Почему важно, чтобы система обучения, образования, воспитания человека в жизни была беспрерывной, начиналась с раннего детства, о том, какой должна быть инфраструктура новой школы и к какому уровню должны стремиться учителя, в интервью РИА Новости рассказал первый вице-президент АО «Управляющая компания «Просвещение» Михаил Кожевников.
– На Сочинском инвестиционном форуме «Просвещение» заявило о том, что необходимо открыть три тысячи новых школ. А есть ли потребность в таком количестве новых школ?
– Так получилось, что прошлый год у нас был провальным по рождаемости, а в предыдущие 5–7 лет наблюдался рост населения, поэтому к 2025 году прогнозируется рост числа школьников под 2% ежегодно. Хотим мы того или нет, но на определенный объем естественного прибавления школьных мест мы выйдем и так, строить школы все равно придется.
На данный момент где-то есть почти пустующие здания, а есть новые построенные микрорайоны, где нет ни одной школы. Бывает в крупных городах, например, в Улан-Удэ, Самаре, Чебоксарах на новый огромный микрорайон нет ни одной школы или детского сада, а живут там молодые семьи. Мы в любом случае попадаем на то, что за счет агломерации идет перераспределение человеческих ресурсов, и там, где есть необходимость, нужно строить новые школы.
– Да, но построить школу – это еще не все. Сейчас есть тренд на непрерывное образование, в идеале школа должна быть звеном в цепочке дошкольного и вузовского образования.
– Вы правы. XXI век, все меняется. Меняются требования к рынку труда, нужны другие люди. Уже давно доказано, что в процессе взросления человек проходит разные этапы, и они взаимосвязаны. Например, все основные навыки soft-skills XXI века – умение жить в быстро меняющемся мире, быть коммуникативным, способность быстро интегрироваться в команду стоит начинать формировать у человека с возраста 3–6 лет. Причем, если вы на этой стадии человека чему-то не научили, то на следующей стадии вы, конечно, научите его предметным знаниям – например, быть хорошим математиком или химиком, но ему будет сложнее эффективно коммуницировать, если вы упустили предыдущий этап. Поэтому очень важно, чтобы система обучения, образования, воспитания человека в жизни была беспрерывной, начиналась с раннего детства. Считается, что восприятие классической музыки закладывается у ребенка до года. Потом на протяжении всей жизни начальное образование, среднее образование, старшая школа, профессиональное обучение, высшее образование должны быть единым целым. Поэтому группа компаний «Просвещение», сочетая R&D, производство, а также исследования в науке, инвестирует в разработки и научные исследования для поколения 2030 года.
До 2025 года нам понятно, какое поколение приходит, а по 2030 году мы проводим исследования по психологии, дидактике и так далее.
– Кто проводит? Какие-то научные организации или ученые?
– И те, и другие. Мы сотрудничаем с Российской академий образования, ВШЭ, РАНХиГС и другими ведущими вузами Российской Федерации, а также отдельными учеными. Кроме того, мы обращается к опыту зарубежных коллег, потому что школа в общем плане во всем мире одинакова. Стандарты образования во всех странах мира, конечно, национальны, но общее устройство школ, их финансирование, условия работы схожи. Потому что основным инвестором в образование в любой стране является государство.
– Ваша цель – строительство школ в городах? Как насчет деревни?
– Давайте разделять две вещи: есть проекты для больших городов, агломераций, а есть сельские школы. Сейчас мы говорим про агломерации, про сельские школы мы поговорим отдельно. Поэтому очень важная цель – строительство новых школьных комплексов, рассчитанных на 1000–1500 детей с 3 до 17 лет. Мы разрабатываем проекты школы полного дня, с урочной и внеурочной деятельностью, дополнительным образованием. Это школы с прекрасной профессиональной подготовкой, где должны быть инженерные, медицинские, аграрные классы, IT-полигоны, в зависимости от задач региона. Это школы, которые оснащены современной инфраструктурой. Конечно, мы можем много говорить и про современные цифровые продукты, про их внедрение, про исследования их влияния на детей, но если мы будем вводить в школьное пространство цифровые продукты, то мы упремся в две больших сложности, которые не зависят от детей.
