За окном − осень. За окном − пандемия и инфодемия. И, как всегда, когда человечество сталкивается с кризисом, возникает соблазн в сложное время найти простые решения. Испытание на сложность − одно из самых трудных испытаний нашего времени.
В подобной ситуации, как и при любом осеннем обострении, невольно хочется задавать странные вопросы: «Что общего между Золотой рыбкой, искусственным интеллектом и различными облачными технологиями?», «Не ищем ли мы магические орудия, похожие на лампу Аладдина, волшебную палочку, скатерть-самобранку, Кольцо всевластья?» Времена меняются, но человечество не покидает стремление найти чудесные средства для исполнения желаний. При этом хорошо бы помнить о судьбе старухи, которая мечтала о том, чтобы Золотая рыбка, являющаяся, кстати, одним из прообразов «всесилия» искусственного разума или облачных технологий, оказалась бы у нее на посылках. Всякий раз, когда человечество фетишизирует технологии, возникает опасность оказаться у разбитого корыта. Для меня пушкинская «Сказка о рыбаке и рыбке» весьма современна. Это история о неадекватном уровне притязаний. Именно поэтому я хотел бы поделиться рядом тезисов, которые не дают исчерпывающих ответов, но являются приглашением к размышлению.
Тезис 1. Цифровая трансформация образования. Риски простых решений
Необходимо глубоко осмыслить тезис философа и психотехника Гуго Мюнстерберга, который говорил, что лучше искать ответы на точно поставленные вопросы, чем давать ответы с точностью до 17-го знака после запятой на некорректно поставленные вопросы. При обсуждении любого усложнения реальности, связанного с ее качественными трансформациями, мы очень часто становимся заложниками поиска простых ответов на неточно поставленные вопросы и создаем риски. Надо четко понимать, что методология − это искусство точной постановки вопросов. Как ни парадоксально, наиболее ярко это описано в фантастических произведениях. Например, в рассказе Роберта Шекли «Верный вопрос» на задворках Вселенной существует разум, который знает ответы на все вопросы. Но он не может дать ни одного ответа, потому что все вопросы, которые ему задают, оказываются поставленными неверно.
Тезис 2. Цивилизационный выбор: технологизация или гуманизация
Что является приоритетом в культуре: идеология, мировоззрение или технология? Поиску ответа на этот вопрос посвящены трактаты «Сумма теологий» Фомы Аквинского и «Сумма технологий» Станислава Лема. Перекличка проходит через все времена. За ней стоит вечный вопрос − что является целью и ценностью любых трансформаций? Если расширение возможностей человека − в широком смысле гуманизация, то, как во времена Реформации и Ренессанса, начинается автономизация общества и его социальных институтов. В XII веке король Фридрих I Барбаросса издал указ об автономии университетов, тем самым подчеркнув ценность университетского широкого познания и, как ни парадоксально, декларируя относительную автономию образования от социальной системы. Возникает развилка: цель развития − либо человек, либо обслуживающая его система. Отсюда гамлетовский вопрос любого времени: человек ради системы или система ради человека? Мы овладеваем технологиями для саморазвития, для счастья или технологии рано или поздно овладевают нами? Когда сервисные структуры становятся доминирующими, то система, обслуживая себя, становится тем, что делает культ технологий особым инструментом. Подобный инструмент жрецы (не важно, в Древнем Египте или в XXI веке) используют в целях расчеловечивания и власти системы над человеком. Перед нами возникает дилемма: технологизация или гуманизация мира? Технологизация рефлексируется в разных произведениях, далеко не всегда связанных с ИИ или интернетом, например, в «Бойне № 5» Курта Воннегута. Там речь идет о перевоплощении человека в машину. Сумма теологий и сумма технологий − это варианты выбора, который в разные моменты истории делают цивилизации. Необходимо отрефлексировать следующую идею: выбор суммы технологий − это тоже идеология. Мы можем называть ее идеологией технократизма или прагматизма. Ее сторонники часто эпатирующе заявляют: «Мы делом занимаемся, а не философией, спекуляцией, фантазиями, размышлениями о простоте и сложности», «Нам не до рассуждений, − говорят они. − Нам дело делать надо». В литературе человек, который выбирает «дело», представлен, например, Базаровым у Тургенева и Штольцем у Гончарова. Весьма интересно, что в истории философии развилку между прагматизмом и ориентацией на познание, рефлексию, размышление нередко отождествляют с двумя путями: путем Протагора и путем Сократа. Именно оппозиция Протагор−Сократ стала оппозицией «технэ-эпистемэ», где с др. гр. τεχνη − ремесло, а επιστημη − высшее знание, которое выходит за пределы повседневного опыта ремесленных практик.
