До какого-то момента этим блюдом – главным и единственным, не только музыкальным – был, конечно же, «Голубой огонек», который по-детски ждали взрослые. В советские времена они не особо не избалованны телезрелищами. Тогдашнее ТВ, очень профессиональное, имело спартанский вид. Три, потом четыре программы, жесткая сетка вещания. Хотя случались и события, которые потом обсуждали все. Например, литературная программа великого рассказчика Ираклия Андроникова била все рейтинги. А еще раньше во время показа «Кинопанорамы», которую вел Алексей Каплер в 1966 – 1972 годах, пустели улицы независимо от культурно-образовательного уровня прохожих. Не верьте тому, что советское ТВ на каждый день было скучным, черно-белым во всех отношениях. А замечательные высокохудожественные киношедевры – их телезрители за неделю отмечали в газетной программе красным карандашиком с восклицательными знаками. С современной музыкой дела обстояли несколько хуже. Не только по причинам общеидеологическим и местным телевизионно-политическим. Попасть артисту на экран и войти оттуда в каждый дом было крайне трудно. Зато легко можно было сойти с экрана за какие-либо прегрешения, а то и вовсе из-за корпоративных телеинтриг. Это сейчас ящики (уплощенные до доски) молчат годами, потому что их не смотрят, и мы, за исключением критиков, почти не знаем, что там творится. Или узнаем об этом через Интернет. А тогда…

А уж на Новый год телевиденье выкладывалось по полной, предлагая в формате «Голубых огоньков» самое лучшее, самое желанное из того, что было разумно пожелать и разрешено предложить. «Огонек», как и сейчас, зажигался для взрослых в полночь, после боя курантов, когда детишки уже вовсю спали, чтобы проснуться пораньше утром и побежать к елочке за подарками. Один за одним за новогодний стол в каждом доме «подсаживались» любимые певцы, артисты, телеведущие, спортсмены космонавты (тогда их знали в лицо и любили не меньше). Даже передовикам производства находилось места, и они тоже становились гостями телезрителей. Новогодний праздник всех сближает. Но к концу 70-х монополия всенародно-праздничного «Огонька» пошатнулась - по крайней мере, для молодых и самых стойких телезрителей. Часа в 3-4 вдруг открывалось волшебное музыкальное «окно в Европу»…

Говорят и показывают на Новый год

Все мы помним с детства Сергея Михалкова:

Говорят: под Новый год

Что ни пожелается —

Все всегда произойдет,

Все всегда сбывается.

Ну, не все, но многое. Конечно, мы, молодые, не были столь наивны, мечтая, что после тружеников советских сцен, цехов и колхозных и хоккейных полей, героев космоса и т.д. нам вдруг возьмут и покажут битлов или роллингов, Deep Purple или Led Zeppelin, Uriah Heep или Nazareth. В конце концов, мы сами могли нажать на кнопочку магнитофона (единицы – видеомагнитофона, редкости в те времена) или поставит пластинку на проигрыватель. То, что появлялось на экранах под утро 1 января, относилось к музыке, которую можно было бы назвать «средневеропейской», т.е., в общем-то, региональной.

Звезды мирового уровня заглядывали к нам из новогодних телевизоров крайне редко и имели к року, которым мы болели, весьма косвенное отношение. Это не значит, что ЦТ (Центральное телевиденье) предлагало нам каких-то вторичных артистов. Среди них встречались самобытнейшие, но «среднеевропейского» типа и масштаба, порой весьма нишевые. Их могли вообще не знать в признанных столицах рок-н-ролла - Лондоне и Нью-Йорке. В 60-е годы Лондон был главнее: туда, не без подачи Эрика Клэптона, даже возили из Америки на смотрины самого Джими Хендрикса.

Помню, как ведущий музыкальной программы «Голоса Америки» в ответ на заявку советского слушателя обыскался, да так и не смог найти записей Демиса Руссоса, одного из главных гостей наших новогодних телепраздников (Интернета тогда не было). Его аудитория проживала в Центральная, Южная и Восточная Европе, на Ближнем Востоке, в СССР (в России). Особенно, в странах, так или иначе, испытавших влияние пышной византийской культуры, он выходил к фанатам, как бог. Разумеется, сам Демис и его менеджмент, не покладая, работал на этот региональный имидж по законам шоубиза: пресловутого «формата», маркетологии, промоушна, ротаций и прочего, чем нельзя измерить настоящее творчество. Но без этого нельзя – любой артист испытывает этот извечный конфликт. А если ты еще и космический певец, как Демис Руссос?

