Последние полтора месяца все спорили, как опыт обучения на удалёнке повлияет на школьное образование. Должны ли учителя использовать онлайн-уроки после эпидемии? Как изменить программное обеспечение, чтобы оно стало более удобным? Нужна ли государственная поддержка по закупке компьютеров? Как помочь детям, семьям, учителям справиться с новыми обстоятельствами? Меня спрашивали, будем ли мы учить учителей новым технологиям дистанционного обучения? Всё это правильные и нужные вопросы, на них есть вполне ясные и взвешенные ответы. И программное обеспечение надо делать более удобным. Оно изначально было ориентировано лишь на пытливые умы мотивированных школьников. И государственные дотации на поставку компьютеров семьям и школам нужны. И массовые консультации, как наладить отношения между учителями, учениками и их родителями в период удалёнки – тоже не помешают. Однако, как водится, за деревьями леса не видно. Есть и другие проблемы, которые хоть и не очень-то на поверхности, но, тем не менее, стали куда более заметными, чем в стабильный додистанционный период и для их осознания требуется определённое усилие.
Подальше от информации
Ещё совсем недавно казалось очевидным, что школьная жизнь должна сохранять некоторую специально спланированную дистанцию от интернета и, соответственно, устройств доступа к мировой информационной паутине. Даже самые прогрессивные школы вводили регламенты запрета на использование гаджетов во время уроков. Дети или оставляли их дома, или хранили в специально отведённых местах в учебном заведении. Законодатели наперегонки друг с другом сочиняли законопроекты про запрет на использование гаджетов в школах. Чиновники ведомства одобрительно кивали и тем, и другим. И сами школьники не роптали, покорно повинуясь установленным правилам.
На горизонте всех, как страшный суд, ждёт единый экзамен в его изолированном от внешних информационных полей варианте. Отсюда, действительно, вот эта странная отчасти болезненная школьная ипостась: учиться в специальной дистанции от доступа к открытым знаниям и готовиться к испытанию на возможность ответить на вопросы в условиях информационной изоляции.
И вот эта, мне кажется, всеобъемлющая очевидность сейчас немного перестала быть таковой. Не совсем конечно, по-прежнему мы, и наш университет не исключение, закупаем системы прокторинга, готовимся организовать экзамены в их специально созданной информационной изоляции, хотя в самом же интернете. Организаторы экзаменов и вообще все, кто занимается оценкой качества, - сейчас наиболее консервативная часть образовательного сообщества. Однако само обучение, его изолированность от открытых информационных полей, - стала совсем не очевидной.
Ну ведь странно же, мы ориентируемся на общество, где человек постоянно, где бы он ни работал, чем бы ни занимался в свободное время – всегда будет иметь доступ с самым обширным информационным полям. Не только к информации, но и к её обсуждению, к построению отношений с информацией, с коммуникации. Социальные сети будут обрастать всё большим опционалом и сервисами.
Встречающиеся задачи в любой профессиональной деятельности обязательно будут предполагать использование открытых и постоянно обновляющихся информационных источников. А обучение? А обучение почему-то нет, оно специально имитирует существование в условиях отключённого электричества. И вот в этом вроде бы теперь можно усомниться.
Бессмысленно или по крайней мере странно в дистанте запрещать пользоваться интернетом, надо на него опираться. Совершенно очевидно, что доля задач не из школьного учебника точно вырастет. Вообще непосредственный контакт становится более задачным. Там, где нужно лишь передать информацию – живой контакт не требуется, можно посмотреть видео или прочитать, это куда удобнее.
Способы учительского контроля за вниманием также изменились. Дисциплинарно принуждающие инструменты утрачивают силу, роль мотивирующих вырастает. Изоляция школьного обучения от семьи тоже под большим вопросом. Если содержание образование в самом деле «цепляет» детей, почему бы не обсудить что-то с папой или мамой, с братом или сестрой? Содержание образование получает шанс ожить – превратиться в обсуждаемое, дискуссионное, неочевидное.