Тезис 3. Всесилие технологий как символ веры
В процессе цивилизации мы все время качаемся между разными полюсами. Один из них − «от многих знаний многая печали», «собрать бы книги все да сжечь», «во всем виновен интернет». Так называемые технопессимисты обсуждают варианты восстания людей против восстания машин и, главное, луддизм как социальный бунт против любых изменений. Яркий пример − луддизм против станка Гутенберга, оставившего многих монахов и писцов безработными. Луддизм − это не бунт против технологий, а протест против изменений образа жизни, приводящий к экономическому, социальному, психологическому неравенству и разным формам дискриминации и сегрегации. Но виновны ли в этом машины?
Тезис 4. Облачное детство как социальная среда развития цифровых аборигенов
Детей эпохи облачного детства нередко называют цифровыми аборигенами. Наша гипотеза заключается в том, что для цифровых мигрантов разные культурные орудия, в том числе самые совершенные варианты IT-технологий, являются, как говорил классик психологии Лев Выготский, «внешним опосредствованием», а для цифровых аборигенов – «внутренним опосредствованием». Цифровые аборигены в буквальном смысле живут в цифровой экосфере − в облачных и туманных технологиях. Если цифровым мигрантам приходится овладевать цифровыми технологиями, то для цифровых аборигенов они от самого рождения являются средой развития. Облачное детство представляет собой символ среды развития, в которой вырастают новые поколения. И применительно к новым поколениям полностью относится представление о том, что цивилизация − это процесс достраивания человека. Он расширяет свое «я», свое персональное пространство за счет того, что цифровые технологии, разного рода орудия становятся в буквальном смысле слова «органами его тела». Многие культурные орудия становятся частью человека расширенного. Отсюда − феномен фантомных болей, когда цифровой абориген, не дай бог, забывает дома мобильный телефон. Для него все эти культурные орудия выступают своего рода «имплантами». Для цифровых мигрантов же они выступают важными, нужными, но «внешними протезами».
Тезис 5. «Цифре» все возрасты покорны
Абсолютно неверно полностью завязывать конструкты «цифровой абориген» и «цифровой мигрант» на шкалу возрастов. В любом возрасте личность может перевоплотиться из цифрового мигранта в цифрового аборигена. Логика развития может сместиться от культурных внешних протезов к культурным имплантам. И тогда интернет расширяет возможности человека, культуры и цивилизации в ходе эволюции. И тогда культурные орудия позволяют, нередко за счет «человека достроенного», помочь индивиду победить дефекты своего физического тела. Яркий пример тому − Стивен Хокинг.
Тезис 6. «Человек Расширенный» как продукт эволюционного скачка цивилизаций
Идея человека расширенного выходит далеко за рамки образования. Надо четко понять, что феноменологию опоры на технологии нельзя разрабатывать только в сфере образования. Это слишком простое решение в эпоху сложности. В эволюционном контексте мы имеем дело со скачком в сторону новой цивилизации. Мы имеем дело с трансформацией всего образа жизни человечества. В связи с этим приведу цитату из Конрада Лоренца: «Пресловутое недостающее звено между обезьяной и цивилизованным человеком − это как раз мы». Эта мысль целиком относится к тому, что называется в эволюции социальным ароморфозом − скачком к иному качеству жизни. Опираясь на гипотезу антрополога Бронислава Малиновского, мы разводим в эволюции цивилизаций и культур два разных вида инноваций: социальные и инструментальные. Инструментальные технологии имеют ограниченный ареал действия и способствуют усовершенствованию форм производства, увеличению возможностей отдельной сферы или отрасли, но не изменению нашего образа жизни. Социальные технологии приводят к системным синкретическим эффектам, трансформируя образ жизни человечества, приводя к скачкам цивилизации на новые фазы развития. Классический пример такого рывка − это переход человечества, как говорил автор теории массовых коммуникаций Маршалл Маклюэн, в «галактику Гутенберга». В нашей реальности происходит переход от «галактики Гутенберга» к «галактике Цукерберга», символами которой становятся социальные сети, машинный интеллект, искусственный разум, появляется понятие digital mind. Происходит переопределение всей сферы жизни человечества. В чем причина? Одна из причин заключается в том, что мы переходим от адаптивных технологий, имеющих ограниченный радиус действия, к конструированию генеративных технологий, приводящих к порождению многих непредсказуемых эффектов.
