Скажите честно: сколь часто думаете вы о стандартах, тех самых образовательных? Начистоту скажите: размышляете ли в часы праздности или в потоке будничных дел о тексте-регуляторе содержания школьного образования? И положа руку на сердце, подтвердите, что проникают его идеи, его буква, дух его нормы в вашу каждодневность? Будь вы учитель, случись вам быть директором, исследователем, владельцем бизнеса или даже вне профессиональных статусов – родителем или самим ребенком. Что значит и что есть для вас стандарт?

И, осматриваясь с приступки таких вопросов, невольно погружаешься в размышления о том, какова природа, нутро и назначение его. Как должна быть устроена механика власти стандарта. И должна ли быть сохранена эта власть или, напротив, сама идея его утратила смысл и может быть теперь кардинально пересмотрена.

Такой вопрос о пересмотре самой идеи стандарта можно взять в размышления за точку ноль и, вглядываясь в линии, приведшие сюда, прочертить направления на будущее. Чем был и что есть стандарт в этой точке ноль.

Образовательный стандарт – инструмент политики

Не странно предположить, что одним из владельцев стандарта – возможно, самым первым из всех – было государство. Образование – фундаментальная сфера для политики. Не потому, что как-то связано с фундаментальными исследованиями, но потому, что создает устойчивость. Есть в международной риторике слово sustainability – такая стабильность в сейчас, которая создает развитие в будущем. Вот именно эту динамическую устойчивость и производит образование. Или не производит, если настроено неточно. Отсюда и необходимость настройки механизма для точного производства. Так возникает идея стандарта как регламента сопровождения системы. Звучит, мягко говоря, архаично, но в реальной жизни часто можно видеть такое понимание. Заходы к детализированному национальному стандарту, стандарту-инструкции, ведь именно об этом.

Образовательный стандарт – общественные гарантии

Другой владелец содержания школьного образования – общество, все люди, взятые как один коллективный индивид. Такой общественный индивид нанимает государство, доверяет ему свое развитие, свою безопасность, заботу о своем комфорте. И в этой логике становится налогоплательщиком, отдающим часть себя, своей жизни, времени, выраженной в деньгах за это доверие. В момент такой сделки общество просит у государства гарантии, просит зафиксировать свои желания и что государство обязуется делать для их выполнения. Так и возникает стандарт, задающий те самые обязательства и гарантии.

Образовательный стандарт – коллективные представления

Есть и еще владельцы стандарта – те, кто погружен в саму пучину вопроса содержания образования – исследователи, эксперты, да и просто заинтересованные граждане. Те, кто имеет позицию о том, чему следует учить. Среди мыслящих людей нет большей радости, чем споры, не негативной, но по-настоящему хорошей коннотации интеллектуального противостояния. Однако интеллектуальные неразрешенности становятся настоящей головной болью для практиков. Так и приходится искать точки интеграции, схождения и договора.

Стандарт становится решением, он задает структуру и формулировки для экспертной договоренности. Пускай неполной и не навсегда, но все же дающей временное перемирие умов.

Такие герменевтические грани стандарта имеют проекцию не только на национальный уровень, но и на уровень школы и даже отдельного класса, отдельного ребенка. Школьный куррикулум (ООП) и рабочая программа учителя могут обернуться и инструментом порядка, регламентом, могут быть гарантией родителя и детям, а могут стать способом договориться о содержании образования.

Однако нужен ли стандарт в любом из этих воплощений теперь? Давайте смотреть.

Как политический инструмент: чувствуют ли школы и учителя за текстом стандарта государственные цели развития и стабильности? А если еще жестче спросить – заложены ли и вправду понятные и ясные цели в стандарты? В международной практике в самых лучших кейсах мы можем искать такие цели в моделях компетентностей. Например, финский стандарт определили семь таких сквозных моделей. Но ведь проблема глубже – не в том, предъявлена или нет модель компетентностей или умений, а в том, что и сама такая модель способна ли отразить и хоть сколько-нибудь долго быть воплощением целей той самой sustainability? Неподвластный прогнозам VUCA-мир сам посыл такой устойчивости ставит под сомнение.

Пример совсем на слуху: за пару месяцев неожиданный вирус меняет цели и приоритеты системы, и у стандарта нет времени угнаться за переменами.

Как общественные гарантии: способно ли общество сформировать понятный запрос на образование, умения, ценности, знания, которые будут продуктивны через десять или пятнадцать лет? Могут ли граждане, в большей части взрослые, оснащенные лишь личным опытом разной степени удачности, сказать, чему следует учить? Основой для суждений становится обывательское представление (нисколько не плохое, но лишь основанное на обыденном опыте, а не научном знании, исследованиях, данных). Разговор не только о содержательной компетентности, хотя и о ней тоже (не определяют ведь граждане содержание работы больниц). Разговор масштабнее: можно ли увидеть перспективно, лишь имея опыт своего прошлого, достаточно ли фиксации желаний и представлений, чтобы сделать по-настоящему продуктивную школу.

Как коллективное представление: не становится ли в реальности интеграция мнений компромиссом, когда уступки и договоренности организованы не смыслами, а тем, как умело одни убеждают других? Кто побеждает в такой интеграции – ораторы или мыслители? Эксперты не всегда действуют объективно, что делает необъективными и их договоренности. И если погружаться сильнее в размышления, то нужна ли единая интеграция или палитра практик и позиций не менее продуктивна? Авторские школы конца прошлого века были именно такой палитрой, и не стали ли они катализаторами многих перемен и полезных идей?

Сомнения полезны. Их надо держать в себе, не изгонять. Стандарт в прежних смыслах своих потерял уверенность, и должен ли он остаться? Будут ли ощутимые потери, если его не станет? Родители, учителя, дети, общество с его коллективным индивидом – что потеряют они и почувствуют ли утрату, если не станет стандарта? Да, предугадываю легкий контраргумент про единые экзамены. Идею стандарта сильно поддерживает идея единого экзамена. Но ведь и его прочность пошатнулась. Буквально власть его ослабла. На днях в США, где власть итоговых школьных экзаменов (SAT) при приеме в университеты была велика, университеты отказываются от приема на их основании.

И это начало, разговоры о необходимости пересмотреть роль ЕГЭ идут очень активно. А ведь итоговая аттестация хотя и не формально, но тоже часть «системы стандарта».

И еще – во всех тех гранях стандарта было мало роли самого ребенка. Ведь самого учащегося будет нелегко представить тем, кто придумывает и просит себе стандарт. Да и весь разговор про персонализацию будто имеет внутреннее напряжение к идее стандартизации, противится ей. Нужен ли стандарт ребенку, человеку, нужен ли стандарт для развития потенциала? Возможно, привычные институции требуют усомневания – школа, урок, домашнее задание, оценка, стандарт – вся механика образования.

Вот и обоснован во всей прямоте вопрос – а нужен ли стандарт? И теперь, говоря начистоту, положа руку на сердце, есть повод подумать о тексте-регуляторе, его норме и будущем.