Ожившее знание
Справедливости ради, ничего тут нового нет, такое «живое знание» всегда было в поле изучения мыслителей от образования. Книжка выдающегося отечественного психолога Владимира Петровича Зинченко так и называлась «Живое знание: психологическая педагогика». О таком знании когда-то говорили учителя-новаторы и сейчас многие мои коллеги размышляют над построением образовательных систем, направленных на индивидуализацию, самоопределение, освоение компетентностей. Но что это может значить с позиции общих правил? Как может поменяться система образования в целом? Что станет с содержанием образования? Очевидного ответа пока нет, но вот несколько гипотез из мирового и отечественного опыта.
Содержание образования как большие идеи. Если «под рукой» постоянный доступ к открытым информационным полям, то может быть стоит выделить нечто такое в традиционном учебном материале, что в самом деле является принципиальным, из чего проистекает всё остальное, что просто так через чтение не передаётся? Да, как правило, каждая область знания скрывает в себе неочевидные истины, которые по несчастью сейчас выглядят в учебниках, как сухая пригодная лишь к запоминанию информация.
А на самом деле – там скрыто колоссальное напряжение, гигантская работа мысли, сложнейшие интеллектуальные эксперименты. Именно так в муках человечество изобретало число, именно так оно создавало и осваивало языки, именно так осуществлялись первые географические открытия. Так человечество открыло клеточное строение организмов, корпускулярно-волновой дуализм, смену исторических эпох, различную литературную стилистику и пр. Этого как раз в интернете не вычитаешь, это надо прожить, ощутить, попытаться сделать самому. Вот такое содержание образования через коллективное дискуссионное критическое осознание концептов – в самом деле имеет смысл. В этом случае говорят, что содержание образования строится на Больших идеях. Это кардинально меняет не только ведомственные скучные стандарты образования, но и учебники, электронные материалы и, конечно, практику преподавания.
Сразу два критических вопроса. Первый. Что делать с культурной грамотностью, освоением неких символов культуры? Как быть со знанием дат великих исторических событий; имён выдающихся полководцев, композиторов, писателей, политических деятелей, учёных? Что делать с перечнем обязательных к прочтению книг? Перечень вопросов можно продолжить.
По мнению некоторых моих коллег, знание числа «пи» до 4 цифры после запятой или основных признаков отличия ланцетника от инфузории-туфельки – тоже может быть отнесено к перечню индикаторов культурной грамотности. Не спорю. Но здесь как раз надо проявить смелость Министерству просвещения и установить некоторый обязательный к запоминанию перечень исторических дат, имён, ещё чего-то, что в самом деле нам так важно.Установить, ввести в вопросы единого экзамена и честно сказать людям, что остальные «культурные коды» можно уже и не запоминать, эти выучите наизусть и хватит. В любом случае, по этому списку останутся недовольные. Ничего страшного, рано или поздно это придётся сделать. Я при этом выступал бы за сокращение списка до разумных пределов, но согласился бы, по крайней мере, на какие-нибудь 100 обязательных дат отечественной истории. Юрий Гагарин полетел в космос 12 апреля 1961 г. (поиск в яндексе – 1,5 секунды). Хорошо, пусть мои дети выучат эту дату.
Второй вопрос – универсальные компетентности. А с ними что делать? Ведь все же говорят, что учить сейчас надо коммуникации, кооперации, критическому мышлению, креативности (4К), наконец, а не запоминанию информации. Ну да, говорят и некоторые даже этому учат. Но только недалёкие чиновники могли думать, что вместо содержания образования некие враги народа, – оголтелые либералы или ещё кто-то, собираются привнести в школу изучение компетентностей. Злостный глобальный Давосский форум, утвердив свои 4К, теперь нагибает весь мир с целью разрушения национальной культурной идентичности. Бред. Универсальные компетентности – это не учебный предмет в школьном расписании. Это результат освоения учебного материала. Если содержание образования строится на Больших идеях в их дискуссионном освоении, то универсальные компетентности осваиваются «по сопричастности». Невозможно понять глубокий концепт без споров, командной работы, нетривиального поиска решений и аналитических выводов. Здесь уместно сказать о разнообразии и вариативности. Именно здесь она и возникает в отношении используемых учителями образовательных технологи и привлекаемого дополнительного учебного материала.
