В конце октября я наблюдал массовый психоз посткомсомольской ностальгии.

Неверные последователи коммунистического (!) ленинского (!) союза молодежи, уже начинающие стареть и вследствие этого забывать, что же значат эти слова – «ленинский» и «коммунистический», лихо праздновали столетний юбилей организации, давшей им путевку в жизнь и стартовый капитал для нынешнего обогащения.

Смешно даже предположить, что пьющие и поющие во здравие ВЛКСМ бывшие секретари центральных комитетов, обкомов, райкомов и вузовско-школьных комитетов, а также рядовые члены хотя бы примерно представляют собой последователей Павки Корчагина или пламенных вождей послереволюционного молодежного движения коммунистического резерва.

Им вообще идеология всегда была безразлична. Но отточенные способности организовать любое мероприятие, как навык езды на велосипеде, сработали без сбоя. Праздник удался.

И если воспринимать это празднование как искаженное отображение того, пусть не столетней давности, а хотя бы тридцатилетней – конца позднего застоя, комсомола, то невольно приходится вспомнить о том, что в монохроматическом свете оптические системы неизбежно проявляют свое несовершенство, которое характеризуется геометрической аберрацией.

Не вдаваясь в подробности, желающих отсылаю к своему любимому со времен ученичества и учительствования учебнику Г.С. Ландсберга «Оптика». Скажу лишь, что гораздо позднее, уже после учительствования и после журналистики, в пору занятий анализом образовательной политики, я часто вспоминал это явление, особенно то, что наличие аберрации приводит к размытию изображения.

Т.е. из-за отклонения лучей света вследствие того, что лучи эти проходят через линзы разной конструкции, мы видим не первоначальный источник света, а нечто другое.

Если упростить – в этом и есть феномен аберрации.

Так и в жизни бывает – мы воспринимаем действительность прошлого сквозь призму, я бы сказал – линзу, оптику своего актуального мировоззрения, своего нынешнего состояния, своих сегодняшних проблем и достижений.

Эта оптика вольно или невольно, сознательно или подсознательно (но, конечно, я далек от подозрения в бессознательности) нарушает стигматизм, приводит к нарушению картины прошлого, ее искажению.

Повторю – вольному или невольному. Это уже зависит от того, насколько совершенна наша оптика и насколько в ней полихроматическая система сильна.

Особенно ощутима такая аберрация в историческом зрении.

Одна из книг выдающегося психолога Александра Асмолова так и называется – «Оптика просвещения». Там он, в частности, писал: «В результате общество спрашивает с образования не только и не столько за его вклад в обучение детей, сколько за те негативные эффекты, которые являются следствием дефектов всех институтов социализации».

Наблюдая образовательную политику уже на протяжении более чем 30 лет, я не раз ловил себя на мысли, что историческая аберрация, т.е. размывание первоначального изображения, из-за различных конструкций «линз» анализа встречается гораздо чаще, чем в оптике.

И когда я вижу воспевание нашей жизни в Советском Союзе, воспевание знаменитого мнимого равенства и мифа о качественном советском образовании – отношу это к тому же эффекту, аберрации вследствие несовершенно монохроматической оптики. Эти люди видят только то, что хотят видеть, многие – свою счастливую молодость, радость юности, непосредственность детства.

Недавно на международной встрече экспертов образования выдающийся психолог-когнитивист Андерас Димитроуспросил меня, как ответят граждане России, если их спросят, хотят ли они вернуться в Советский Союз? Я вынужден был ответить, что большинство скорее всего ответят, что хотят вернуться. И что, с моей точки зрения, это чисто когнитивный эффект, сдвиг мотива быть счастливым и реализовавшимся, и вера в сказку, что вот в Советском-то Союзе все это было возможно.

Певцы исторической аберрации, как ловцы душ, как крысоловы с дудочкой, на которой выводят сладкие мелодии хорошей жизни (школы, пенсии, жилья, достатка, медицины, безопасности, духовности, патриотизма и пр.), заставляют наших детей верить в то, что все эти благие вещи даются не собственным трудом и свободой, не конкуренцией и упорным образованием, не высоким профессионализмом и квалификацией. А прилипанием к сильным кланам, беспринципностью, угодничеством, правилом «цель оправдывает средства» и умением вовремя предать своих и принять сторону более сильного. Узнали? Это же и есть комсомольский кодекс, столетие которого праздновали стареющие рыцари этого бесславного ордена. В силу искривления сигнала через их монохромную оптику представший нашим детям как благородная школа воспитания «чисто конкретных» джентльменов и дам.

Кстати, историческое искажение описано не только в физике, но и в литературе.

У моего любимого Давида Самойлова есть замечательное стихотворение, которое я позволю себе привести здесь полностью.

СВОБОДНЫЙ СТИХ

В третьем тысячелетье
Автор повести
О позднем Предхиросимье
Позволит себе для спрессовки сюжета
Небольшие сдвиги во времени –
Лет на сто или двести.

В его повести
Пушкин
Поедет во дворец
В серебристом автомобиле
С крепостным шофером Савельичем.

За креслом Петра Великого
Будет стоять
Седой арап Ганнибал –
Негатив постаревшего Пушкина.

Царь в лиловом кафтане
С брызнувшим из рукава
Голландским кружевом
Примет поэта, чтобы дать направление
Образу бунтовщика Пугачева.
Он предложит Пушкину
Виски с содовой,
И тот не откажется,
Несмотря на покашливание
Старого эфиопа.
.........................................

– Вот мое последнее творение,
Государь, –
И Пушкин протянет Петру
Стихи, начинающиеся словами
«На берегу пустынных волн...»

Скажет царь,
Пробежав начало:
– Пишешь недурно,
Ведешь себя дурно. –
И, снова прицелив в поэта рыжий зрачок,
Добавит: – Ужо тебе!
............................................
Читатели третьего тысячелетия
Откроют повесть
С тем же отрешенным вниманием,
С каким мы
Рассматриваем евангельские сюжеты
Мастеров Возрождения,
Где за плечами гладковолосых мадонн
В итальянских окнах
Открываются тосканские рощи,
А святой Иосиф
Придерживает стареющей рукой
Вечереющие складки флорентинского плаща.

Возможно, такое же описание ждет и нашу эпоху от автора четвертого тысячелетья, описывающего в своей повести раннее Постхиросимье, одной из заметных вех которого было столетие таинственной организации революционеров. Из которой вследствие непостижимой метаморфозы выкристаллизовалась элита буржуазного истеблишмента, образец жажды наживы и беспринципности.

А вы говорите: «Сталин».

…Этот номер посвящен сбережению зрения. Он о том, как говорить с детьми о трудных временах нашей жизни.

Надеемся, поможет.