Недавно на глаза попался текст, в котором было сказано: «школа изначально была задумана именно как конвейер, как система для массового производства молодых граждан страны, как система программирования детей на реакции определённого типа и заданной направленности».

Сгоряча действительно можно подумать, будто о школе. Даже вполне допускаю, что автор тоже так искренне считает. Но такой ответ едва ли верен. Потому что на самом деле этот текст – о воспитательном идеале. Чьём? Безусловно, авторском. Но поскольку автор постоянно рассуждает о государстве и от имени государства, приходится считать, что речь идет об авторской версии государственного воспитательного идеала. И только в этой связи заходит разговор о школе как единственном инструменте, посредством которого государство может этот идеал реализовать.

Итак, «школа – это конвейер».

Это, пожалуй, ключевая идея авторской позиции. И нужно сказать, что она – в историческом смысле – совершенно справедлива. Существующая в нашей стране школа «изначально» действительно была задумана такой. Обратившись к «Азбуке коммунизма», написанной Н. Бухариным в 1919 году, и к пламенным статьям Н. Крупской того же периода, мы увидим именно эту установку. И, оставаясь пребывать в наивной уверенности, будто достижениям последующих десятилетий народ обязан исключительно «системе программирования детей на реакции определённого типа и заданной направленности», автор патетически восклицает: «А кто сказал, что основная задача школы – всегда и во всём отталкиваться именно от желаний каждой отдельно взятой личности ученика?»

Отвечаю: это сказало наше государство устами федерального учебно-методического объединения по общему образованию, одобрившего протоколом от 28 июня 2016 г. № 2/16-з Примерную основную программу среднего общего образования. На всякий случай напомню, что самой первой целью реализации этого документа провозглашается как раз столь ненавистное «становление и развитие личности ученика в ее самобытности и уникальности, осознание собственной индивидуальности, появление жизненных планов, готовность к самоопределению».

И вот здесь, в этой точке, происходит то столкновение смыслов и ценностей. И дело не в том, что она выражает позицию множества носителей «генетически заложенных» представлений о советской массовой школе как о «лучшем» конвейере, а в том, насколько в принципе эта модель способна «реновироваться» или «быть реновированной» для решения новых задач.

Впрочем, даже если и способна, то чьими усилиями, какими способами и средствами, в расчете на какой результат?

Собственно, именно в рассуждениях о результате весь пафос выступления. По его мнению, как мы видим, цель школьного образования – в идеологической дрессуре, полностью исключающей «недоверие к официальным источникам информации, нелюбовь к власти, стремление всегда и во всём идти наперекор “официальной линии”, осознанное отторжение тех идеалов и героев, на которых нам предлагают ориентироваться, желание всегда брать пример с других стран, где всё и всегда лучше, чем у нас». Какая уж тут «самобытность и уникальность, осознание собственной индивидуальности»? Какая уж тут свобода выбора, какое критическое мышление, какая свобода самоопределения?

Что ж, перед нами – не поступающийся принципами адепт тоталитарной государственности эпохи конвейерного производства, возмущенный тем, что на дворе – уже четвертая промышленная революция и открытое информационное общество, живущее по принципу «свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех». (Кстати, это слова из «Манифеста коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса 1847 года, когда еще и в проекте не было не только создателей советской школы, но и опошленного ими «марксизма»).

Поэтому давайте оставим в покое нашего автора и, поблагодарив его за медийный повод, вернемся к существу поставленного вопроса: может ли современная массовая школа давать индивидуализированное – а в идеале – и персонифицированное образование?

Мой уверенный ответ – да. Но только при условии зрелости комплекса предпосылок – материальных, финансовых, нормативно-правовых, кадровых. Но все-таки в качестве важнейшей мне видится так называемый субъективный фактор.

Имеется в виду желание (и впрямую связанная с ним волевая и ментальная готовность) российского общества впервые в своей истории не просто «в общем виде» признать право каждого своего члена на уникальность и самобытность, как это сделано в Примерной ООП СОО, но и взять на себя ответственность за утверждение этого права во всех сферах практической жизни, и прежде всего – в отношении воспитания и образования собственных детей. Поставлю тот же вопрос более узко и конкретно: какая часть наших школьных учителей видит свою личную педагогическую и гражданскую миссию в том, чтобы споспешествовать «становлению и развитию личности ученика в ее самобытности и уникальности, осознанию им собственной индивидуальности, появлению жизненных планов, готовности к самоопределению»? И последний вопрос – на засыпку: из тех учителей, которые ответят на предыдущий вопрос утвердительно, много ли таких, кто честно скажет, что умеет это делать? Уж не буду спрашивать, есть ли в стране хоть одна школа, весь педагогический корпус которой состоит из таких мастеров…

Мне могут возразить: дескать, такие учителя-подвижники были всегда, но их единицы, а учитель – профессия массовая, на все школы таких не напасешься. Но драматизм переживаемого нами момента и состоит, на мой взгляд, в том, что социокультурная потребность в таких людях уже буквально стучится в дверь, а социально-психологического перелома в обществе (и в педагогической среде) еще не наступило: обсуждаемый нами текст и число полученных им лайков тому убедительное свидетельство.

И в защиту современного конвейера.

И на рынке труда, и в производстве сегодня процесс разделения труда достиг уровня индивидуализации. Возникают не массовые профессии, настолько не массовые, что их можно назвать индивидуальными. Компания BMW запустила конвейер, на котором можно заказать автомобиль "под себя" - индивидуальную модель. Рынок товаров, услуг, профессий уже индивидуализируется, со временем само понятие "конвейер" перестанет быть метафорой штамповки однотипных образцов.

Беда будет, если школа останется в этом застывшем окаменевшем статусе.

Беда?