Родители, понятное дело, собрали подписи и пошли к директору с требованием перевести девочку в другое место. Директор ответила на обращение отказом, заявив, что все дети разные и «любой ребенок, в соответствии с законом, имеет право на обучение». Да, девочка нуждается в особом внимании, однако, по словам директора, необходимую помощь она уже получает – как от профилактических служб школы, так и в рамках сетевого взаимодействия (с девочкой работают сотрудники городского психолого-педагогического центра).
Бабушка героини убеждена: против внучки настроены школьники и педагоги, и реакция девочки – естественная защита от нападок. На вопрос, действительно ли она ударила учителя, последовал ответ: «Она меня оскорбила. Я ее задела, и все».
Однако все не так просто. Попробуем копнуть глубже: несколькими годами ранее на мать девочки напали и жестоко избили. Дочь, еще ребенок, очень переживала. Как знать, не стало ли это психологической травмой, повлекшей столь печальные последствия?
Известно и другое: на мать напали после того, как она повздорила с соседями по коммунальной квартире и облила квартирантку кипятком. Значит, физическое насилие было обыкновением в семье и ранее, и девочка в этой «норме» росла? Если так, то у нее вполне могло сформироваться убеждение, что такое поведение – вполне адекватная реакция не только на конфликтные ситуации, но и на любое недовольство со стороны окружающих.
Вопрос – с чем будут разбираться работники психолого-педагогического центра, к которым направлена девочка: с антисоциальным поведением или с психологической травмой? С тем, в какой семье она росла, или со школьным окружением, проявляющим явно негативное отношение к ее выходкам?
Кто же здесь виновник и кто – жертва?
Вспомним Алекса из произведения Энтони Берджесса «Заводной апельсин». Избиения, физическая расправа были неотъемлемой частью повседневной жизни героя и его окружения. Когда он попадает в тюрьму, случайно совершив убийство во время погрома чужого дома, Алекс рассуждает о природе насилия: возможно, человек рождается плохим или хорошим от природы, и поделать с этим ничего нельзя?
Главный герой соглашается на лечение, чтобы выйти из тюрьмы раньше. Желание совершать плохие поступки не исчезло, но сопровождается теперь физическим дискомфортом, что превращает его в «заводной апельсин», нечто естественное, скованное механизмом. Лечение «от противного» не помогло изменить его сущность, он должен был сам осознать, к чему приводит жестокость и насилие, и исправиться.
В начале марта в одной из школ Кисловодска четырнадцатилетний подросток нанес несколько ударов ножом учащемуся другой школы.
Очевидцы говорят, что мальчик, ставший жертвой нападения, сам пришел в школу в тот день для того, чтобы «выяснить отношения». В январе этого года он был поставлен на учет в полиции. Психологи, работавшие с ним до инцидента, характеризуют его как конфликтного и незаинтересованного в учебе, неспособного воспринимать критику.
А вот об ученике, который нанес ему ножевые ранения, педагоги не могут сказать ничего необычного – учится средне, родители работают, – однако и он тоже стоит на учете в полиции за кражу на улице коляски, которую он счел «ничейной» и взял покататься с друзьями (позже владелец коляски объявился и подал заявление в полицию). Как мы видим, до случившегося оба успели отличиться не самым примерным поведением.
Стоит заметить, что главная вещественная улика оказалась в школе совершенно случайно: один из одноклассников принес нож в школу, чтобы похвастаться – нож был не простой, а сувенирный! Почему холодное оружие оказалось в руках ребенка и как он пронес его в школу незаметно для родителей, учителей и охраны – неизвестно.
Сейчас следователи пытаются выяснить обстоятельства случившегося и разобраться в мотивах столь жестоких действий.
Что же касается девочки – героини первого эпизода, то комиссия по делам несовершеннолетних уже в ближайшее время рассмотрит дело и примет решение, оставлять ее в этой школе или переводить в другую. Впрочем, бабушка утверждает, что семья уже сделала выбор – в любом случае учебное заведение они поменяют.