Кстати, клавишник Вангелис Папатанас, друг и коллега Руссоса по группе «Дитя Афродиты» (Aphrodite’s Child), в которой они начинали в 60-х в Греции и стали популярны во Франции, скрываясь там от режима «черных полковников», пошел другим путем. Он стал просто легендарным Вангелисом, мировой суперзнаменитостью, чуть ли не отцом, как минимум, главным гуру всемирной электронной музыки. Вместо новогодней песенки про «Пять минут» послушаем популярную в СССР песню про «Пять часов»: в клипе они еще вместе (третий участник – барабанщик Лукас Сидерас), а Демис предстает в образе худощавого поющего басиста группы, которая исполняла музыку, не похожую ни на чью другую. Но в начале 70-х годов «Дитя Афродиты» - ни на кого не похожая группа с колоссальным потенциалом – распадется, и Демис Руссос начнет свою успешную сольную карьеру, и вскоре его примут, как родного, в СССР, пока Вангелис, благодаря студийной работе будет брать мировые высоты.

И Афины, и Париж, и Рим, и Брюссель, и даже Вена при всей своей богатейшей музыкальной культуре, оставались рок-провинцией, и по нашему ТВ крутили ту музыку, которую крутили по тамошнему. Но ведь это и было настоящим новогодним чудом! Крутили вполне официально, на советском ЦТ то, о чем несколько лет назад невозможно было помыслить. Занавес робко спадал частями, лоскутками. Хотя Союз распадался не новогодними ночами в телевизоре, легкими симптомами ослабления гаек (потом их пытались снова закручивать, что оказалось уже бесполезным) это можно считать. Но не более того.

Тут требуется небольшое уточнение. В народе новогодний западный бонус к советскому «Огоньку», который стал уже чем-то вроде аперитива, считали праздничным выпуском программы «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». На самом деле, это разные передачи.

«Мелодии и ритмы» появились раньше и к новогодней программе никакого отношения не имели, просуществовали 7 с половиной лет - с марта 1976 по октябрь 1984 года. За это время выпустили около 70 передач без обязательной привязки к праздникам (название устоялось в июле 1977 года). Их часто путали с различными телеподборками зарубежной популярной музыки, в том числе, новогодними, которые выходили под разными именами.

Новогоднюю подборку можно было легко отличить от «Мелодий и ритмов»: там не было заставки в виде скрипичного ключа, она шла нон-стопом без дикторской озвучки, включала около 15 номеров, которые удавалось уложить в 1 час и непременное участие Deutsches Fernsehballett - Балета телевидения ГДР и берлинского балета Фридрихштадтпаласта для создания атмосферы новогоднего карнавала. Объединял эти передачи примерно один и тот же пул артистов.

Знакомимся с артистами поближе

Конечно, не со всеми – одного выпуска «МузОбраза» не хватит. А кто застал те времена, сами их хорошо знают. Те, кто не застал – сможет без труда выгуглить их на «Дискотеках 70-х-80-х»: они там постоянно гостят, правда, немного «остепенившиеся» и округлившиеся, но часто открывающие рты под те же фонограммы. Ладно, мы тоже почему-то не всегда молодеем и стройнеем, но нас на эти «Дискотеки» выступать не зовут.

К примеру, французский дуэт Ottawan c неизменным Патриком Жаном-Батистом уже 43 года заставляет теперь уже взрослых дяденек и тетенек, а иногда дедушек и бабушек по-детски тянуть ручки вверх под бодрую ‘Hands Up (Give Me Your Heart)’ концертных залах нашей страны. Кстати, песня поначалу звучала по-французски и назвалась ‘Haut les mains (donne moi ton coeur)’ (1980). Но в англоязычной версии (1981) ручки дотянулись до Лондона и воцарились на третьем месте в британских чартах. Затем сползла, но 15 недель продержалась в ТОP 40 Альбиона при тамошней-то конкуренции. Вот вам и помесь английского со среднеевропейским!

Небольшое автобиографичеки-поколенческое отступление. Наши подростковые музыкальные уши и души росли на рок-музыке второй половины 60-х – первой половины 70-х годов. Задним числом, с опозданием. К тому времени, когда мы в СССР увлеклись тем роком, на Западе он уже практически почил. Где-то после 1975-1976 годов слышались лишь слабые рефлексы его жизни. А нашу любимую музыку поглощала гидра о трех головах – Диско, Новая волна и Панк. Нас это невероятно огорчало. Конечно, рок-н-ролл не умер, он просто вошел в разряд классики. Мы же сейчас не оплакиваем Баха, Бетховена или Моцарата, а просто переслушиваем, порой в прекрасных современных исполнениях. И отдаем себе отчет, что уже Шнитке или Кравайчук – это другое. Новых битлов не предвидится, они создали и исчерпали свое время, как и положено гениям. Но предвидится что-то другое, что можно услышать лишь другими ушами. Если раньше электрогитара разъединяла поколения, то сегодня она объединяет дедушку и внука. И это символично. Но тогда мы этого не понимали.

