Скандал вокруг высказывания молодого человека привел к тому, что общество разделилось на тех, кто увидел опасность в самом юноше, на тех, кто увидел опасность в тех, кто его «готовил» и усмотрел в этом угрозу со стороны внешних сил, на тех, кто воспринял это как недоразумение и скорее стилистическую неточность, а не идеологическую ошибку, на тех, кто с ужасом наблюдает, как «целая страна» готова линчевать юношу за сказанное, не замечая, что перебарщивает в своем праведном гневе.
Мне довелось оказаться в последних – еле успеваю читать то, что пишут, стараюсь понять, что происходит. Первое, что потрясло (этому уже не удивляешься, но и не реагировать невозможно) – уровень страха, даже ужаса и порожденной ими панической агрессии, которая обрушилась на молодого человека. Признание врага жертвой воспринято как реальная угроза. Эмоционально это очень страшно: понимаешь, как мы напуганы, как быстро срываемся. Я не согласна с теми, кто обвиняет юношу в предательстве и прочих грехах. Мне понятно, что он хотел сказать, и по сути близка его позиция. Но мне очень сильно хочется понять тех, кто готов поставить его «к стенке». Эта позиция мне кажется опаснее, а потому требующей внимания и понимания.
При других обстоятельствах, например, во время чтения книги итальянского писателя Давида Кали и французского иллюстратора Сержа Блока «Враг», никто не усомнится в том, что войны развязывают не солдаты и даже не ефрейторы. Их развязывают политики, диктаторы… те, кого мы не увидим на поле боя, в тыловом окопе и т.п. Все участники военных действий – жертвы. В войне правды нет. Но это разговор вообще. О какой-то гипотетической войне. Ресурса так судить о конкретной войне, которая коснулась твоих близких, у моих сограждан нет. И это очень понятно. Если по тебе проехали танком (в прямом и в переносном смысле), то трудно назвать танкиста жертвой. Невинной. Хотя он может ею быть. Просто не по отношению к тебе.
Выступление молодого человека расценили как «покаяние» перед агрессором и как агрессию против своей страны, памяти о Великой Отечественной войне. В сети развернулась настоящая травля. Сейчас со стороны кажется, что ему опасно возвращаться на родину. Но его высказывание нельзя рассматривать как исключительно личную позицию. Его выступление – не запись в личном видеоблоге, оно было подготовлено, оно стало результатом его учебы, работы над проектом, анализа информации, общения с людьми. Взрослыми людьми, которые находятся рядом с ним: это родители, учителя, наставники… Говорить об озвученной им позиции нужно, как и о войне – с точки зрения ее оснований (об этом сейчас много пишут в соцсетях и Григорий Тарасевич, и Александр Архангельский, и многие другие). Мне представляется недопустимым с педагогической точки зрения оставлять за скобками тот факт, что молодой человек представляет проект, результат общей работы, в которой принимали участие взрослые (ну понимаем же мы, что выступить в бундестаге сам он не мог), а значит, педагогическая этика требует воспринимать произошедшее не в ключе «ату его», а в ключе «есть и такая точка зрения в обществе». Именно ее озвучил молодой человек.
