Открывая заседание, научный руководитель Института проблем образовательной политики «Эврика» Александр Адамский отметил: «Самая большая загадка в образовательной политике заключается в том, кто и как формирует образовательные результаты, содержательные материалы, предметность. Знаменитое выражение “Знание – сила” многие трактуют в том смысле, что наличие знаний является инструментом силы. На самом деле сила у того, кто определяет знания граждан. Тот, кто держит в руках рычаги управления содержанием образования (учебники, программы, подготовка учителя), у того и власть».
Правда, по словам эксперта, «эта конструкция сильно шатается» благодаря подвижникам, которые сами формируют новое знание.
К тому же за последние 10 лет появились совершенно необычные источники образовательных результатов: экономические, технологические, информационные.
«Это новый феномен, который настойчиво пробивает себе дорогу для того, чтобы управлять образованием. Это заседание посвящено теме новых факторов управления образованием», – подчеркнул Александр Адамский.
От благих пожеланий – к конкретным задачам и показателям
Одним из таких факторов являются цели устойчивого развития. Профессор бизнес-практики, директор Института исследований развивающихся рынков Московской школы управления СКОЛКОВО Алексей Калинин рассказал о том, что идея устойчивого развития была впервые сформулирована в 1987 году и в самых общих категориях представлена как удовлетворение потребностей нынешних поколений без ущерба для возможностей будущего поколения. В 1994 году Джоном Элкингтоном была представлена уже более нормативная модель, согласно которой устойчивое развитие – это баланс трёх составляющих: экологической, экономической и социальной. На сегодняшний день в конечном счёте это реализовалось в комплексную повестку, которая была принята 25 сентября 2015 года на Генеральной ассамблее ООН подавляющим большинством стран мира. Это 17 целей устойчивого развития на период до 2030 года, которые охватывают всю полноту представления о том, что такое всеобщее благополучие.
В этом списке – гендерное равенство, качественное образование, ответственное потребление и производство, сохранение экосистем, достойная работа и экономический рост, мир, правосудие и другие. Они базируются на целях развития тысячелетия с 2000 по 2015 годы. На том этапе главной задачей была помощь богатых стран бедным по самым ключевым направлениям (ликвидация крайней нищеты и голода; обеспечение всеобщего начального образования; сокращение детской смертности, борьба с ВИЧ и СПИД), а на современном этапе палитра целей расширилась за счет экологических, гуманитарных направлений (содействие построению миролюбивого и открытого общества, обеспечение доступа к правосудию для всех), а также перехода к рациональным моделям потребления и производства.
Второе важное отличие двух концепций состоит в том, что, помимо общих ценностных установок и благопожеланий, которые были преимущественно характерны для целей развития тысячелетия, новая система целей устойчивого развития предполагает решение 169 конкретных задач, которые сопровождаются ещё большим количеством показателей, по которым можно планировать деятельность государств и оценивать прогресс.
И это накладывает особые обязательства на бизнес, у которого в контексте целей устойчивого развития появляется собственная субъектная роль, а именно инвестиция своих ресурсов для реализации поставленных амбициозных задач.
И если раньше главными задачами бизнеса было наращивание акционерной стоимости и корпоративная социальная ответственность, то в новых условиях – достижение целей устойчивого развития. При этом, как подчеркнул Алексей Калинин, никто не отменяет необходимость бизнеса быть эффективным, но при этом он должен вносить вклад в выполнение общей глобальной повестки.
В качестве примера он привел компанию Unilever, одного из мировых лидеров на рынке пищевых продуктов и товаров бытовой химии, в том числе парфюмерии.
К 2020 году компания поставила задачу по мере роста деловой активности повысить уровень жизни и здоровья 1 миллиарда человек за счет экологически чистых продуктов.
К 2030 году Unilever планирует сократить вдвое экологический след от производства и использования продукции за счет сокращения отходов и выброса парниковых газов. Уже сейчас на 52% уменьшился выброс углекислого газа в расчете на тонну производства.
