Стремление наших законодателей наложить свою когтистую лапу на все, что движется, порой невозможно комментировать. Ну в самом деле, как ответить на вопрос «Как давно вы перестали пить коньяк по утрам?»
То же относится и к вопросу «Когда вы в последний раз на уроке разжигали социальную, расовую или религиозную рознь?»
Инициатива странная, бессмысленная – но и закономерная.
Почему – бессмысленная? Потому что разжигание розни – это уголовное преступление. Статья 282 УК. Тут увольнением не отделаешься.
Почему – закономерная?
Потому что это, по сути, признание силы и авторитета учителя. Это признание той мощи авторитета, которую имеет сегодня учитель, несмотря на все препоны, которые ему ставят на пути просвещения. Судорожно закрывающие бреши, оставляемые заболевшими ковидом товарищами, мы снова и снова идем в аудиторию, с опаской глядя на коллег, кашляющих рядом. Не потому что боимся вируса. Но каждый выпавший из строя боец – это еще одна амбразура, которую надо закрывать. Своим телом.
Мы с отвращением ведем дистанционные уроки, которые нам навязывают чиновники. При помощи убогих инструментов, постоянно ломающихся, не обученные ими пользоваться, не понимающие, как их лучше использовать.
Понимая, что то, что мы делаем сегодня – профанация, это – семена, которые завтра родят сонм сорняков, и выпалывать эти сорняки придется нам.
Не тем, кто, а нам, рядовым этой битвы за детей.
Которую мы ведем и в столичной школе для богатеньких, и в убогой сельской школе, куда три дня скачи, не доскачешь. И в огромном, заполненном техникой образовательном комплексе, и в рядовой обшарпанной микрорайонной школе на рабочей окраине. Мы ждем от государства признания наших заслуг, ибо пора бы. Чего уж там, заслужили.
Заслужили работой с чудовищной нагрузкой. В состоянии неопределенности – не зная, сколько учеников завтра придут в класс. Гадая, перейдем ли со следующей недели на дистант, выйдем ли с него.
Мы – на передовой, и это не метафора.
Родители, во время локдауна осознавшие, какой это труд – просто организовать процесс обучения своего ребенка, поняли это. Вижу, что теперь осознали это и сенаторы.
Мы, конечно, ждали признания этого в виде достойной зарплаты, в виде доброго слова. Хотя бы про служение вместо денег.
В старой книжке про Ходжу Насреддина он, спасая тонущего ростовщика, учил почтенных жителей Бухары: «Если вы хотите спасти богатого человека, никогда нельзя ему кричать: “Давай руку!” Он ничего никому не дает. Надо кричать: “На! Возьми!” И тогда он точно заберет то, что ему дают». Ростовщик, даже будучи спасенным, никогда не признается, что ему помог простой декханин. «Разве я тонул? Впрочем, я вполне мог выбраться и без посторонней помощи».
Слова депутатов Совета Федерации нужно рассматривать именно как признание заслуг учителей.
Подумайте сами. Учитель, зажатый сотней циркуляров, обремененный обязанностями, учащий по единому учебнику и утвержденной на самом верху программе, учитель, для которого шаг влево считается попыткой к бегству – тем не менее может использовать «образовательную или просветительскую деятельность для разжигания социальной, расовой или религиозной розни, а также побуждения к иным действиям, противоречащим Конституции».
Пропустим слова, которые в данном случае не имеют никакого смысла (как давно вы перестали пить коньяк по утрам?). Слова про расовую и социальную рознь здесь не более чем приправа, красивая обертка. Не в них суть. Это, напомню, область регулирования УК.
А суть в том, что учитель сегодня воспринимается столь сильной фигурой, что по одному его слову дети могут совершать действия, противоречащие Конституции.
Подумайте об этом.
