В понедельник в школу на юге Москвы ворвался пьяный вооруженный отец с топором. Мужчина высказывал угрозы в адрес руководства, крушил топором мебель и лишь по счастливой случайности никто не пострадал. В среду уже на другом конце страны, в Курганской области, тринадцатилетняя девочка расстреляла из пневматического пистолета семерых своих одноклассников. Дети отделались синяками и ссадинами, однако отсутствие жертв не должно вводить в нас заблуждение и успокаивать.
Тенденция просматривается совершенно неиллюзорная. Ровно два месяца назад на здание школы в Бурятии напал подросток с топором и бросил «коктейль Молотова» в кабинет русского языка и литературы, устроив пожар. Затем ученик отрубил топором палец мальчику и тяжело ранил девочку, вслед за чем предпринял попытку самоубийства, а учительница получила открытую черепно-мозговую травму.
Что характерно, в школах работали «тревожные» кнопки, только их никто не нажал – испугались, запаниковали, растерялись или не хватило информации о том, что делать в таких экстренных ситуациях. Не стоит путать нападения на школы со стороны учеников и террористические атаки, но ведь горький опыт Беслана должен был научить быть всегда настороже. Причем в ходе всех проверок было установлено, что с охраной все в порядке, а вот общественное сознание и сами ученики и учителя абсолютно не готовы к таким вызовам.
Что характерно, в школах работали «тревожные» кнопки, только их никто не нажал – испугались, запаниковали, растерялись или не хватило информации о том, что делать в таких экстренных ситуациях.
Хорошо, допустим, теракты – это совсем иная история. Но не далее как четыре года назад разразилась стрельба в школе № 263. Десятиклассник Сергей Гордеев, вооружённый карабином и винтовкой, застрелил учителя географии и захватил в заложники своих одноклассников, а затем открыл огонь по прибывшим на место происшествия полицейским, убил сотрудника вневедомственной охраны и патрульного. Эта трагедия получила тогда широкий резонанс в российском обществе и вызвала бурные дискуссии. Охранные меры со стороны государства были ужесточены, но, как мы видим, в корне ничего не изменилось. Значит, цимес не в этом.
Давайте вспомним американские школы в Паркленде, школы «Колумбайн» и «Сэнди хоук» – совокупно более 50 погибших, а ведь это только три из 221 случая school shooting в США за последние 18 лет. Усиление охраны, рамки, разрешение носить учителям во Флориде оружие в школах – помогли ли все эти меры? Ответ, что называется, налицо.
Вот что по этому поводу заявил бывший комиссар полиции Нью-Йорка Билл Брэттон: «В подобных случаях используют словосочетание «новая норма». Хотим ли мы появления в нашем обиходе такого понятия? Сомневаюсь.
Школы Паркленда, «Колумбайн» и «Сэнди хоук» – более 50 погибших, а ведь это только три из 221 случая school shooting в США за последние 18 лет. Усиление охраны, рамки, разрешение носить учителям во Флориде оружие в школах – помогли ли все эти меры?
А ведь каждый раз ещё до инцидента появляются признаки. Стрелки либо рассказывают об этом кому-то, либо пишут в интернете, на каких-нибудь страницах в соцсетях. Мы не замечаем этих людей и оказываемся застигнутыми врасплох. Проблема в том, что мы не складываем эти кусочки мозаики вместе, не делаем должных выводов до тех пор, пока уже не становится поздно. Куда смотрят родители, приходят ли они вечером к ребенку с вопросом, а все ли у него в порядке в школе? Не с дежурной фразой «ну как там в школе дела?», а искренней эмпатией, поддержкой и готовностью включиться в процесс. Возможно, ребенок чувствует себя покинутым, одиноким и обращается за тем, чтобы выместить пар, к группам в соцсетях, интернету, телевизору, где две трети того, что он видит – насилие, агрессия, конфликты. Конечно, нельзя запретить доступ в сеть, она является одновременно и обучающим ресурсом, но фильтровать содержание и урезать времяпрепровождение семья вполне способна. Безусловно, не полицейскими мерами, а через теплоту и внимание к тому, что волнует ребенка, что творится у него в душе.
Если человек в первые годы своей жизни встречает любовь и добро, вряд ли он пойдет махать топором. Агрессия не возникает вдруг – это всегда ответ на что-то. Такие жуткие ее формы – результат того, что психологический климат, в котором дети растут, оставляет желать лучшего, и не в конкретном городе или школе, а вообще в стране, в обществе. Возможно, семьям стоит больше доверять классным руководителям и психологам, которые знают внутреннюю кухню класса и моральное состояние конкретного ученика и могут справиться с проблемой на корню.
Абсурдная картина получается – людей шокируют сообщения о стрельбе в церкви или мечети, а когда нападают на школу, все аки агнцы молчат. Разве школа – не храм знаний, не светоч цивилизации, который можно и нужно возвести в культ и оберегать не драконовскими запретами, а всеобщей заботой? Когда дети и взрослые год за годом видят насилие на экране, это блокирует эмпатию, без сомнения.
Абсурдная картина получается – людей шокируют сообщения о стрельбе в церкви или мечети, а когда нападают на школу, все аки агнцы молчат.
Социологи утверждают, что современные люди в цифровую эпоху в больших городах все больше чувствуют себя беспомощными жертвами, лишь функциями, и человек мстит обществу, считает, что оно целиком и полностью виновато в его трагедии. Возможно, так оно и есть.