«Иными словами, компания соотнесла свою деятельность с общемировой повесткой целей устойчивого развития и включила её в систему корпоративного управления, создавая таким образом конкретные управленческие показатели», – пояснил Алексей Калинин.
Трансформация целей и «поколенческая стратегия»
И если говорить о бизнесе в целом, то в этой сфере на основе 17 целей устойчивого развития был разработан так называемый ESG-подход. Эта аббревиатура отражает три основных составляющих устойчивого развития бизнеса: экологию (environmental), социальные проекты (social) и корпоративное управление (governance).
Это означает, что бизнес бережно относится к окружающей среде и обществу, вкладывается в людей, внедряет ответственные практики в управление и старается быть прозрачным для всех заинтересованных сторон – акционеров, партнеров, клиентов и сотрудников.
По словам директора департамента устойчивого развития госкорпорации «Росатом»
Полины Лион, выполнение принципов ESG требует немалых финансовых затрат.
«Компании заинтересованы в том, чтобы подтвердить свое соответствие этим требованиям. Это обеспечивает их доступ к финансовым рынкам, а в случае нарушения ими установленных правил они становятся аутсайдерами», – подчеркнула эксперт.
Немаловажным является и тот факт, что поколение Z (рожденные между 1996–2010 годами) лучше воспринимает ту продукцию, которая имеет такой лейбл, а представители этой возрастной когорты составляют 40% от общего числа потребителей и 25% рабочей силы.
Поэтому бизнес придерживается в своей деятельности так называемой «поколенческой стратегии», если желает добиться успеха.
Как рассказала Полина Лион, в России повестка устойчивого развития приобрела значение в последние два года. Сотрудники компаний должны понимать и цели, и требования устойчивого развития, которые применяются также и в повседневной жизни (например, сортировка мусора).
В настоящее время в компаниях очень востребованы специалисты по экологическому менеджменту, по охране труда, но их сейчас большой дефицит. Поэтому в РОСАТОМе важное значение придается обучению сотрудников по названным направлениям.
Приоритеты устойчивого развития – это глобальная рамка, которая не закончится 2030-м годом.
В ООН предлагаются новые цели, а какие-то продлеваются до 2050 года, подвергаясь постоянному переосмыслению.
Например, активно обсуждается тема климатических изменений, которая составляет лишь малую, но тем не менее значимую и наиболее осмысленную мировым сообществом часть целей устойчивого развития.
Большая дискуссия предстоит и на тему о том, устоят ли принятые ООН императивы перед новыми вызовами времени.
По словам Алексея Калинина, одни предлагают свернуть эту повестку, считая ее неактуальной на фоне развернувшихся событий, другие, наоборот, считают, что она станет спасением для бизнеса в долгосрочной перспективе и благодаря этому ему удастся выжить.
Но в любом случае цели устойчивого развития подвергаются довольно оперативному пересмотру на фоне изменений, происходящих в мире. Например, за достаточно короткий промежуток времени термин «политкорректность» трансформировался сначала в «толерантность», потом в «управление разнообразием», а затем вошел в практику бизнес-школ как «культурный интеллект».
Ненависть к будущему и отсутствие реакции на тренды
Но бизнес, как известно, более оперативно реагирует на внешние изменения, чем система образования: по словам заслуженного профессора НИУ ВШЭ Исака Фрумина, ее принято считать «гигантским инертным социальным институтом», в котором заняты десятки миллионов человек в России.
И тем не менее, по его мнению, она меняется не только за счет внутренних инноваций и распространения лучших практик, но и под влиянием внешних факторов, которые стимулируют появление новых инициатив и программ.
К числу внешних факторов Исак Фрумин относит изменение рынка труда, когда возникает дефицит преподавателей по какому-то конкретному предмету (например, катастрофическая нехватка преподавателей иностранного языка отмечалась в Москве в 1990-е годы, и тогда было принято решение о введении дополнительных материальных стимулов для этой категории). В других регионах остро стоит проблема «утечки мозгов» – миграция выпускников школ и вузов в столичные города, в связи с этим принимаются специальные программы для того, чтобы заинтересовать их остаться на малой родине.
