Основания для рассуждений

Рефлексия – умное слово, которое знают все педагоги и с которым большинство не в состоянии управляться. То есть поговорить все горазды, а как применить и показать – в кусты. Модный букет умных педагогических слов, множащих непонятки для понимания и реальной работы «на земле», не ограничен рефлексией. Но сейчас я концентрируюсь на рефлексии, ибо делал обзор на эту тему, причем именно под углом зрения массового сопротивления учителей и учеников.

Сопротивление рефлексии актуально везде, несмотря на откровенно позитивные отклики от тех, кто смог провести рефлексивные практики.

Характерно, что позитив отмечают при совершенно разной глубине анализа, то есть даже при такой организации обсуждения, которую некоторые строгие теоретики не готовы называть рефлексией. Обзор зарубежных источников ограничился англоязычными текстами, но, поскольку многие англоговорящие являются носителями протестантской культуры – пожалуй, самой индивидуалистичной, – в отношении рефлексии их обобщение можно считать вполне валидным.

Нет единого представления об умном понятии «рефлексия». Есть туча моделей и ожесточенных споров, вплоть до отказа некоторым вариантам рефлексии в праве называться рефлексией. Причем в России и за рубежом подходы различаются. Сегодня, когда в нашем образовании западные модели активно обсуждаются, а их терминология коряво врывается в нашу педагогику, это выглядит удивительно.

Удалось найти только два тезиса, которые никем из авторов не оспариваются: что рефлексия – это взгляд на себя со стороны и что есть два уровня такого взгляда.

• Первый уровень – это я в деятельности, что помогает мне в ней совершенствоваться.
• Второй уровень – это взгляд на деятельность, что помогает совершенствовать деятельность.

Все остальное – разные модели, схемы, цепочки вопросов и разное по уровню накала отношение к оппонентам. Желание выступить в пикирующем ключе сформировалось по следам обзора и некоторых устных обсуждений его.

Язык рефлексии

Одной из причин разного отношения к рефлексии на западе и в России я вижу язык. Для английского языка рефлексия – это просто отражение, известный оптический эффект. Отражение – это вторичный эффект от первичного света. Все остальные смыслы – это интерпретация отражения вне исходной оптики. Именно поэтому для англоговорящих нет смысла в дискуссиях, что считать отражением, а что не считать – в любом случае, если речь не идет об оптике, это не отражение, а аналогия отражения, которое каждый вправе интерпретировать, как ему удобно. Поэтому в их текстах о рефлексии можно встретить что угодно: и задачи оценивания, и эмоциональное впечатление, и глубокие философские копания...

На русском языке мало слов с этим корнем, причем все они заимствованные и фрагментарные по смыслу. Самое близкое к исходному смыслу – «рефлектор». Но его редко используют и подчас не отдают себе отчет, что это обычно сферический или параболический отражатель – для многих не озабоченных его устройством это устройство направленного излучения света или тепла без связи с отражением.

«Рефлексия» для русского языка – инородная «вещь в себе», осложненная еще и «рефлексом», который, строго говоря, однокоренной и тоже «отражение», но в физиологическом смысле – для русского языка этой связи нет.

Отсюда и жесткие дискуссии, в которых наиболее агрессивные и глубоко копающие считают себя вправе отказывать некоторым видам «отражения» называться «рефлексией». А это для вечно фрустрирующих по поводу возможных ошибок учителей выглядит как «волчья яма», которую лучше обойти, чем нарваться на упреки типа «то, что вы называете рефлексией, совсем даже не рефлексия, а детский лепет».

Рефлексия как прикид

Закрепляю аналогию рефлексии психологической рефлексией оптической (отражением). Как мы одеваемся?

Я смотрю на окружающих, и из восприятия их образов у меня формируется представление о том, как я бы хотел выглядеть. Я подбираю понравившиеся мне вещи, надеваю и...? Бегу ли я сразу на улицу? Я бегу к зеркалу! Почему? Я должен посмотреть на себя со стороны: одно дело – образ себя в голове, совсем другое – живьем. Для особо придирчивых одного зеркала мало – лучше трельяж, система зеркал, чтобы со всех сторон себя оглядеть.

Многим такой визуальной самооценки достаточно для гордого самовыгула в публичном месте. Но не всем. Некоторые не слишком уверенные в себе хотят получить внешние оценки своего образа. Некоторые вполне уверенные в себе понимают, что собственный образ – это желание создать определенное впечатление о себе у окружающих (для любителей умных слов можно это назвать персонификацией – подача себя другим). Я могу быть вполне уверенным в себе, но соображать, что я не такой, как те, кто возбудил во мне мой собственный образ. Например, мой прообраз спортивного типа, а я не очень. И тогда его облегающий прикид вместо мускулистой рельефной фигуры выпятит мои неспортивные рельефы.

