В 1992 году он нашел в себе силы кардинально изменить свою жизнь, создав в глубинке Калужской области удивительный поселок для приемных семей со сказочным названием Китеж.

Этому начинанию он посвятил почти 25 лет своей жизни, назвав «длительным экспериментом с непредсказуемыми последствиями по созданию нового мира». За это время он опубликовал семь книг по воспитанию, развивая собственную концепцию под условным названием «Метапедагогика».

В 2004 году Дмитрий Морозов организовал поселок Орион, тоже в Калужской области, для выпускников Китежа. Сейчас он делит время между Москвой и Орионом, преподает историю, консультирует семьи. В Китеже он бывает значительно реже, передав бразды правления более молодому поколению своих единомышленников.

Сам он воспитал троих приемных детей и одного родного, а еще дал путевку в жизнь многим трудным подросткам из обычных и приемных семей.

О том, как зародилась идея необыкновенного поселения, о трудностях воспитания детей, о проблемах современной школы мы поговорили с Дмитрием Морозовым.

Часть 1. Столкновение с реальностью

– Дмитрий Владимирович, расскажите, как к Вам пришла идея создать свою сказку-быль под названием Китеж?

– Мне было 33 года, и захотелось чего-то нового в жизни. К концу восьмидесятых казалось все возможным – начать новое дело, построить свой справедливый свободный мир.

На своей работе я уже всего достиг. Я был комментатором международного отдела на радио «Маяк», тогда это звучало гордо, это была номенклатура ЦК КПСС. Но мне хотелось что-то делать, а не рассказывать.

До этого десять лет я ездил в пионерские лагеря вожатым. Мне очень понравилось работать с детьми. И это все вместе у меня соединилось: создание нового мира и желание помочь детям.

Когда взял землю и в одиночестве переехал в деревню Чумазово Барятинского района, я не очень-то осознавал, с чем мне придется столкнуться.

Сиротами в то время, простите за откровенность, никто не занимался, это было не модно. И финансировать мои мечты никто особенно не спешил.

Спасибо коллегам с «Маяка», они организовали благотворительные радиопередачи, собирали деньги на Китеж.

Разные люди приезжали, собираясь включиться в проект. Кто-то потом разочаровывался, кто-то видел наше будущее по-своему. У каждого свое мнение о воспитании, о том, как жить правильно.

И я по молодости очень напрягался, пытаясь всех убедить в необходимости общих усилий, потому что развивающая среда для детей – это именно результат общих усилий, общего видения того, «что такое хорошо и что такое плохо».

За три-четыре года собралась группа из 12–15 взрослых, которые искренне пытались заниматься детьми.

Я пытался построить целостный мир, где приемные родители в то же время становятся и учителями, где нет противоречия между тем, что ребенок слышит дома, и тем, что ему объясняют в школе.

Только часть приемных родителей имели педагогическое образование. Потом большинство закончили педвузы и курсы повышения квалификации. Так и жили – учили детей, сами переучивались и все время строили. Мы сами своими руками построили Китеж.

– Вы пытались создать сказку: даже первые домики, которые появились в то непростое время, напоминали теремки, и ни один из них не был похож на другой.

– Для ребенка все важно, и визуальная среда тоже. Те образы, которые он накопил в детстве, определяют всю личность. И если ребенок жил в бараке или в грязной избе с тараканами, то все это у него останется в сознании, ему надо альтернативу дать.

Что самое важное в Китеже?

Дети участвовали в строительстве поселка, а не получали готовое на блюдечке с голубой каемочкой.

Ребенок видел, что он меняет жизнь, что его усилия приносят результат. Это потрясающая идея.

Конечно, я не первый. Это у Макаренко было и у других воспитателей. Эта идея до сих пор никем не понята, и вся наша цивилизация идет в противоположном направлении.

Сегодня считается, что защитить ребенка – значит не дать ему рисковать, тяжело работать, вспотеть, испачкаться.

Чем состоятельнее человек, тем меньше реальных вызовов у его детей, поэтому у них не включается воля.

Китеж основывался на том, что дети во всем участвуют вместе с взрослыми.

– А дети не сопротивлялись? Все-таки старшие были бывшими беспризорниками.

– Сначала да. Сопротивлялись и не верили. И прошло несколько лет, прежде чем я додумался до простой мысли – сделать самых сознательных старшеклассников наставниками.

Стали собирать старших на чай, вместе смотрели фильмы, обсуждали. Когда появилось доверие, начал целенаправленно разъяснять, чего мы тут строим, как они могут помогать.

Доверие и коллектив – вот рецепт успеха работы!

В наши дни дети, которых привозят в кризисных ситуациях из Москвы, и дети-сироты, живущие в наших семьях, страдают одной болезнью – они не верят взрослым, отвергают любые наставления и психологическую помощь. Зато они прислушиваются к тому, что говорят сверстники или друзья постарше.

Так вот, наши наставники помогали нам убеждать «неосознанных» в пользе чтения и открытого общения, делать с ними домашнее задание, следить за дисциплиной. Так на рубеже XXI века в Китеже была создана совершенно новая атмосфера доверия, взаимопомощи, интенсивного интеллектуального развития.

