Помню испытанное мною чувство когнитивного недоверия (прошу прощения за этот доморощенный термин, но ничего более подходящего придумать не могу), когда, лет сорок назад, впервые услышал рассуждения очень серьезных ученых о высокой степени вероятности возвращения общества в «Новое средневековье». Они рассуждали о «массовом человеке», о «человеке толпы», так называемая «культурность» которого иллюзорна, поскольку подлинная Культура им глубоко чужда и враждебна; эта его «культурность» (а лучше сказать «формальная цивилизованность») есть просто мимикрия, защитная реакция инстинкта самосохранения в неблагоприятных для его природы внешних социокультурных условий. И стоит этим условиям хоть чуть измениться – и мимикрия сойдет, а привычные газетно-пропагандистские «массы», предстанут перед изумленным прекраснодушным наблюдателем в совершенно неожиданном – но гораздо более подлинном виде. Не в нелепо-смешном, как музеефицированный «Клоп» Маяковского, – вполне живыми «клопами» вдруг окажутся миллионы, десятки миллионов человек.

Я был поражен. «Как это возможно, – спрашивал я себя, – ведь на дворе уже конец ХХ века!? Рост и повсеместное распространение научных знаний не может замедлиться, а что касается нашей страны, то уже сейчас практически у всех полное среднее образование (тогда в СССР был обязательный всеобуч), школа формирует научную картину мира, а коллективистское и интернациональное воспитание («человек человеку – друг, товарищ и брат») дает реальные плоды – и лично у меня есть убедительнейшие тому доказательства!».

…Сроки минули – и вот именно наше общество возглавило (судя по темпам и глубине происходящих в нем процессов) возвращение в Темные века. Имеющий очи да видит! – свидетельства их торжествующего пришествия явлены всюду: в богатейших эзотерических, псевдоисторических и паранаучных разделах книжных магазинов, в клерикализации социокультурных институтов (прежде всего самых массовых телеканалов), в истовой борьбе с оскорблением всё более тонких и ранимых чувств множащихся верующих. Но с особенной силой и скоростью Новое средневековье наступает в повседневной жизни. Фирменной «визитной карточкой» носителей и блюстителей чистоты его ценностей стали максимально агрессивная нетерпимость и бескомпромиссная жестокость. И трагическая гибель Стаса Думкина, на которого напали хулиганы, не довольные его внешним видом, – тому подтверждение.

Да, многое из того, что происходит сегодня (и не только у нас, но и в других социокультурных «кластерах» планеты), содержит очевидные признаки Средневековья, порождая искушение полагать, что возвращение происходит именно «туда» – к тому мироощущению, к тем отношениям, к тогдашним духовно-нравственным ценностям. Не стану спорить, но спрошу: разве история Нового и Новейшего времени, шедшая исключительно под знаменем прогресса и веры в «светлое будущее», не переполнена не менее жуткими примерами фанатично-слепой нетерпимости и садистской жестокости – достаточно вспомнить хотя бы «великие» революции и порожденные ими многолетние гражданские войны.

И возникает стойкое ощущение, что если уж и говорить о нашем «возвращении» в историческое прошлое (или о приходе этого прошлого в наше настоящее), то речь должна идти не о Средневековье, а о гораздо более давних временах – о временах животных инстинктов, еще не подавленных культурной социализацией. Это значит, что наши современники и соотечественники, убившие человека только за то, что он был «неправильно» одет, уже достигли в своей обратной эволюции «точки назначения» – состояния варварства (если не дикости). Оказывается, можно иметь образование (едва ли они не учились, по крайней мере, в школе), жить в одном из крупнейших мегаполисов и пользоваться айфоном (едва ли у них было более простое средство коммуникации с себе подобными) и при этом бурно деградировать нравственно.

Многие привычно воскликнут: «Виновата семья!» и «Куда смотрела школа?». А семья уйдет в «глухую несознанку» и заявит, что доверила детей учителям как профессионалам воспитания. А что скажут учителя?

…Спросите учителей, как они понимают слово «толерантность» – и получите в ответ однозначную равнодушную «терпимость». Просто терпимость. Ко всему. В том числе и к нетерпимости. А если так, – то какой со школы спрос? Ведь от нее, по большому счету, ничего и не зависит. Да за каждым и не уследишь…

Вот и дичаем.