Результаты опроса «Левада-центра», даже если мы вслед за социологом Григорием Юдиным допустим, что за самим стилем опроса стоят установки диссидентского мышления поколения «шестидесятников», к которым я отношу и самого себя, доказывают, что советская идеология была одним из самых мощных инструментов исторического программирования сознания людей, имеющего уникальное, разворачивающееся на наших глазах долгодействие.
В истории культуры есть немало феноменов, которые, как психологический рентген, помогают увидеть различного рода мотивы поведения отдельных людей, а также мотивы поведения больших и малых социальных групп. Среди загадочных и порой парадоксальных явлений встречается явление, которое называется Стокгольмским синдромом.
Если не уходить в детали, сущность парадоксальной реакции, названной Стокгольмским синдромом, состоит в том, что жертвы начинают любить своих мучителей и благодаря этому психологически смиряются с позицией жертв.
Это приводит к актуализации различных приемов психологической защиты, помогающих заложникам ослабить воздействие таких травм, как потеря достоинства и даже страх перед смертью. И в итоге заложники начинают искать оправдание тем, кто в буквальном смысле совершает над ними психологическое или физическое насилие. Этому феномену трудно найти рациональное объяснение. Тем не менее со Стокгольмским синдромом мы имеем дело постоянно в разных ситуациях, когда те или иные люди захватываются террористами, как описывает история терроризма.
Почему я вспомнил о Стокгольмском синдроме, когда увидел опрос «Левада-центра», в котором говорится о том, что многие из опрошенных идеализируют Сталина, считают, что при Сталине была справедливость, был Золотой век и вообще всё было слаще, лучше и добрее?
Откуда берётся политическая и психологическая слепота в буквальном смысле слова, скотома души, из-за которой из исторической памяти пропадает тот факт, что именно при Сталине миллионы людей были убиты, замучены, искажены судьбы?
Почему выпадает из человеческого сознания даже у тех, кто не жил никогда при Сталине, сколько бы они ни читали книг, понимание, что именно Сталин привёл к тому, что Советский Союз стал одной из наиболее живучих тоталитарных, закрытых систем в истории культуры?
Можно ли это объяснить?
Нет ни одного объяснения, которое на сегодняшний день могло бы дать однозначную интерпретацию данному феномену.
Стокгольмский синдром – одна из опций анализа этой ситуации, один из возможных взглядов на неё.
Другой взгляд, о котором я писал неоднократно, состоит в том, что в ходе жизни в тоталитарной системе вырабатывается особый тип человека, который иногда называют Homo Soveticus. Для Homo Soveticus характерно несколько ведущих черт этого психотипа.
Первая – вера в существование центра, который всё знает, всё понимает и от всего обережёт. И отсюда получается, что в жёстких тоталитарных системах, когда верят, что только жёсткая централизованная власть обеспечивает справедливость, порядок, безопасность, и возникают многочисленные явления, которые мы называем «культ личности».
Системный анализ показывает, что дело не только и не столько в установках личности. Реально мы имеем дело с особой инверсией: культ центра порождает культ личности.
Мы можем это чётко увидеть в исторической динамике. Вряд ли можно сказать, что Ким Ир Сен, Сталин, Мао Цзэдун, Чаушеску или Муссолини похожи друг на друга характерологически, похожи как личности. Вместе с тем они имеют общие характеристики психотипа и в буквальном смысле оправдывают социальный характер системы, ориентированной на культ личности.
Подчёркиваю ещё раз, в тоталитарных системах у людей, живущих в них, возникает культ центра, производным от которого является культ личности и в известной мере превращение того идола, которому поклоняются, в отца народов, отца нации.
Имеем ли мы продолжение этой ситуации? Она достаточно инерционна в России.
И хотя Сталина уже нет, в буквальном смысле те, кто голосуют за Сталина, поддерживают Сталина, по своему психотипу являются наследниками Сталина, людьми, которые в буквальном смысле слова в жизни выбирают идолопоклонство.
За Сталина голосуют, его поддерживают, перед ним падают ниц идолопоклонники. Отсюда мы сталкиваемся с грустным фактом: диагностика, проведённая «Левадой», выявляет идолопоклонничество как мощную политическую установку психологического поведения в больших и малых социальных группах.
Вторая черта человека, которого называют «гомо советикус» и которая выработалась в тоталитарных системах, – это поиск врага, поиск конфликта. Всё время нужен враг. Эта черта связана с тем, что наличие врага предполагает, что всегда есть кризис.
Я не знаю ни одной такой страны, которая бы столь страстно любила свой кризис, как наша с вами страна.
Почему? Потому что кризис, конфликт, депрессия – это всегда оправдание жёстких действий, и именно в кризисе централизованная система управления получает своего рода легитимизацию, своего рода оправдание. И отсюда поиск врага как оправдание кризиса – ещё одна черта поведения «гомо советикус». Те, кто голосует за Сталина, так или иначе сразу оказываются в позиции тех, кто всюду, как в белой горячке, видят демонов, врагов и оказываются поражёнными эпидемией ненависти.
Наконец, третья черта, характеризующая тех, кто голосует за Сталина – бегство от принятия решений, бегство от свободы. Эта черта была описана великолепным исследователем, гуманистическим психоаналитиком Эрихом Фроммом в его книжке «Бегство от свободы». Эта черта также связана с тем, что у людей в ситуации бегства от свободы, ситуации страха самим принимать решение, страха войти в открытую дверь возникает ещё одно явление – выученной беспомощности.
Вы помните Марью-искусницу? Что воля, что неволя – всё одно.
За любовью к Сталину стоит индульгенция на пассивность, на собственное бездействие. Отсюда отождествление между собой Бога и кесаря (монарха, вождя, дуче, генерального секретаря…).
Для идолопоклонников предпочтительна жизнь стоя на коленях и тяга к простым решениям сложных вопросов.
Таким образом, мы имеем три черты, характеризующие особенность психотипа идолопоклонников уже нашего времени. Отсюда и мотивационный профиль личности тех, кто голосует, поддерживает, выбирает такого идола, каким был беспощадный тиран Иосиф Виссарионович Сталин.
Для нас, людей, связанных с развитием образования, мечтающих об образовании как уникальном пути личности к свободе, к раскрытию человеческого потенциала через школу возможностей, подобные результаты диагностики показывают, сколь широк социальный слой тех, кто будет поддерживать любые действия, превращающие Россию в архаическую страну. Это те, кто боятся перемен.
Поддержка Сталина – это своеобразная диагностика людей, для которых боязнь перемен является чертой, характеризующей поведение в ситуации растущих вызовов неопределённости, сложности и разнообразия.
Вакциной, исцеляющей от тоталитарного мышления, для многих из нас были замечательные произведения Александра Солженицына, такие как «Архипелаг ГУЛАГ», антиутопия Дж. Оруэлла «1984» и «Ферма животных»… Но уроки истории и искусства, увы, не всегда избавляют от травм и стереотипов. И, как писал Александр Галич, «…никого еще опыт не спасал от беды».
Поэтому, если отойти от жанра аналитики, грусть и боль возникает в душе, когда понимаешь, насколько любые действия, направленные на то, чтобы мы жили в гражданском обществе, свободной стране, культуре достоинства, разбивается о могучий сопромат массового сознания особого слоя влюблённых – влюблённых в Сталина, которые остаются заложниками этой любви, а тем самым психологически и социально идолопоклонниками.