Увидеть свои недостатки сложнее, чем чужие достоинства. Слушать правду от внутреннего голоса сложно – он тихий, хотелки его легко заглушают. Чужое мнение хорошо слышно, но:

• Кто-то польстит, скажет то, что мне хочется услышать. Приятно, но чревато.
• Кто-то вмажет что-то нелицеприятное. Чтобы обидеть или чтобы честно предупредить?
• Кто-то ляпнет что попало, лишь бы благопристойно отвязаться.

Вариантов много. Как в них ориентироваться? Ведь даже честное мнение – это только частное мнение? Полезно включать самоанализ и эмоциональный интеллект, чтобы почувствовать мотивы своих партнеров через их внешние проявления и на основе объективных фактов провести логические рассуждения. И тогда мнение извне – крайне важный и полезный для моего зеркального отражения ресурс, которым надо уметь пользоваться. Хотя можно и без него – каждый решает для себя.

Польза или принцип?

Без рефлексии как взгляда на себя со стороны нет учения. Даже волк в схеме Гальперина, когда строит внутренний план атаки на оленя, должен посмотреть на себя, на свои способы атаки со стороны. Каждый из нас, осваивая что угодно, не может не смотреть на себя со стороны. В том числе когда обучение строится в самой примитивной схеме «делай как я».

Как я могу «сделать как он» без взгляда на себя со стороны? Каждый из нас вынужден создавать какое-то свое «зеркало». Оно настолько просто/сложно и настолько продуктивно/убого, насколько мы его в состоянии развить.

В практической плоскости обсуждение разных моделей рефлексии может вестись только о том, как сделать процесс учения (в широком смысле) более эффективным, более продуктивным. Если «взгляд со стороны» сделать более совершенным (более технологичным, более осмысленным), то вместо интуитивного и самопроизвольного формирования индивидуального навыка «смотреть на себя со стороны» можно получить более продуктивный учебный процесс, включающий в себя более совершенный инструментарий учения. В том числе увидеть потенциал взгляда на себя через коллективную коммуникацию, через опыт взгляда на себя со стороны других, кто участвовал в том же или в аналогичном процессе. Ставшее модным «учить учиться» – это ход в том же направлении.

Другими словами, вместо распугивания рефлексией продуктивнее в нее деликатно вовлекать. Тезисы о том, что рефлексировать могут единицы и только великие гуру могут «поставить рефлексию», определенно распугивают тех, кто и так по жизни пуглив. Для существенного расширения тренируемых навыков рефлексии полезнее говорить о ее развитии как существующего у всех «внутреннего зеркала». Тогда возможности применения более совершенных инструментов его «полировки» вместо доморощенных в стиле «из того, что было» появляются у всех желающих без страха быть заклейменными в лице особо просветленных. Это ничуть не умаляет инструментария тех самых гуру, ибо они предлагают довольно мощные инструменты. Просто не все готовы их осваивать.

Под таким углом зрения жаркие споры о понятии «рефлексия» сводятся к обсуждению разных целенаправленных способов технологизации и стандартизации «взгляда на себя со стороны». А значит, гораздо полезнее перенаправить предмет спора с понятия, что считать и что не считать рефлексией, на возможности и перспективы разных моделей рефлексии или рефлексивной практики (способа/модели реализации рефлексии). Кстати, именно так равновелико, без указания единственно правильной модели, позиционируют этап рефлексии в программе ОЭСР «Образование будущего и навыки 2030».

Если мы не «ставим рефлексию», она формируется самопроизвольно. Продолжая оптическую аналогию, один смотрит свое отражение в воде, другой – в крышке кастрюли, третий – в банке с водой...

Впрочем, возможно, все и не так примитивно. Один бреется, глядя в небольшое зеркальце. Другой предпочитает выпуклое зеркало, чтобы лучше контролировать качество прыщей на носу или того же бритья. Третий обходится вовсе без зеркала, на ощупь или по звуку бритвы. Кому-то нужно зеркало в полный рост, чтобы расправлять все складки на одежде или без одежды – интересы у всех разные. Кому-то дискомфортно, если рядом не стоит трельяж. А кто-то требует сложную систему зеркал и даже сферически осматривающих камер, следит за новинками фото/видеосъемки и изучает себя в 3D-формате.