Тезис 7. Риски линейных схем мышления механистического детерминизма
Во всех ситуациях трансформации цивилизаций мы должны постичь образ человека, достроенного технологиями, а также то, что эти технологии имеют системный синергетический эффект. Для понимания цифровой трансформации недостаточно линейных схем мышления в стиле жесткого детерминизма, потому что мы имеем дело с принципиально нелинейными закономерностями эволюции. Мы же в образовании, оставаясь в рамках линейных схем, пытаемся их дополнить и углубить, не рефлексируя, что имеем дело с эволюционном скачком, подобным скачку от реальности Ньютона к реальности Эйнштейна и Бора. В этой новой реальности особо проявляется код непредсказуемости самого человека. Того человека, для которого эти орудия становятся средствами его дела и который в ходе цифровой социализации оснащается другими высшими психическими функциями, но в результате этого многое теряет. Он становится все более беспомощен без огромного количества своих «доращенных органов», которые вросли в него в ходе социализации, как импланты, а не протезы.
Тезис 8. Культурная патология как теневая сторона технологического прогресса
«Деградация» выступает как спутник, побочный эффект цифровых вооружений человеческого разума. В результате перепоручения своих функций технологическим достройкам человека достроенного возникают особые феномены − атрофия высших психических функций как последствия использования умных орудий. Особая феноменология передоверия умным инструментам: я не вспоминаю, я гуглю, я не считаю в уме, я считаю только с помощью калькулятора. Риск развития в ходе развития цивилизации подобных культурных патологий − риск атрофии интеллекта вследствие замены самостоятельных интеллектуальных действий действиями, опосредствованными инструментами технологической цивилизации. Подстройка естественного языка для диалога с искусственными системами (системы голосового ввода). Можно ли зажечь костер без спичек? Можно ли ориентироваться без компаса? (Эффект Дерсу Узала.) Можно ли детям технологической цивилизации выжить на необитаемом острове? (Робинзонада.) Что может человеческий разум без цифровых костылей? Феноменология цивилизационной беспомощности. Интеллектуальная атрофия как побочный ментальный эффект технологического прогресса, или почему нужно учиться считать в уме, передвигаться без машины, писать от руки и т.п. Не случаен рассказ Азимова о перераспределении функций и обучении людей вновь читать старые книги («Профессия»). Не теряем ли мы часто свое «я» в результате отказа от возможности само-делания? (№ Фонвизина «Недоросль».) Что мы сами можем без роботов? Как не растерять «блага дикости» при восхождении на Эверест цивилизации? Каковы конкурентные преимущества дикарей на необитаемом острове, или почему не надо спешить расставаться с рудиментами и атавизмами.
٭ ٭ ٭
В заключение я хочу еще раз подчеркнуть, что облачные технологии представляют собой очередное культурное орудие, меняющее образ жизни человечества и прежде всего образ жизни подрастающих поколений. Вся цифровая трансформация является одновременно и источником расширения возможностей выбора, и причиной бегства от выбора. Мы все проходим испытание сложностью и должны быть к нему готовы. Именно готовность к встрече со сложностью и выступает ценностным ориентиром развития образования и условием эволюционного оптимизма, несмотря на различные риски антропологических и технологических трансформаций. Несмотря даже на то, что, как предвещают мастера информационных технологий, в самое ближайшее время облачные технологии еще больше срастутся с туманными.
