Сегодня много говорится о грядущем поколении – и вот это поколение заговорило. И многим не понравилось то, что они услышали... Обсудим?

Скажу откровенно: если бы мне заранее показали «бундестагский текст» Коли Десятниченко и спросили, можно ли выступить с ним публично (например, на межшкольном семинаре по истории второй мировой войны), я бы, во-первых, категорически не посоветовал бы, а во-вторых, попросил бы познакомить меня с автором. Не посоветовал бы, потому что текст откровенно слабый и исторически некорректный, а захотел бы поговорить, потому что автор – хороший человек. Но путаник. И я надеялся бы кое-что важное ему объяснить.

Думаю, это был бы долгий и подробный разговор. Нам пришлось бы пройтись по истории Германии и России на протяжении по крайней мере последних полутора веков, обсудить политические доктрины и режимы, помянуть некоторые личности и их роль в истории, разные версии важных для нашей темы событий. Но главное внимание я уделил бы «простым людям» (вроде того же ефрейтора вермахта Георга Йоганна Рау и «симметричного» ему не известного нам советского солдата, попавшего в германский плен). Мы поговорили бы о том, как и почему молодые (и не очень) граждане Германии и СССР оказались заложниками своих вождей и были вынуждены убивать людей, о существовании которых до момента гибели и понятия не имели. Не забыли бы и о том, что СССР отказался признавать условия Гаагской конвенции 1907 года «О законах и обычаях сухопутной войны» и этим обрек миллионы советских военнопленных в Германии на бесчеловечные условия содержания.

Да, это был бы разговор не о войне как таковой, а о том, почему дети и внуки советских победителей до сих не могут (не хотят) помириться даже с давно умершими солдатами противника, лежащими в нашей земле. Не потому ли, что своих-то никак не захороним?

Российский гимназист 2017 года Коля Десятниченко помирился с германским ефрейтором 1942 года Георгом Йоханном Рау. И по-человечески это гораздо важнее, чем то, что в своем выступлении он назвал Сталинградский котел «так называемым», а плененных солдат вермахта представил чуть ли не пацифистами. Именно за эти грубые «ляпы» я бы и отклонил его текст. Но исправленный вариант предложил бы дополнить пожеланием, чтобы группы поисковиков, занимающиеся идентификацией и захоронением непогребенных советских солдат, превратились бы в совместные российско-германские отряды: пусть не только наши, но и немецкие внуки и правнуки знают, где спят вечным сном их деды и прадеды, и встречаются на могилах – бывшие враги лежат рядом.

Справедливо утверждают, что войны, прежде чем разразиться на театре военных действий, начинаются в человеческих головах. Похоже, они и кончаются там же. Но, как видим по реакции многих отечественных критиков Коли Десятниченко, это далеко не просто. Ему не хотят простить не неточности в формулировках, а то, что он вышел из состояния войны и перестал чувствовать себя «победителем немцев четвертого поколения».

Думаю, депутаты бундестага услышали именно это. И это было очень важно для них – как три года назад было важно услышать то, что здесь же, в бундестаге, им говорил Даниил Гранин. Я не сравниваю выступления Коли Десятниченко и Даниила Александровича – это было бы нелепо. Но главная мысль обоих, по-моему, совпадает: «Война – это всегда кровь и грязь, а самое ценное на свете – это любовь к человеку и к жизни». И меня не оставляет ощущение, что старший пожал бы руку младшему.

Считается, что «дети и история» – сложная проблема. Пожалуй. Но вот наступает момент, когда начинается новый исторический период, и молодые люди, не обремененные ношей прошлого, улавливают его приход. Возможно, на это раз это случилось в Новом Уренгое.