С «куда?» – понятно, что непонятно. Но очевидно – «хоть куда-нибудь». Обязательно куда-то попадешь.
Даже вакуум, с точки зрения современной физики, имеет своеобразную структуру. В крайнем случае, в нее, в эту структуру и упрешься. Еще Гегель оставил нам свое великое содержательное «ничто» – мощнейшее понятие с богатым содержанием. А намного раньше Лао-цзы учил, что абсолютная пустота – фантом.
Все заполнено, занято до нас. Мы, что ль, первые бежим?
С «откуда» – яснее?
Припомнился ирландский анекдот. Или, как утверждают – английский, придуманный англичанами про ирландцев. Из дверей дублинского паба прямо на джентльмена, шагающего по улочке, буквально выпадает посетитель. Выпадает и вопрошает:
– Простите, вы не знаете, как пройти к ближайшему храму?
– Сэр, на вашем месте я шел бы не отсюда!
Правда, как острил великий дублинец Джеймс Джойс, «неплохая головоломка – пересечь Дублин и не наткнуться на кабак».
Счастливый беспечный дублинец! И локация – «отсюда» – у него есть, да и выбора, вроде, чтобы поменять нет, и смысла. А тут прохожий отрезвил.
А какие «локации» у героев школьной программы? У Онегина, у Печорина, у Обломова.
Александр Андреевич Чацкий в поисках:
«Вон из Москвы! сюда я больше не ездок. Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок! – Карету мне, карету».
В «Онегине» – открытый финал, как и у Грибоедова, незавершенная судьба. Но вот нашли так называемую «10 главу Евгений Онегина». И в уцелевших 16 строчках, расшифровали, что и он сбежал – к декабристам. И что он там найдет? Пушкин сам ему не поверил, чтобы поверил читатель. И уничтожил рукопись.
Уроженца Санкт-Петербурга, жителя двух столиц Григория Александровича Печорина в начале ссылают, он и рад, пытается найти упоения в боях. Оказывается, бои не менее скучны. Как и обольщение княжны, которое завершается скучной стрельбой на дуэли. Далеко не первой. И он снова бежит из ссылки в ссылку… От скуки к скуке.
Поры бы остановится раз и навсегда. Эту попытку, казалось бы делает Илья Ильич Обломов. Для него «бежать» означает «лежать». Своего рода протест против бега. Но и против его причины?
И снова – бежать. Вот и последователи не удовлетворены.
Герой фильма Георгия Данелии «Осенний марафон» переводчик Бузыкин бегает со своим датским коллегой по утрам. Но коллега именно бегает, заботясь о здоровье (или имитируя эту заботу, в согласии с модой). А Бузыкин именно бежит. И открывает этим простую правду. Бежит-то то он от себя к себе. От шила к мылу, от хрена к редьке.
Хотя не совсем. У «того» Бузыкина есть любимая женщина, есть робкая, самовнушенная больше, надежда преодолеть свою покорность и нерешительность ради их счастья. Но бежит он не от своих слабостей, а, увы, от любви.
А «этот» Бузыкин прибегает к своей мудрой и невозмутимой супруге, которая знает: куда он такой денется! Да никуда!
Туда и прибежал – в никуда. Откуда бежал. От себя, которого не разглядел и не расслышал. Потому что уже убежал.
