Александр Адамский: – Школа Тубельского – авторская школа. При этом московская система образования даeт гигантские возможности для деятельности разных школ. Какая стратегия сейчас у сообщества Тубельского? Вписаться в эту систему? Или отгородиться и на основе своих норм, ценностей и правил создать новую организацию – только не в государственном статусе? Или стать таким педагогическим офшором?

Эмиль Аюпов: – Сейчас мы работаем в двух направлениях. Первое – это поиск некоего «оператора перехода» из одной системы в другую. И таким оператором может быть как раз директор школы. Это тот уникальный человек, который у себя в одном полушарии держит одну систему, в другом полушарии другую, и обе системы работают. Это, по сути, цель тактическая, но она крайне сложная. И найти такого человека (мы это понимаем, осознаeм) очень сложно. Поэтому есть цель более высокого порядка – выбрать две-три крайне актуальные идеи и начать их культивировать в школе для последующего тиражирования. Понятно, что эта идея решает вполне конкретный социальный заказ. Сейчас на всех телеканалах, во всех СМИ предлагают решать вопросы школьной безопасности путeм увеличения количества металлодетекторов, ЧОПовцев в школах, путeм проверки на боеспособность ЧОПов, а на самом деле есть педагогическая модель, которая не отменяет внешнюю систему безопасности, но создаeт внутреннюю систему безопасности, не менее эффективную. Почему бы не направить сейчас усилия в сторону социализации подростков, где им в принципе не нужно проявлять свою агрессию, а помочь реализовать свои лучшие качества. В этой модели есть такие элементы, как театр, туризм, различные проекты, лицейские балы. То есть каждый может в чем-то проявить себя. У нас в школе действует программа образовательных путешествий. Кстати, мой старший как раз принимал участие в эксперименте «Образование в путешествии». И академическим результатом его участия как раз стали 100 баллов за ЕГЭ по английскому языку.

Была театральная студия в своe время, в последнее время она не очень работала, но есть целый большой опыт и путь. Лицейские балы, лицейские спектакли, представления, которые вовлекают детей в разные проекты и таким образом позволяют использовать их энергию в мирных целях. Решeтки на окнах в данном случае не помогут.

Я думаю, таких идей не одна и не две. Их гораздо больше. Но не надо бежать за тысячью зайцами, есть педагогическое сообщество, есть люди, которые могут определить, что сейчас наиболее актуально, взять эти две-три темы и целевым образом их культивировать.

Александр Адамский: – То есть я правильно понимаю, что Вы считаете, что школа в хорошем смысле перестала быть авторской, перестала быть эксклюзивной и сама стала стандартной? Имеется в виду ФГОС.

Эмиль Аюпов: – Вы знаете, что в нашу школу никогда не было отбора. Приходили ребята абсолютно все, и как раз в период 90-х годов, когда социальные катаклизмы раздирали нацию, общество... Просто родителям некогда было заниматься своими детьми. Им нужно было продукты доставать и выживать. И в этот момент школа расцвела, потому что эти ребята, предоставленные сами себе, нашли второй дом в школе, и они там реализовались. Есть много историй, которые рассказывают родители о том, что пришeл какой-то хулиган, все его испугались, а потом он начал играть в театре и вообще это была звезда школьного театра.

Александр Адамский: – Перед этим подрались на дискотеке, но потом по этому поводу было собрание большое. Да, в этом-то и смысл педагогики Тубельского, что он, условно говоря, «пользовался» любыми правонарушениями, чтобы сделать их предметом рефлексии, дискуссии и т.д.

Вернемся к теме развития авторской школы. Смысл педагогической эволюции в том, чтобы авторская школа порождала стандарты и становилась уже массовой. А ей на смену приходили другие – авторские.

Часть 4. Планы на будущее

Как будет в дальнейшем развиваться судьба школы им. Тубельского и тех, кто к этой истории причастен?

Александр Адамский: – У меня вопрос к Сергею Москаленкову. Ваша карьера ведь не закончилась. Для какой школы Вы были бы оптимальным директором?

