«Темная ночь» Никиты Богословского и Владимира Агатова – конечно же колыбельная. Но именно в оригинале Марка Бернеса (это более поздняя, послевоенная перезапись Марком Наумовичем песни, которую он поет в фильме Леонида Лукова «Два бойца» 1943 года). Ее и сейчас не устают перепевать на эстраде для больших залов. А Бернес поет для двоих, но так, что может услышать каждый, имеющий сердце, которое бьется не по боевому приказу...

Не все песни, написанные в тылу, так прижились на фронте. Тем более написанные после войны – ветераны их слушали, но, как правило, не пели. Даже лучшее о войне – Высоцкого! Эти песни для нас, послевоенных поколений. Очень нужные, если они не дежурные, не парадные (не секрет, и такие есть). Не «чтоб помнили», а «чтоб знали» о далеких событиях «у незнакомого поселка, на безымянной высоте» (маленьким я часто подпевал Владимиру Трошину на любимой пластинке). А они – помнили и знали до и без нас, многое из того, что мы не знали, потому что не пережили.

«Темная ночь» не просто прижилась, будучи пережитой много раз до того, как написали песню. А ведь создали ее в далекой ташкентской эвакуации, где снимался фильм, специально для сцены в землянке. Но казалось, что там же, в землянке, и написали.

Без нее не воевалось. Без нее не было бы Победы. Ее не просто слушали и пели бойцы. Да и едва ли у них было много времени для этого. Немного бы поспать, и даже соловьям лучше не тревожить.

Самое верное подтверждение – письма-треугольники домой. У меня сохранился треугольник деда, майора Великой Отечественной Василия Федоровича Кудрявцева. Он пишет жене, моей бабушке Вере Алексеевне. Скупо, по-военному, описывает свой быт и после нежных слов, адресованных ей и детям, целиком переписывает текст «Темной ночи». Сколько таких писем-песен летело в тыл, – никто не подсчитывал. Но, знаю, дедовское – далеко не единственное.

Военная песня не про войну. Исход войны уже предрешен в ожидании у детской кроватки. А тот, кого ждут, не может обмануть священного ожидания. Победу приближали миллионы таких ожиданий. Благодаря ожиданиям на войне не обесценивалась человеческая жизнь – наоборот, приобретала максимальную ценность. Ждали живых, которым к тому же предстояло наладить разрушенную войной жизнь.

Трагедия в том, что этому сопутствовало ожидание похоронок дома. Такая же трагедия для победителя – вернуться на пепелище. Драма – когда тебя не дождались, не дождалась любимая, уйдя к кому-то, заживо похоронив. Такое случалось и буквально, из-за ошибочной похоронки.

А Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой в стихах поэта-фронтовика Евгения Винокурова не дождались их матери. Эти стихи в 1957 году, через четыре года после их написания, принес фронтовику, композитору Андрею Эшпаю все тот же Марк Бернес. На следующий день появилась песня, которую Эшпай тут же направил Бернесу. Андрей Яковлевич узнал в героях Винокурова своих близких друзей, молодых однополчан. Оба они, пройдя всю войну, погибли накануне Победы, в Берлине. «Одни в пустой квартире их матери не спят». Не спят во всем спасенном людном мире, который помнит своих спасителей. Легче ли от этого матерям? Очень трудный вопрос. Но вопрос на вопрос: если бы Сережка с Витькой не спасли бы мир, куда бы они вернулись? В свой дом, к своим матерям? Дом и мир можно спасти только вместе – или ничего не спасти. И никого.

А матери ожидают все равно, до конца, «всем смертям назло», кроме собственной. И никто не вправе нарушить это ожидание в ответ на обещание «Я вернусь, мама!». Остается только выполнить «за себя и за того парня».

Торжество священного ожидания – на руинах Рейхстага. Но окончательная и бесповоротная победа – возвращение. Вся война, вся победа – в его ожидании. О нем не расскажет самый правдивый учебник истории. Потому что эта история пронизана биографическими переживаниями – бесконечно разными, как люди, как их судьбы – в окопе и у детской кроватки. А об этих переживаниях мы мало что знаем: дедушки и бабушки были скупы на рассказы, щадили нас.

И мы не поняли ни фронтовиков, ни тех, кто их ждал дома. Не поняли и сохранили историческую память «для галочки», для отметки в школьном журнале или для торжеств. Иногда поисковики (я знаю этих прекрасных ребят, они добровольно делают великое дело) находят биографические следы истории: чудом сохранившиеся обрывки того, что связывало окоп и детскую кроватку – истлевшие странички дневников, фотографии, домашние вещи… Поисковики – и песни, стихи на треугольниках.

Вот это тогда переживалось, читалось, пелось, там ключевые слова:

Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: – Повезло.

Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, –
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.

Главные стихи, главные песни о войне – Константин Симонов о том же, о чем «Темная ночь».

Отец меня укачивал, напевая ее. А ведь тогда больше 20 лет прошло с момента выхода фильма «Два бойца», когда и повелась традиция баюкать советских детишек под эту песню. Все меньше тех, для кого она – память о войне. В основном – память о детстве. Как и Марк Бернес, 112 лет со дня рождения которого исполнилось 8 сентября.

Может быть, песню и не пели бы детям, спой ее кто-нибудь другой и не так... Это особый человеческий дар – «замкнуть на себя» разные памяти. О бывшем и не бывшем с тобой. Не бывшем, но дорогим – дорогим тем, кто был дорог тебе.