Если мы покажем ученикам более удобный вариант, чем они используют до нас, это будет и отвечать задачам развития, которые мы изначально понимаем как цели школы, и углублению учения, что повысит качество и продуктивность учебного процесса. Если мы покажем и научим пользоваться рефлексией как инструментом, который на шаг лучше используемого ранее, это получит позитивный отклик. Если он будет не лучше ранее известного, но навязан по режиму использования, это вызовет раздражение. Если он будет намного сложнее и поэтому будет требовать существенных издержек по времени, осмыслению, применению, то вероятность раздражения или сопротивления тоже велика.

Чем заумнее схема/модель рефлексии, чем менее прогнозируем ход процесса и его результат, тем выше сопротивление этой схеме организации рефлексии. Прекрасно работающая на стратегической сессии модель рефлексии не будет работать в учебном процессе хотя бы потому, что цикличность разная и мотивация разная. Одно дело – раз в 100 лет «подымить из ушей» и поштормить друг об друга лбами по важной для себя и окружающих теме, даже если это займет целую неделю; и совсем другое дело – каждую неделю обсуждать очередную пройденную предметную тему. А если несколько предметов, то и вовсе неприемлемо: я задания сделал – «отпустите меня в Гималаи». Чем длиннее цепочка рефлексивных вопросов и чем чаще меня ими донимают, тем выше сопротивление.

Продуктивная стратегия

Чтобы я посмотрел на себя со стороны каким-то особым образом, который мне навязали вместо того, как я обычно делаю сам, мне это должно быть нужно. Невозможно, по крайней мере довольно сложно, заставить это делать. Я обычно делаю что угодно только в том объеме, в котором мне достаточно для моих целей. Мозг экономит энергозатраты. Кто не уважает энергетику моего мозга, будет безжалостно отторгнут. Чем сильнее насилие, тем изощреннее защита.

Почему я буду участвовать во внешне организованном рефлексивном процессе?

1. Это включено в основной процесс инструктивно.
2. Мне нравится коммуникация (компания) в предложенном формате.
3. Предлагаемый способ экономит мои усилия.

Вариант 1 навязан и потому может порождать конфликтность, если его полезность неочевидна, а издержки значительны.

Вариант 2 вижу ключевым для поиска технологии, модели рефлексивной практики. Именно он дает шанс ощутить полезный эффект совместной рефлексии, пока основным мотивом является участие в приятной коммуникации с приятными людьми или по приятной теме. В доверительной обстановке легче поделиться с другими и увидеть себя их глазами, научиться распознавать разные позиции и полезности внешних мнений, недоступные при саморефлексии. Раза с третьего (даже вороны умеют считать до трех) может возникнуть гипотеза о полезности такой модели рефлексии за рамками комфортных коммуникаций.

Вариант 3 означает начало инструментального освоения рефлексивной практики, когда полезность для себя лично получает подтверждение в менее приятной или даже неприятной коммуникации.

Самый школярский ход – встроить персональную рефлексивную логику в учебный процесс таким образом, чтобы он был не слишком обременительным, вписывался в устоявшуюся технологию учения. То есть, в отличие от традиционного типа заданий с неявной стимуляцией «взгляда на себя со стороны», переформатировать процесс, чтобы в нем появились более явные задания под таким углом зрения.

Если перераспределить акцент заданий с тренинга предметных навыков (часто избыточных) на тип рефлексивный, то это может оказаться более продуктивно. Лишь бы они не воспринимались учениками и родителями как ненужные.

Углублять рефлексивные навыки лучше с комфортной для мотивированных учеников коммуникации. Если, следуя заветам Козьмы Пруткова, не пытаться «объять необъятное», то можно привлекать к коллективной рефлексии только тех, кому это более доступно и более интересно, кто заинтересованно относится к предмету. Ведь целенаправленная коллективная рефлексия требует усилий, часто значительных, в том числе по преодолению стеснения и агрессивной реакции на критику. Между заинтересованными людьми в более узком кругу создать интересную коммуникацию проще.

А коммуникация, в которой люди ведут себя заинтересованно, сама становится привлекательной для подростков – это создает воронку привлечения менее вовлеченных в предмет, стимулируя их быть хоть немного в теме. Пусть даже они будут менее глубоко погружены в рефлексивные процессы – мы уже знаем, что рефлексия любой глубины дает позитивный эффект. Но тогда каждый сам себе хозяин по полезности и по нагрузкам.