По словам советского педагога-новатора В.А. Сухомлинского, «без семьи мы – я имею в виду школу – были бы бессильны». Тем не менее в СССР ведущая роль в воспитании с раннего детства была отдана системе образования: ясли, детские сады и школы не только транслировали требования государства к подрастающим поколениям, но и освобождали рабочие руки родителей для социалистического производства.
К приоритетам советской школы были отнесены массовость (а позже – всеохватность) и равные условия для представителей всех социальных слоев (классов). Общественное и материальное положение родителей не должно было влиять на доступ детей к качественному образованию и их академические результаты. Однако социологические исследования, начатые в 1960-х годах под руководством В.Н. Шубкина и продолженные Д.Л. Константиновским, показали, что советскому обществу не удалось освободиться от неравенства в образовании. Научные данные свидетельствовали о различии возможностей выходцев из привилегированных, рядовых и низкостатусных социальных групп.
Фактически речь шла о системе воспроизводства статусов через образование, как это было продемонстрировано французским социологом Пьером Бурдьё.
П. Бурдьё показал, что в ситуации, когда прямая передача промышленного капитала или властных полномочий потомкам невозможна или затруднительна, элиты формируют новые стратегии, обеспечивающие воспроизводство статуса. И реализуется это прежде всего за счет образования. В ситуации декларированного равенства это происходит латентно. Например, опираясь на теорию П. Бурдьё для анализа советской школы, Г.А. Чередниченко выявила механизмы социокультурного воспроизводства на примере средних школ с углубленным изучением иностранного языка.
Переход к рыночным отношениям и распространение платных образовательных услуг перевели родителей в ранг плательщиков и, следовательно, заказчиков системы образования. В значительной степени это стало неожиданностью для обеих сторон: теперь школе приходится делиться монополией, а родителям – повышать свою компетентность для влияния на школьные процессы. (Об этом в «Вестях образования» написала Нина Добрынченко-Матусевич).
Если в России этот процесс идет пока стихийно, то в Великобритании роль родителей в образовании была определена и нормативно утверждена еще в 1988 году Законом о реформе образования. В обиход было введено понятие маркетизации (то есть внедрение в сферу образования рыночных отношений), а родители – с их желаниями, ожиданиями, представлениями и благосостоянием – закреплены в качестве основных потребителей. Этот идеологический поворот впервые был изучен в 1990 году британским исследователем Ф. Брауном и получил название «парентократия». С одной стороны, реализация парентократической модели сильнее укореняет и легитимизирует неравенство. С другой стороны, родители начинают явно (а не латентно) влиять на образование, всё больше готовы им заниматься, и это открывает новые возможности для разных социальных групп.