У детей было школьное самоуправление, великолепный театр, в котором они отыгрывали самые разные роли, перевоплощаясь то в королей, то в мушкетеров. И был результат: многие наши выпускники поступили в вузы Москвы и Калуги (хотя, конечно, это не главный критерий).

Это у нас на официальном уровне, к сожалению, приоритетными стали баллы, рейтинги. Это отражение поверхностного взгляда на детское развитие. Главное – помочь сформировать устойчивую личность, способную к самораскрытию.

На самом деле, если бы было меньше гонки за успеваемостью, а больше бы уделялось внимания выстраиванию личности ребенка, то и успехи на экзаменах были бы выше, и алкоголиков меньше. А еще было бы больше талантливых ученых, мастеров, фермеров.

Для себя я решил следующее: по мере взросления моих приемных детей я позволяю им ударяться о реальность и объясняю, в чем была их ошибка. Мы вместе обсуждали цели и пути к ним, а также возможные препятствия.

Важно дать ребенку попробовать себя в каких-то испытаниях, а не принимать за него решения.

То есть если вы, родители, решили, что ребенок в пять лет должен пойти в драмкружок, на теннис, фигурное катание, компьютерный кружок, и в восемь лет писать рефераты (вместо того чтобы ломать, бегать, прыгать, отращивать волосы и громко кричать), то я вам гарантирую:

В 30 лет успешный менеджер отрастит волосы, поедет куда-нибудь дауншифтером, где будет бегать без штанов, орать и крушить все вокруг.

– То есть отыграется.

– Отыграется. Если ему надо будет это прожить, он это проживет рано или поздно. Потому что мы биологически обусловлены, нам необходим поиск сильных ощущений и впечатлений, постоянный поток.

Если мы не даем рисковать ребенку на природе, в жизни он это компенсирует теми рисками, которые мы уже остановить не сможем.

В Китеже мы (взрослые) всегда стремились вести диалог с детьми, отвечать на их вопросы, вести к осознанию, но при этом учили их не бояться тяжелой работы. Надо понимать, что учиться тоже тяжело, не предавать друзей и не бояться искать свое место в сложном, многомерном мире.

– Какие методики и технологии оказались наиболее эффективными?

– Мы все-таки создали уникальный поселок, сделали себя «развивающей средой». Можно сказать, что поставили на самих себе опыт, превратив ситуации собственной повседневной жизни в технологию терапевтического воздействия.

Дети всегда следят за взрослым, значит, своим поведением и словами мы влияем на образ мира в головах наших детей, влияем и в общей столовой, и на уроках, на стройке и вечером в семьях за чаем и чтением книг вслух.

Отдельно и очень эффективно работали театр, столярка, кружки по интересам, и особенно успешно – ролевые игры. Они и сейчас и в Китеже и в Орионе собирают множество участников, давая возможность детям прожить уникальный опыт взросления.

Походы, жизнь в палатках в лесу со взрослыми и наставниками... Чем больше вызовов в жизни, тем лучше.

Это работает и с приемными детьми, и с детьми из нормальных, состоятельных семей, нуждающихся в психологической помощи.

И в Китеже, и в Орионе ведут работу с детьми, у которых в обычных условиях при любящих родителях вдруг пропадает мотив учиться, появляется дефицит внимания, готовность подсесть на любые гаджеты и на любой наркотик.

Таких детей все больше, и часто родители не знают, что с этим делать. Так и говорят, когда привозят к нам: «А что делать, что им предоставить-то?»

Я отвечаю: «Себя, потому что сейчас вашему ребенку не „Мерседес“ нужен и не день рождения с толпой аниматоров и подарками за десятки тысяч рублей.

Вам надо сесть с ним в байдарку, лично папа и мама, и поплыть к родному краю, готовить еду на костре, сидеть под звездами и говорить о мире.

Вашим детям нужен ваш опыт и ваше внимание.

Не надо гостей. И этот день рождения запомнится на всю жизнь».

Но для родителей это – риск. Ведь ребенок потребует завтра то же самое, и послезавтра, и взрослым придется менять свой образ жизни. То есть придется общаться, привлекать внимание, читать вслух книги…

Так и запомните:

• Вы приходите с работы уставшие, принимаете душ,
• переключаетесь на медленный домашний ритм,
• пьете чай с детьми,
• ведете беседу без «наездов» и критики,
• рассказываете о себе и даете высказаться детям,
• вслушиваетесь в то, что у них наболело.

По-русски это называется душевное общение.

Наверное, для родителей самое трудное – это изменить себя. Кстати, у нас ключевым требованием к сотрудникам Китежа было прежде всего разрешить собственные внутренние проблемы и комплексы, иначе невозможно стать хорошими воспитателями.

Никакой родитель не может быть идеальным, и стремиться к этому не надо.

Надо быть честным и искренним, предоставлять ребенку себя, а не функцию воспитателя.

Лучшая награда для ребенка – ваше внимание и стремление понять.

Продолжение следует.