Особо свирепствовало диско. Казалось, весь мир музыки второй половины 70-х прогнулся под его модный пресс. Мы считали это концом и предательством. Предавали-то главные садовники наших ушей и душ, начиная с самого Пола Маккартни. Диско-треки уже на его классических альбомах ‘Vеnus and Mars’ (1975) и ‘Wings at the Speed of Sound’ (1976) – о, ужас! (Потом вслушался: отличные песни). С восторгом узнал, что диджей одной из американских радиостанций, разделявший наши чувства, сэмплом вшивал в диско-композиции автоматные очереди. Хотелось этого уволенного парня найти и обнять, как брата. Прошли годы, уши и души выросли. Может, чуть оглохли, но сейчас слышу, насколько все это диско звучало ладно, объемно, профессионально и кайфово. И в основе – фанк, которым я сейчас увлечен больше, чем роком. А вот музыку 80-х - музыку клавишных расчесок и лака для волос до сих пор не воспринимаю. Наверное, еще не очень старый и глухой.

Похоже, мы заговорились. А надо танцевать. Диско царило и новогодними ночами на ЦТ. The Gibson Brothers вполне подойдут для этого. И подходили четыре десятка лет назад. Снова французы по гражданству, родом с Малых Антильских островов (заморский департамент Франции), с Мартиники, из маленького городка Ле-Ламантен. Зажигательная карибская диско-сальса на английском. Гибсон – это псевдоним, их настоящая фамилия Франфор, они действительно, братья и превосходные музыканты, способные виртуозно играть вживую: ведущий вокалист и перкуссионист Крис, вокалист и клавишник Алекс, вокалист и барабанщик Патрик (увы, 4 года назад его унес ковид).

Их открыл и переименовал в Гибсонов (по названию известного гитарного бренда или просто ради благозвучия, не знаю) продюсер Ottawan Даниэль Вангарде. Группа из южной морской французской провинции с яркой индивидуальностью, помноженной на бешенную энергетику, сумела покорить хит-парады по обе стороны Атлантики с альбомом ‘Cuba’ (1978) и одноименной заглавной песней. Композицию ‘Que Sera Mi Vida’ ждал чуть меньшей успех, но в британских чартах она побывала, а главное, открывала в 1982 году советскую новогоднюю программу, создавая сногсшибательный (буквально!) праздничный драйв.

Таким образом, мы видим, что новогодний концерт после «Огонька», по составу участников, имел во многом французское происхождение, но в качестве «рабочего языка» использовал английский.

А что же представители Франции, которые пели по-французски? Их всегда любили у нас. И не мыслили наступления Нового года без Мирей Матье и Джо Дассена. Но за спинами грандов французской песни незримо стоял один из тех, кто создавал эту песню в 70-е, - композитор-итальянец Тото Кутуньо. Он появится и обоснуется в советском новогоднем телевизоре позже, в начале 80-х, после того, как споет ‘L'italiano’ (в МузОбразе о нем есть специальный материал). А пока, в 70-е, ‘Ciao, bambino, sorry’, ‘L’Été indien’ и многое другое его пера готовило встречу нашего зрителя с певцом Тото Кутуньо.

Музыкальный Новый год в СССР был немыслим без Далиды, воплотительницы духа поющей Франции. Из-за стилистики песен, прежде всего, ‘Salma Yā Salāma’ ей приписывали арабские корни. Далида (как и Демис Руссос), действительно, родилась в Египте, но была чистокровной итальянкой. Ее настоящее имя – Иоланда Кристина Джильотти. Она олицетворяла женскую красоту, но не фанцузскую, а итальянскую. Хотя про нее можно сказать словами поэта Анри де Борнье говорил: «У каждого человека две родины – его собственная, а потом Франция». Так по-французски петь французские песни могла только итальянка Иоланда Джильотти.

Ее происхождение намного яснее происхождения другой героини новогодних бдений советских телезрителей – Аманды Лир, подруги и музы Сальвадора Дали, родившейся во Вьетнаме, в Хошимине: ее отца называли то французом, то индонезийцем, то русским, а мать – то англичанкой, то француженкой, то китаянкой. Сама Аманда лишь усмехалась и говорила, что она, в первую очередь, «женщина до кончиков ногтей». Французская женщина, женщина-полиглот, которая поет по-английски уникальным контральто.