– Инфраструктура?
– Именно. Наличие широкополосного Интернета, технологий, техники, девайсов. Это первая проблема. Вторая: компетенция учителей. В этом плане к цифровым условиям дети более гибки и адаптированы. Это еще большой вопрос, кто кого будет учить. Мы считаем, что нужно принципиально по-другому проектировать школы. Если мы говорим про школы с дополнительным образованием, то это может быть не только углубленное изучение каких-либо предметов. Это может быть спорт, это могут быть различные кружки, например, танцевальные.
В небольших городах, моногородах или селах школа становится центром притяжения социально-культурной жизни.
Плюс ко всему, мы плотно работаем с работодателями и, конечно, они заинтересованы в инвестициях, потому что тогда их работники спокойны, зная, где находятся их дети, и для самих работников вечером прийти на танцы или плавание – вполне нормально. И здесь, как вы понимаете, речь идет не просто о количестве свободных квадратных метров в школе, это более серьезные и сложные вещи. Если мы эту программу реализуем, мы получим до пяти миллионов современных школьных мест. Соответственно, мы говорим про одну смену, потому что я плохо верю в эффективность образования при двухсменной учебе. А уж если три смены – считайте, образования нет.
– Но кто же будет в этих школах преподавать и откуда возьмутся современные программы, по которым дети будут заниматься?
– Преподавать будут учителя. Мы считаем, что, если современный учитель сможет брать на себя больше часов и уроков с помощью современных технологий (когда компьютер проверяет работы и строит образовательные траектории каждому ребенку, а учитель только вносит «человеческий фактор»), это существенно освободит его от рутинной работы, и он сможет вести классы от 40 детей, а не по 20–25 детей.
– А хорошо ли это? Считается, чем меньше класс, тем эффективнее обучение.
– Это хорошо, особенно для старшей школы. Вы работаете в редакции, вокруг вас очень много разных людей, вы понимаете, насколько важны социум и команда. Поэтому к этому надо приучать со школьной скамьи, особенно если вы с 7–8 класса занимаетесь предпрофессиональным образованием. И понятно, что здесь уже нужны учителя-тьюторы.
– А где брать таких учителей? Где они будут учиться быть тьюторами?
– Там же, где и сегодня их учат. Просто нужны другие программы, должны быть другие учителя учителей. Вы знаете, что в каждом регионе есть свой институт повышения квалификации учителей, институты развития образования. Достаточно много у нас и педагогических институтов, мы с ними тоже работаем. На самом деле, в этом плане уже много сделано. Меняются программы, меняются технологии.
Очень много ребят из магистратур профильных университетов, которые обучаются дидактике, приходят на работу в школы.
Работодатели серьезно стимулируют появление новых учителей.
– Можно ли сказать, что профессия учителя вновь становится популярной?
– Сейчас растет процент учителей в возрасте до 35 лет. Растет привлекательность профессии, зарплата. Нужны новые требования к работе, к обучению. Например, есть проблема в цифровых продуктах, связанная с кибер-безопасностью. Есть очень много ресурсов, призывающих к суициду, к ведению криминальной жизни, к агрессии и так далее. Закрыть это от детей не получится. Чем больше будете закрывать, тем больше дети будут этим интересоваться. Весь Интернет нельзя закрыть. Другое дело – работать и объяснять детям, что это такое, к чему это ведет. Это и есть задача современного учителя. СМИ не удержат потока негативной информации, просто надо уметь ее фильтровать, и научить это сделать – это задача школы.
Это новые требования к работе учителей – не просто учить считать-писать, а работать с информацией и анализировать ее.
