Время в образовательной политике такое, что порой основания, следствия, инструменты и выводы из разных происходящих событий настолько перемешаны друг с другом, что найти собственную идентичность бывает очень трудно.

«Мы можем по инструментам кооперироваться с тем человеком, с кем по основаниям действий ни за что бы не кооперировались. И наоборот – по основаниям мы кооперируемся с тем, с кем по инструментам не кооперировались бы никогда. Очень перемешанная конструкция», – заметил ректор МГПУ Игорь Реморенко.

Проще говоря, цели могут общими, действия по достижению – противоположными. И наоборот: одинаковыми действиями можно двигаться к разным целям.

Второй соведущий клуба – научный руководитель Института проблем образовательной политики «Эврика» Александр Адамский – заявил, что приход крупных коммерческих игроков в образование перевернул повестку дня. «Их интересы и показатели результативности гораздо более материальны, гораздо более конкретны, могут быть оценены в цифрах, в конкретных материальных выражениях: есть оборудование – нет оборудования, есть новые учебники – нет учебников, есть сети – нет сетей. Это не наши химеры педагогические». В силу конкретности и ощутимости эти интересы и потребности вытеснили образовательные смыслы, по мнению эксперта.

«Распад системы образования, а точнее потеря управляемости,
связаны не с плохими или хорошими людьми, не с плохими или хорошими законами.
Например, законодательная норма о бесплатности учебников – хороша или плоха?
Хороша. Но это означает другие правила игры на рынке учебного книгоиздательства», –
объяснил Александр Адамский

Ситуация в образовательной политике меняется непредсказуемо. Динамика изменений слишком высокая. Но что не менее важно – меняется представление о реальности. «Мы должны управлять не тем, что есть сейчас, и не тем, что было вчера, а тем, что будет завтра, моделируя ситуацию на очень короткий промежуток времени». Образовательная политика требует другой компетентности. Адамский считает, что по этой причине происходит объективное «соскальзывание» не на предадаптивное представление, а на воспоминания об архаике со вздохами о том, как хороша была модель советской школы – ведь там все было так понятно! Компетентности многих педагогов и руководителей сферы образования в большинстве своем работают лишь для прежней модели.

«Мне кажется, мы должны публично, открыто обсуждать сценарии развития системы образования, невзирая на то, что кто-то подумает, что тот, кто это обсуждает, метит на какое-то кресло. Все равно такие подозрения будут, но нас не должно это смущать», – сказал Александр Адамский.

Чем больше обсуждений системы образования завтрашнего дня, тем больше вероятность создать в массовом сознании представление о новой школе, школе и образовании будущего. Если оно не появится в сознании общественности, «завтра» просто не наступит.

Участники закрытого заседания – Александр Асмолов, Элла Алибекова и Александр Рудик

Во время заседания Алексей Каспржак, экс-гендиректор «Артека», провел интерактив: попросил участников ввести со своих гаджетов на сайте слова, которые ассоциируются у них со словом «школа», после чего составил карту из слов и продемонстрировал ее: «Когда мы говорим про школу, мы видим, на мой взгляд, достаточно классический набор слов: “учитель”, “урок”, “дети”, “класс”. Появились “друзья”, и это хорошо. “Директор”. Появилось “будущее” и “детство”». Есть внятный и нарисованный образ. Каспржак с интересом отметил то, что слово «учитель» появляется чаще, чем слово «дети». «Школа – она же у нас для кого? Понятное дело, что для учителей. Им же надо чем-то заниматься».

Происходящие в образовании изменения не могут свершиться до конца – почему? Потому что у общества есть детерминированное представление о школе.

«Количество людей, которое заинтересовано в реальном изменении, которое управляет образованием своих детей, занимается сложным просчетом трафика ребенка в Москве или логистикой его доставки, учетом его личных интересов, не так велико, – заметил бывший директор “Артека”. – А людей, которые готовы при этом еще и рискнуть изменениями, рискнуть и сделать что-то новое, отойти от шаблона и в тот момент, когда становится страшно, не сказать: “Слушай, лучше пусть будет хотя бы так, как было у меня” – их еще меньше».

Меняя представление родителей о школе сегодня, не менее важно помнить о детях. Необходимо смочь объяснить ребенку, зачем сегодня ему учить физику, химию. Дети постоянно задают вопрос: «Зачем?». Арсенала же для ответа на этот вопрос, по мнению Каспржака, у современного среднестатистического учителя нет. Тот же учет участия в федеральных олимпиадах, но не учет наличия у ребенка популярного блога с разбором прохождения игр или победы в киберспортивных соревнованиях – один из символов отставания системы от реального видения мира, где существуют и взрослеют дети.