Строго говоря, открытое содержание образования куда богаче указанных выше Больших идей, символов, компетентностей. Томас Кун в своих работах по изучению смены научных взглядов и парадигм показал, что источником изменений могут быть как раз самые разные практики. В частности, - инженерное прикладное знание. Оно прямым образом из научных концептов не вытекает и требует самостоятельного осмысления.
Должны ли в школе непосредственно изучаться не только биологические понятия, но и биотехнологии? Конечно должны. Должно ли в школьную жизнь проникать осмысление сегодняшней повседневности, бытовых вопросов? Так, например, изучая биологию, должны ли мы разбираться, почему для лечения бактериальных инфекций нужны одни средства, а для вирусных другие? Конечно должны. Должны ли мы, наконец, вместе с детьми думать о вызовах будущего? Насколько опасна резистентность микробов к антибиотикам и есть ли способы её преодоления? Это тоже нужно обсуждать в школьном курсе естествознания. И инженерные решения, и бытовые вопросы, и вызовы будущего – всё это подкрепляет живое школьное знание. Конечно, сильно меняется школьный учебный предмет.
Это уже не высушенный набор правильных сведений. Это скорее системный задачник, стимулирующий поиск самого разного дополнительного материала. Ни одного такого учебника в общем школьном образовании пока нет. А вот в дополнительном образовании такие прецеденты уже не редкость.
Системная ломка
Конечно, самое трудное при обсуждении всех этих изменений, понять, что сложившаяся классно-урочная система совсем уже не при делах. На дистанте это было хорошо видно, особенно в высшей школе: неразумно при таком подходе жёстко планировать время занятий в выделенные слоты времени. Тут, чаще всего, как пойдёт – начнётся дискуссия или нет. Также неясна эта всё время плавающая доля между самостоятельным изучением, осмыслением и общим обсуждением. Порой она плавает от модуля к модулю, от темы к теме, от задачи к задаче.
Резко вырастает ценность самостоятельной учебной работы, проверки студентами работ друг друга, общих защит-дискуссий. По-умному в ближайшей перспективе, по крайней мере для некоторых школ, целесообразно разрешить особый режим дидактической свободы: самим строить учебный план, выбирать приемлемое время занятий, комбинировать самостоятельную работу с представлением творческих коллективных разработок детей и т.п. Тут могут быть самые разные организационные решения, кардинально отличающиеся от нынешней сетки занятий, часов, домашних заданий и контрольных работ. Но пробовать пора и уже более-менее массово.
Ещё очень важно, что всё это будет происходить в условиях роста разнообразия разного учебного контента – пассивного, активного, интерактивного с самыми спелыми решениями в области программного обеспечения. Появятся автоматически адаптирующиеся тестовые системы, будет налажена трансляция лекций высокой чёткости, распространятся различного рода соревновательные практики (командные и индивидуальные), всюду будут пытаться применять анализаторы вовлечённости в обучение, очень много появится места для инновационных разработок самих учащихся. Конечно, нас ждут дискуссии про персональные данные и сильные переживания на сей счёт. Это не государственная политика, это будет происходить на глобальном рынке.
Самый большой камень преткновения сейчас – система школьного контроля, заточенная на проверки знаний, усвоение информации. И у нас в стране, к сожалению, это барьер лишь вырастает. В дополнение к итоговым экзаменам появились всероссийские проверочные работы. Никакой внятной концепции по изменению существующего режима контроля у Правительства нет.
Хорошая новость состоит в том, что школьное обучение, неважно в дистанте оно или нет, вполне себе имеет шанс выжить в обозримой исторической перспективе. Учиться может быть интересно, полезно, современно. Готовы ли лица, принимающие решения, воспринять эту перспективу? Смогут ли они перестраивать стандарты, ломать систему контроля, брать на себя смелые решения? Если не смогут – то школа уплывёт от них. Не будет никакого единого образовательного пространства, ничего не останется от школьного образования.
