…в тот период понятия «студент» и «революционер» были почти синонимами,
и тот не считался настоящим студентом,
кого не били полицейские и жандармы,
кто не отсидел своей порции в участке или тюрьме.

(Титлинов Б.В. Молодежь и революция. Л., 1925, с. 6)

Собственно говоря, в эпиграфе уже всё сказано. У нас, судя по всему, вновь начинается «тот период». С той только существенной разницей, что нынешнее государство знает, чем тогда дело кончилось, и уверено, что на этот раз у его «оппонентов» ничего не выйдет. Потому что это не оппоненты, а враги. Либо – обманутые демагогами идиоты, не ведающие, что эти демагоги проплачены из-за океана. Что еще хуже. Поэтому этих идиотов можно (и нужно!) нещадно бить, пытать, унижать, сажать в спецприемники, изгонять из студентов. А если они так глупы, что не понимают столь доходчивых аргументов, то пусть пеняют на себя, что плохо учили в старших классах курс отечественной истории последних полутора веков.

Выражусь витиевато: выход на улицы студентов – самый тонкий индикатор смены социального регистра в протестном движении. Если проводить аналогии с «тем периодом», то выход студентов предшествовал выходу «трудящихся масс». Студенческие волнения не означали, что «большая волна» вот-вот нахлынет, но давали понять, что вероятность ее скорого подъема уже не равна нулю.

Как подавлялись студенческие волнения «в тот период», мы все знаем: исключение из университета с «волчьим билетом», отдача в солдаты, аресты за неповиновение полиции или оскорбление власти. Арсенал воспитательных средств с 1860-х до 1910-х годов был отработан до мелочей. Но студентов не пытали, их человеческое достоинство не унижали – по крайней мере демонстративно, «с оттяжечкой». Студентов могли считать сбитыми с толку, но никому не приходило в голову видеть в них врагов государства.

В старой советской песне были такие слова: «У московских студентов горячая кровь!» Такая и осталась – и, разумеется, не только у московских. В этом отношении ничего не изменилось с «того периода». Впрочем, отчего же «ничего»? Изменилось время. Изменился мир. И нынешнюю молодежь не сравнить с тогдашней – ни с дворянской, ни с рабоче-крестьянской. А вот государство, похоже, не изменилось.

И в этом всё дело. Происходит знакомство нового со старым. Как видим, отношения не складываются.