Необходимо сменить «транспорт» образования. По словам Алексея Каспржака, даже пересадка из «автомобиля» в «вертолет» не произведет нового качества образовательной услуги. Должно произойти нечто, что изменит всю парадигму.

Новый образ – он точно не в школе. Каспржак обратился к работникам образовательной сферы с просьбой дать школе «дожить» оставшиеся годы, не пытаясь ее реформировать. Он считает, что в своем нынешнем виде, в том, котором школа существовала годами, будущего у нее нет.

Не будет в школах так много талантливых педагогов, способных вести за собой детей, заинтересовывать их, чтобы хватило на каждый класс, даже на каждую школу. Потому необходимо искать иные пути взаимодействия с ними. По мнению Каспржака, необходимо позволить им, педагогам, создать нечто новое, что заменит классическую школу.

«Пусть она [школа] выполняет ту функцию, о которой говорит Рачевский – успокаивает общество [имеется в виду возможность родителей оставлять детей в школах на время рабочего дня. – Прим. ред.], а искать новый образ нужно просто в другом месте. Желательно с людьми, которые не ходили туда никогда!» По мнению Каспржака, найти образ будущего может и сможет лишь тот, кто действительно хочет удержать интерес. Ребенок должен увидеть своими глазами ответ на вопрос «зачем я хожу в школу?».

«Мотивация – ключ к образованию», – заявил Алексей Каспржак.

По его мнению, необходимо «перестать давать деньги тем, кто их все равно использует на то, что не выдерживает критики». Пусть лучше ВКонтакте разработают контент, что будет нести образовательный смысл.

Подводя итоги речи экс-главы «Артека», Александр Адамский сделал выводы: успешными могут быть только замкнутые педагогические системы, которые существуют в локальных местах, создавая свою экосистему, где реализуют свой потенциал: Песталоцци, Макаренко, Корчак, Сухомлинский.

Иллюзия влияния педагогики на жизнь в открытых системах сильно переоценена; образовательная политика становится сильнее педагогики. То, как устроена система, влияет теперь больше, чем ее формальная наполненность. Потому что система – открыта, учащиеся и родители, да и сами учителя, могут наполнить ее самостоятельно.

Игорь Реморенко, соглашаясь с результатами карты Каспржака понятий о школе, заметил, что сегодня и правда фигура учителя стоит выше ученика. Аспекты культуры, важные для старшего поколения, воспитываются и объясняются через школьные уроки молодому поколению. И для этого существует школа сегодня.

Снизить градус общественного напряжения от нововведений в школы, как отметил директор «Покровского квартала» Илья Новокрещенов, вряд ли получится. Как же примирить родителей и учителей с новшествами? Один из вариантов, предложенный директором, – создание альтернативы. Так, параллельно с обычными классами в «Покровском квартале» появилась подростковая школа. Параллельно с традиционной системой обучения для ряда классов раз в неделю классно-урочная система сменяется иной формой работы. Спустя полгода родители испугались – детям стало интересно ходить в школу. Почему? Это непонятно им, непривычно.

Поддержка педагогов, которые хотели бы создавать иное в образовании, новое, интересное – вот возможность, считает Новокрещенов, подготовить будущих лидеров образования. По мнению директора «Покровского квартала», не стоит трогать школу как институцию, необходимо создавать для нее альтернативы.

По мнению Каспржака, школа будущего будет чем-то между игрой, соцсетью и поисковиком в формате запроса ученика «мне сейчас необходимо знать это», после чего информация «закладывается» в голову ученика за условные три минуты. Роль учителя также неадекватна современности, не технологизирована и потому точно изменится.

Игорь Реморенко: «Аспекты культуры, важные для старшего поколения,
воспитываются и объясняются через школьные уроки молодому поколению.
Для этого существует школа сегодня»

Александр Адамский заметил, что важно решить для себя, к какому типу институтов относится школа. Есть такой тип институтов, который перерождается, но не исчезает: армия, театр, эти типы институтов не умирают по определению. Они остаются, просто становятся другими, перерождаются. Если же школа относится к иному виду, к типу «транспорт», то это другой вопрос – телега отличается от автомобиля, перерождаясь и видоизменяясь почти полностью, оставаясь при этом транспортом.

Является ли школа «транспортом»?

Если мы хотим двигаться дальше, то должны сменить «транспорт» образования.
Даже тот, что есть сегодня – он не подходит для развития.
«Возможно, нам стоит начать летать», – предложил Алексей Каспржак