Сергей Москаленков: – Я имею опыт работы в различных образовательных учреждениях: в детском доме, школах, руководил школой-интернатом для одарeнных детей. С интересом совмещал с преподаванием в вузе, на кафедре государственного и муниципального управления, удалось быть полезным при организации работы подразделения колледжа (когда переехал в Москву) и обеспечить работу службы по управлению ресурсами одного из столичных комплексов. Поэтому я могу работать директором любой государственной образовательной организации и выполнять соответствующие задачи.

Александр Адамский: – Вы считаете, что вот эта практика, которая принята в Японии, где периодически, раз в два-три года, меняют директоров, учителей – правильная?

Сергей Москаленков: – По логике вещей и результатов – это очень продуктивный подход.

Понимаете, школа, по крайней мере в Москве, перестала быть таким (это сравнение) семейным рестораном. Теперь это сеть, управление которой должно быть совершенно иным – технологичным, индустриальным, со всеми процедурами

Александр Адамский: – До нас дошли сведения, что коррекционная школа, входящая в состав школы им. Тубельского, собирается отделиться и присоединиться к той школе, в которой Вы собираетесь продолжить свою карьеру?

Сергей Москаленков: – Про коррекционную школу я так понимаю, что там люди самоопределились, они, я думаю, хотят жить и работать в более спокойных для себя, им понятных, прозрачных условиях, которые им предоставляет вся система многовекторного московского образования. С понятным финансированием, понятными задачами...

И сейчас родители этой школы ведут переговоры об объединении с той школой, в которую я перешел работать.

Александр Адамский: – Считаете ли Вы, что очередная глава в истории школы Тубельского завершилась, и наступает новая?

Эмиль Аюпов: – Я вижу, что, действительно, глава завершилась. И благодарен в том числе Сергею Александровичу за то, что он принял решение покинуть свой пост, и главе московского департамента образования за то, что он принял эту отставку. Потому что ситуация требовала того, чтобы найти какое-то решение, и оно достаточно быстро было найдено. 1 февраля состоялось внеочередное заседание Управляющего совета школы, на котором господин Карпов, представитель учредителя в Управляющем совете, и председатель Управляющего совета Павел Сергоманов дали оценку тем проектам, которые были вынесены: о Конституции, Суде чести и ряде других, которые мы не могли легализовать как проекты чисто педагогические. Педагогический коллектив и учащиеся начали нормально работать по реализации своих задач, и вот этот весь комплекс изменений позволяет мне утверждать, что страница перевeрнута, сейчас мы находимся в таком мирном нетоксичном пространстве текущей жизни школы.

У нас в решении Управляющего совета от 25 января зафиксировано, что мы проводим комплекс мероприятий по поиску директора, потому что в рамках московского законодательства мы не можем проводить конкурсы, отборы, и мы максимально пытались уходить от этого.

Но ответственность перед сообществом за выбор директора школы и поиск места школы в завтрашнем дне от этого не становится меньше, она только возрастает. Стресс-фактор мы убрали, но напряжение целиком снять нельзя, оно всe равно какое-то время ещe будет сохраняться, но здесь задача всех участников просто на деле, на каких-то конкретных мелочах, конкретных изменениях, которые происходят каждый день, показать, что мы не стоим на месте, а движемся вперед.

Александр Адамский: – Как вы видите механизм выбора директора? Насколько я знаю, у вас сейчас около 20 кандидатов на эту должность.

Эмиль Аюпов: – Уже больше кандидатов. По-моему, 36 было. Среди них есть и самовыдвиженцы, И люди, к которым мы сами обратились с таким предложением.

Конкретных фамилий я пока назвать не могу, потому что никаких решений на данный момент не принято. Я могу сказать, что это самые разные люди: это работники системы московского образования, то есть аттестованные замы, есть люди, которые давно работают в системе образования, но не имеют текущих аттестаций, есть педагоги и директора школ из других городов, то есть есть несколько заявок немосковских.

