Как общественный институт отечественная школа драматически отстает и от глобальных образовательных процессов, и от потенциала собственного развития. Возможен ли качественный рывок? За счет чего он может быть совершен? Какова в этом роль цифровых технологий?
Понятие «фазового перехода» в применении к школьной проблематике прозвучало на недавней конференции «Инициативы ФГОС 4.0». В физике, откуда и пришел этот термин, под фазовым понимается скачкообразный переход вещества из одной термодинамической фазы в другую при изменении внешних условий. Например, плавление или, напротив, кристаллизация, испарение или конденсация, переход в состояние сверхпроводимости и так далее.
Понятно, что в контексте школьного образования термин использован как метафора, символизирующая переход в новое качество. (Точнее, пока скорее потребность в этом переходе.) И все же обратим внимание на две особенности использованной аналогии.
Во-первых, фазовый переход осуществляется при изменении — или под воздействием — внешних условий. Вот только несколько примеров условий, сегодня влияющих на «вещество» школы, которое также можно назвать содержанием образования…
Стремительно и непрерывно усложняющийся мир требует от института школы подготовки человека к жизни и работе в условиях неопределенности. Мы же пока тренируем его память на ограниченном и жестко структурированном объеме учебного материала.
Готовность к изменениям определяется наличием либо отсутствием новых компетентностей — гибких навыков, «навыков XXI века» (синонимический ряд можно продолжить по желанию).
Но мы пока не умеем адекватно оценивать прогресс в овладении ими, а классическая система оценивания — от 1 до 5 или 10 баллов — здесь просто не подходит.
В оценке прогресса ребенка — и даже персонализации процесса его обучения — сильно помогли бы цифровые технологии. Но опыт карантина показал, что в России 700 тыс. школьников оказались вообще вне дистанционного образования просто из-за отсутствия технических возможностей, а многие педагоги технологически неграмотны.
Наконец, очень сильно мешают мифы, искажающие реальную картину происходящего.
Например, политическое руководство страны ориентируется на ближайшее достижение уровня глобального топ-10 по качеству школьного образования. Хотя результаты PISA-2018 свидетельствуют об обратной динамике: произошло снижение показателей по отношению к результатам 2015 года; около 20% протестированных школьников не смогли пройти второй уровень теста, что позволяет говорить об их функциональной неграмотности; продвинутые 5-й и 6-й уровни не преодолел практически никто.
Другой миф — о «нативной» цифровой грамотности современных школьников — опровергается некоторыми участниками приемных комиссий вузов: не получается у многих самостоятельно конвертировать подаваемые дистанционно документы в нужный формат.
Во-вторых, несмотря на внешнюю скачкообразность фазового перехода, процессы, составляющие его суть, требуют времени, в течение которого переход происходит в объеме вещества постепенно. Более того, во многих случаях выделяется или поглощается энергия, называемая теплотой фазового перехода. И чтобы он не остановился, требуется постоянно отводить или подводить это тепло.
Такая протяженность во времени в сочетании с необходимостью непрерывной работы над процессом делают применение термодинамической аналогии к школьной жизни абсолютно адекватным.
Нет никаких «серебряных пуль», «богов из машины», волшебных палочек и прочих простых решений, которые позволили бы одномоментно разобраться со сложнейшим клубком накопившихся школьных проблем.
Даже создание идеальной цифровой образовательной платформы с самым навороченным искусственным интеллектом.
Нет, она, разумеется, сильно поможет. Более того, некоторые принципиально важные для нормального функционирования современной системы образования решения вне цифровых технологий просто невозможны. Например, уже упоминавшиеся оценка трудно оцениваемого (по «цифровому следу», портфолио и пр.) и индивидуализация образовательной программы (через гибкую модульную конструкцию). Сюда же можно смело добавить соответствующую принципам вариативности, разнообразия и свободы педагогического творчества систему финансирования образования. И подготовку новых — вместе с переподготовкой действующих — учителей, готовых работать в «расшколенной», открытой внешнему миру и выполняющей для него роль хоста, школе. И многое другое.
Но любой искусственный интеллект имеет свои ограничения. Например, он не несет ответственности за предлагаемые им решения.
Принятие решений с высокими ставками (а в системе образования все ставки понятным образом высоки) и ответственность за них — это человеческая функция, выполнять которую, разумеется, может и должен помогать осуществлять искусственный интеллект.
Да, школе как институту и образовательному стандарту как совокупности условий, норм и регуляторов этого института нужна серьезная датацентричность, качественно отличающаяся от существующего сбора информации: вместо расписания занятий, посещаемости и результатов Всероссийской проверочной работы нужны данные о вовлеченности, достижении поставленных целей, эмоционально-физиологических состояниях… Создание системы сбора и анализа таких данных — отдельная непростая, но решаемая задача.
И датацентричность никак не должна противоречить «педагогике достоинства» и уж точно не сможет подменить ее. А «педагогику достоинства» нельзя включить или, не дай бог, выключить. Ее нужно выращивать всеми действиями всех стейкхолдеров образовательного процесса, прежде всего государства, раз уж система общего образования носит государственный характер. Именно эти действия определяют и еще долго будут определять эффективность отвода и подвода тепла в процессе фазового перехода нашей школы.
И с этой точки зрения государство — в ожидании новых цифровых решений и стандартов, которые скорее появятся в результате профессиональных и общественных инициатив, нежели по приказу — могло бы сделать много полезного. Как минимум — наложить мораторий на принятие любых решений, ухудшающих (усложняющих) положение школы, учеников и учителей. Включая, в частности, принятие псевдоновых стандартов, построенных на устаревших принципах.
Андрей Галиев, член Комитета гражданских инициатив