– А по срокам: когда первые школы в рамках этого проекта распахнут свои двери?
– Уже распахнули. Последние два года работает программа «2025» – 57 школ было построено в 2016 году, 77 школ было построено в 2017 году. Хочу напомнить: «Просвещение» было инициатором этой программы. Мы обратились к президенту страны, акцентировав внимание на этой проблеме. В результате была создана целая дирекция в рамках министерства образования и науки, в 2016 году было выделено 25 миллиардов рублей, в 2017 году – еще больше. И уже построено более 150 школ в регионах, в них заложена часть тех принципов, о которых мы говорим.
– Вы говорите о государственном финансировании. А как привлекать частные инвестиции в сферу образования?
– Вы знаете, что образовательная отрасль с точки зрения инвестиций находится на последних местах в рейтинге отраслей именно потому, что непонятны механизмы привлечения частных инвестиций, вложений и так далее. Это не только у нас, это во всем мире так. Во всем мире есть проблема нехватки бюджетных средств на развитие школьного и дошкольного образования. С другой стороны, когда говорят о привлечении инвестиций, это начинает упираться в различные механизмы – как их вкладывать, как возвращать.
Поэтому мы, посмотрев на достаточно успешный опыт, говорим сегодня о том, что попробуем на рубль государственных инвестиций привлекать еще два рубля – рубль региональный и рубль частный.
На всех уровнях – Минфина, Минэкономики, глав регионов, крупных муниципалитетов – идет обсуждение того, как это сделать. Недавно мы подписали соглашение с республикой Калмыкия, где планируется строительство большой школы к 2021 году на 1000 детей. И он хотел бы, чтобы оператором этого проекта стало «Просвещение», чтобы мы сформировали совместно с ними проект, построили, оснастили и, возможно, речь пошла бы об управлении инфраструктурой образовательного процесса. Чтобы были гаджеты, чтобы был Интернет, чтобы было лабораторное оборудование. В биологическом классе, например, надо постоянно менять реактивы, стекло, пробирки. Это все – процесс, во многих странах мира это целое направление промышленности.
– А в России?
– В СССР была такая история, были крупные организации, которые занимались именно оборудованием для школ. Не разовыми поставками, а постоянными. Но эту историю прикрыли, и сегодня это торгово-закупочная деятельность с зарубежными странами. Мы предлагаем нашим крупным корпорациям типа «Ростеха», «Ростелекома» локализовать это производство в нашей стране, ведем разговор об этом с Минпромом. Мы, конечно, производим какие-то вещи сами, но это пока еще не комплекс продуктов. Это огромный разговор, потому что у нас в стране есть 648 тысяч классных комнат. В них стоят парты, столы, стулья. Представляете, какой объем качественного оборудования нужно производить для этой всей системы! Чтобы у ребенка была прямая спина, чтобы обеспечить безопасность с учетом лабораторных опытов. Сегодня мы это оборудование закупаем за рубежом. Почему мы не можем произвести у себя в стране? Эту проблему необходимо решать.
– Сегодня много говорится о деоффшоризации российского бизнеса. Между тем, в группе компаний «Просвещение» есть организация в иностранной юрисдикции. С какой целью она была создана?
– Мы планируем активно выходить на международный уровень – без иностранных компаний это нереально. И в случае проведения IPO на западных биржах тоже необходимо создание таких компаний. При этом всем очевидно, что они не ведут деятельности на территории Российской Федерации.
Издательство «Просвещение» – это российская компания, она полностью прозрачна. В связи с этим, кстати, мы подвергаемся самым строгим проверкам, как со стороны крупнейших аудиторов, так и со стороны государственных органов. Мы платим налоги в российский бюджет в полном объеме. Наша компания является одним из крупнейших налогоплательщиков в своей сфере – сумма налоговых отчислений только за 2017 год составляет почти 3 миллиарда рублей. Акционерами издательства также являются российские юридические лица.