Новогодняя «идеологическая диверсия» 45-летней давности

С французами на новогоднем телеэкране была связана и своего «идеологическая диверсия», которую проспала советская цензура при всей своей если не параноидальной, то невротической подозрительности. Дело было морозной новогодней ночью 1979 года. Внезапно на экране появилось никому неизвестное у нас дамское трио из Парижа Belle Epoque с заводной песенкой ‘Bamalama’. Сразу обратили на себя внимание не свойственная диско агрессивность исполнения с оригинальным взвинченным вокалом Эвелин Лентон, эклектика в подаче (диско сочеталось с нотками рока и даже панка). Но дело не в этом. Текст начинался с заявлений: ‘You blow your mind using cocaine’ и ‘Drugs are your scence, violence is mine’. Дальше в том же, причем нарастающем духе. Знаете, все же наша газета образовательная и про детей. Я не решаюсь полностью воспроизводить этот текст, – если хотите, гуглите сами.

При всем при том получился мощный, сразу запоминающийся танцевальный боевик. И все же, как говорилось в фильме Гайдая «Операция «Ы»…», «народ желает разобраться», что же такое эта самая «Бамалама». Позднее раскопки привели к неутешительным выводам. Дело в том, что во второй половине 1970-х годов Нью-Йорк был очень неспокойным, с точки зрения криминогенности, городом, каковым и оставался до начала 1990-х (почитайте хотя бы Довлатова, который пишет об этом, правда не без юмора). И вот тогда в городе завелись девичьи банды, которые заманивали жертву в какой-нибудь угол, душили (а то и били) ее стальной цепью, после чего грабили. Эта-та цепь и называлась «бамаламой». Именно ею размахивает в клипе Эвелин Лентон, а весь герл-бэнд изборажает ту самую банду.

«Бамалама» без проблем покоряла дискотеки Европы и играла во всех телевизорах. Пал пред ней и Советский Союз. Песня стала атрибутом комсомольско-молодежных плясок. Проникла в журнал «Кругозор» и даже в самый популярный детский киножурнал. В пресловутой методичке со списком нежелательных в СССР исполнителей (1984) кого только не было, а ‘Belle Epoque’ отсутствовали. Сейчас такая «пропаганда» не прошла бы не только у нас, а в Союзе она открыто прорывалась из всего, что способно воспроизвести звук. Просто бездельникам, которым вменялось подобное отслеживать, видимо, было, как водится, лень вслушаться, а, тем паче, копнуть поглубже. Вот они и фантазировали о том, что, к примеру, Тина Тернер или группа Beach Boys пропагандирует чуждые нам ценности на грани «религиозного мракобесия», «извращения внешней политики СССР» и «вандализма» (это из методички).

И о небожителях в земных рядах

На фоне этого всегда жданные, не только на Новый год, телегогости советских зрителей, такие как Boney М. или Euraption (выдающиеся артисты, а не «проекты» выдающегося продюсера Фрэнка Фариана – Франца Ройтера, который покинул мир в этом году, работая в свои 82 за студийным пультом до последнего дня), при всей своей раскованности и сексуальности, выглядели целомудренно и романтично. Эта и называется «искусством», где нет пошлости даже в самых пикантных аллюзиях. Где есть безупречный вкус и такт, независимо от жанра. Тонкий артистизм, а не топорное кривляние. Костюмы мастеров, а не прикиды из бутика на рынке. Продуманность аранжировки до мельчайших деталей, а не бездарно-типовое караоке. Профессионализм – талант петь, как дышать.

И забудьте растиражированную в СМИ глупость о том, что Boney М. – это исключительно «фанера», причем чужая. Посмотрите и послушайте, как они работают вживую. Просто значительная часть их выступлений записана в формате телеконцертов, а на ТВ, по техническим причинам, без «фанеры» нельзя.

Впрочем, и к музыке ‘Belle Epoque’ особых претензий нет, если бы не тот курьез.

Я не рассказал о многих, кто гостил в СССР новогодними теленочами. Мой текст и так затянулся.

Но под Новый год нельзя не сказать несколько слов о главных небожителях мировой поп-сцены, которые все-таки разбавили ряды «среднеевропейских» исполнителей новогодних чудес. Я говорю об АВВА. Но ‘Happy New Year’ ставить не буду – делал это год назад. Послушаем ‘So Long’ - взрывной, практически глэм-поп-роковый финал классического альбома 1975 года, который называется просто ABBA («народное название» - ‘Mama Mia’, по названию заглавной песни). А впереди еще новая классика – ‘Arival’ (1976), ‘The Album’ (1977), ‘Voulez-Vous’ (1979). Но «это на Новый год».

Show must go on’, мальчики и девочки!

So Long! Пока!