На наш взгляд, это должен быть человек, способный находиться в разных системах координат, это фигура уникальная, оператор перевода из государственной системы в систему авторской школы, как мы его с вами называли. Я предполагаю, что такие люди есть в системе образования, и они сейчас занимаются своей текущей работой и находятся на своeм месте. Поэтому я хочу обратиться к педагогическому сообществу: если у вас есть такие лидеры, сообщите нам о них, и мы проведем с ними личные переговоры, расскажем о наших возможностях, покажем себя не просто как активные родители, а прежде всего родители, которые помогают. Наша-то роль состоит в том, чтобы помочь. Не возглавить этот процесс, а наоборот, стать опорой, поддержкой. Я думаю, что такая площадка с мощным, активным, педагогическим коллективом, сообществом родителей – выпускников, которые поддерживают и создают условия, может быть интересна для деятельности какого-то конкретного кандидата.

Александр Адамский: – А кто рассматривает кандидатуры?

Эмиль Аюпов: – Подобрана рабочая группа, которая занимается организацией этого конкурса, там четыре родителя, четыре педагога и два внешних эксперта. Эта группа проводит первичный отбор, и на выходе должны появиться три-четыре финальных кандидата, по которым уже будет принято решение скорее всего экспертным советом, сейчас мы это обсуждаем, кто войдeт в этот экспертный совет.

А представлять кандидатуры Департаменту образования будет, естественно, Управляющий совет.

Это первый этап. Второй этап – это аттестация в Департаменте образования. И третий этап – уже утверждение департаментом.

Александр Адамский: – Сергей Александрович, как Вы оцениваете механизм открытого конкурса? Эффективный, не эффективный? Приведeт он к улучшению, прогрессу, развитию ситуации или выпустит пар просто?

Сергей Москаленков: – Смотрите, предыдущий опыт школы показал, что получилось с директором, которого выбирали. На заседании УС 25 января представителем департамента были озвучены причины расторжения контракта с Юлией Грицай, которая руководила школой до меня. Я не знаю, что происходило в этот момент, но риски подобного исхода очень велики, я считаю. Давление со стороны родителей усилится: раз мы тебя выбрали, значит ты нам и подчиняйся. И новый руководитель окажется между Сциллой и Харибдой.

То есть в данном случае такое широкое участие и воля родителей по назначению руководителя может помешать ему выполнить государственное задание и обеспечить образовательные результаты.

Александр Адамский: – Эмиль Наильевич, а Вы не хотите поменять род деятельности и возложить на свои плечи ношу директора школы?

Эмиль Аюпов: – Вы не первый, кто мне это предложил.

Нет, я не считаю себя профессионалом в области образования. Я «продвинутый юзер», и мне, честно скажу, сложно заниматься управлением сейчас в сообществе родителей, в сообществе педагогов, потому что методы управления коммерческой структурой, которой я руковожу, достаточно административны.

Александр Адамский: – Простите, не удивляйтесь вопросу. Вы, кстати, видите систему Тубельского как коммерческий продукт? Образование – тоже рынок, и знаете, как хорошо «продаются» система Монтессори, Вальдорфская школа, развивающее обучение?

Эмиль Аюпов: – Хорошкола, Новая школа – там большое, если не подавляющее, количество педагогов из Школы самоопределения. Это как раз то, что сейчас продаeтся и с удовольствием покупается родителями.

Александр Адамский: – Может, Вы начнeте с того, что зарегистрируете торговую марку и патент?

Эмиль Аюпов: – Это прекрасная идея.

У нас в этом смысле какая была идея? Есть государственно-частное партнeрство, но, как мне кажется, это очень сложный механизм для реализации, и примеров положительных в образовании пока нет.

Возможно, как раз на фоне идеи франшизы, товарного знака опять же создать на территории школы с государственным участием площадку по культивированию, то есть по росту, по отдаче, а дальше уже это можно продавать. Та же самая Новая школа, Хорошая школа – они с удовольствием купят наших выпускников, молодых ребят, которые пройдут стажировку в детском саду. У нас в детский сад очередь на вакансию педагога – 300 человек на место. То есть приходят студенты педагогических вузов, отрабатывают два года в детском саду, и их востребованность на рынке труда в 10 раз возрастает.

Александр Адамский: – Коллеги, спасибо за этот разговор.

Подготовила Ольга Дашковская