В то же время есть не только локальные, но и общие тренды, на которые вынуждена реагировать вся система образования, прежде всего управленцы.
«Управленчески, с моей точки зрения, самый эффективный способ – планирование своих действий в рамках тех или иных сценариев. Очень важно понимать, что форсайт может не только “ловить тренд”, но и вводить нас в деятельностную позицию по отношению к этим трендам. И поразительно, насколько само слово “форсайт” в нашем профессиональном сообществе для большого круга людей стало ненавистным. Это такая ненависть к будущему. В этом смысле отношение к будущему, которое нам не очень нравится – серьёзная проблема для образования», – подчеркнул Исак Фрумин.
В развитых странах этой теме уделяется большое внимание.
Уже почти в течение 18 лет Организация экономического сотрудничества и развития публикует сборники «Тренды, формирующие образование». И таких докладов за последние годы становится всё больше и больше.
Специалисты НИУ ВШЭ провели серьезный анализ того, как представители образования понимают тренды, которые влияют на их сферу деятельности. В результате было выделено пять крупных направлений, в том числе экономические (появление новых профессий, рост некорпоративного сектора и неполной занятости), технологические, социально-политические, демографические и, конечно, экологические, связанные с дефицитом природных ресурсов.
Итак, тренды зафиксированы, но как реагирует на них система образования? Как выяснилось, в России их можно долгое время игнорировать.
«Например, в 2015 году президент РФ дал поручение обновлять содержание образования, ориентируясь на вызовы, тенденции, достижения в науке. И в 2017 году это поручение повторяется. И потом даётся абсолютно формальный ответ разработчиков ФГОСов о том, как это сделано. Но всерьёз это не было сделано. Значит, этот тренд можно игнорировать», – констатировал Исак Фрумин.
Так, анализ учебников по географии, биологии, физике, истории показывает, что климатическая повестка отражена там очень слабо, в то время как в развитых странах этому посвящены тысячи школьных курсов, и подростки ответственно относятся к раздельному сбору мусора, энергосбережению и так далее.
Но есть вещи, которые совершенно невозможно игнорировать. Это запросы детей и родителей (в том числе интерес к ментальному здоровью у поколения Z или отказ бабушек от воспитания внуков), и, конечно, применение новых технологий.
В подтверждение Исак Фрумин привел тезис французского философа и социолога Эмиля Дюркгейма о том, что образование – это отражение общества. Оно имитирует и воспроизводит последнее в сокращённых формах, но не создаёт его. Образование может быть реформировано только в том случае, если общество уже осознало необходимость перемен. То есть для общества тот или иной вызов становится проблемой, а для политиков – задачей. И тогда образование либо по собственной инициативе, либо по «заданию сверху» должно участвовать в ответе на эти вызовы. Так появляется глобальная повестка, в которую вовлекается образование.
«Особенно это становится актуальным в нынешней ситуации. Те, кто понимает, что нельзя быть конкурентноспособной страной в изоляции, будут принимать участие в решении глобальных проблем, в том числе помогать миру решать и проблемы бедности, и проблемы образования молодёжи в тех странах, у которых на это не хватает ресурсов. Если мы сможем участвовать в общей борьбе за сохранение планеты, то, может быть, это хороший шанс для того, чтобы остаться в глобальной семье как вполне равноправный участник», – подчеркнул Исак Фрумин.
Кстати, этот тезис вызвал дискуссию в чате клуба «Норма и деятельность». Участники писали о том, что нынешняя изоляция не позволит осуществлять международное сотрудничество в сфере образования и лишит нас огромного количества возможностей, позволявших полноценно развиваться.
«Рефлексия в моменте очень важна, потому что при всей трагичности происходящего в нем есть предмет рефлексии тех образовательных результатов, которые должны быть и не возникли. И позволили произойти тому, что произошло. В этом смысле мы как исследователи, как эксперты, помимо переживания эмоций, воспринимаем происходящее как источник для формирования профессиональных целей и задач», – отметил в заключение Александр Адамский.
