Дата, как видно, совершенно не юбилейная. Но, может быть, именно отсутствие прямого «медийного повода» делает уместным именно такой – случайный, немотивированный – разговор об этом замечательном человеке.

Мы все знаем это имя с детства. И родители наши знали, и дедушки, и прадедушки. Для многих он таким и остается на всю жизнь – милым добрым старичком, писавшим забавные стихотворные сказки для детей. Какая счастливая, какая легкая, должно быть, выпала судьба на долю создателя «Крокодила» и «Тараканища», «Мойдодыра» и «Айболита», «Бармалея» и «Мухи-Цокотухи»!

Увы, это была жизнь-трагедия.

Детство и юность: незаконнорожденный сын одесского домовладельца Эммануила Левенсона и соблазненной им служанки-крестьянки Кати Корнейчуковой, с прочерком вместо имени отца в метрическом свидетельстве – на долгие годы источник стыда и душевных страданий. Нищее детство и исключение из 5-го класса гимназии из-за «низкого происхождения». Интенсивное самообразование. Изучение английского языка по самоучителю: блестящее владение письменной речью при полном незнании фонетики.

Молодость и зрелость: мощный жизненный старт талантливого журналиста, литературного критика, переводчика, аналитика-литературоведа. Задним числом можно твердо сказать: критик Корней Чуковский (в 1910-е годы он выступал уже под этим псевдонимом) обещал в скором времени стать едва ли не ведущим публицистом страны. Его блестящее перо становилось всероссийски известным.

Широкая одаренность его натуры питалась острым интересом к людям художественного творчества – от маленьких детей до Репина и Маяковского.

Но вот приходит Октябрь – и оказывается, что ни критический, ни поэтический дар Чуковского новой власти нисколько не нужен. Не только «Крокодил» 1916 года, но и новые сказки – «Мойдодыр», «Тараканище» и «Бармалей» – подвергаются жесткой партийной критике. Н.К. Крупская, заместитель наркома просвещения, пишет в «Правде» о «Крокодиле»: «Такая болтовня – неуважение к ребёнку. Сначала его манят пряником – весёлыми, невинными рифмами и комичными образами, а попутно дают глотать какую-то муть, которая не пройдёт бесследно для него.

Я думаю, “Крокодила” ребятам нашим давать не надо…». Возникает даже специальный термин – «чуковщина». Начинается многолетняя травля. Написанного в 1946 году «Бибигона» просто запрещают без всяких объяснений. «Корневая система» Чуковского подрезается самым жестоким образом. Его свободный творческий дух унижен и оскорблен, ему невероятно тяжело дышать в этой атмосфере вечной опасности и страха.

И он уходит во внутреннюю эмиграцию – в литературоведение. Еще в 1917 году пришло увлечение Н.А. Некрасовым – и осталось на всю жизнь. Образно можно сказать, что Николай Алексеевич спас Корнея Ивановича. Занимаясь творчеством любимого поэта, Чуковский хоть в какой-то степени компенсировал постигший его запрет на профессию. Некрасов оказался для Чуковского поистине живительным корнем. Пришли на помощь и переводы из английской поэзии (много позже, уже на склоне лет, за эти труды Корнею Ивановичу будет присвоена степень почетного доктора Кембриджского университета).

И пусть со временим его детские стихи будут реабилитированы и даже признаны «советской классикой», а за книгу «Мастерство Некрасова» пожалована Ленинская премия, сам он никогда не забывал, по чьей вине не состоялся в своем главном призвании. В спецдонесении агента Наркомата госбезопасности из Ташкента, где Чуковский был в эвакуации, приводились такие его слова: «…Всей душой желаю гибели Гитлера и крушения его бредовых идей. С падением нацистской деспотии мир демократии встанет лицом к лицу с советской деспотией. Будем ждать».

Он не был борцом. Но он воспитал борца – собственную дочь, талантливого писателя и выдающегося диссидента Лидию Корнеевну, жену гениального физика-теоретика Матвея Бронштейна, расстрелянного в 1938 году в возрасте неполных 32 лет.

…Поезжайте а Переделкино, посетите дом-музей Корнея Ивановича – вас не оставит впечатление, что хозяин только что вышел и вот-вот вернется. Посмотрите на Чудо-дерево – на нем по-прежнему висят детские валенки и множество игрушек. Присядьте под ним на скамейку – здесь Корней Иванович принимал своих главных гостей – окрестных ребятишек. И почитайте его дивную книгу «От двух до пяти»: именно в этом возрасте человек становится человеком, именно в этом возрасте начинает развиваться его корневая система.

Давайте же помянем добрым словом человека, посадившего это дерево, написавшего эти книжки и прожившего долгую, трудную, прекрасную жизнь.