Анекдот советской эпохи. Идет госэкзамен в медицинском институте. Лежат два скелета. Председатель комиссии спрашивает выпускников:
— Что вы можете про них сказать?
Выпускники молчат.
— Ну, чему же вас учили все эти шесть лет?
Голос с места:
— Неужели Маркс и Энгельс?
Российская школа, конечно, не советский вуз, но тоже может кое-чему однообразному научить. Неутихающий скандал с исключением множества школьных учебников из федерального списка, утвержденного Министерством просвещения после дополнительной экспертизы в декабре 2018-го, — это нескончаемая череда советских анекдотов. Экономику нельзя преподавать, судя по исключению из списка учебника Игоря Липсица для 10-11 классов, без оптимистического упоминания «прорыва» и «импортозамещения».
Литературное чтение за 1 класс не решает задачу формирования основ гражданской, этнокультурной и общенациональной идентичности учащихся. Причина: в учебнике наряду с русским фольклором в значительном объеме представлен фольклор разных народов мира. Фамилия автора сборника — Кац. Может быть, это тоже звучит для кого-то недостаточно гражданственно? Учебник по литературе для 5 класса под редакцией Александра Архангельского не способствует межрелигиозной толерантности. Между нами говоря, большая часть активности сегодняшнего православного официоза и телевизионной пропаганды не способствует межрелигиозной толерантности, а здесь, кажется, дело в том, что Архангельского тоже многие «эксперты», привлеченные государством, считают чрезмерно либеральным публичным интеллектуалом.
Идеологическая мотивированность такого рода скандальных решений абсолютно очевидна: ее и не скрывают, а, напротив, сознательно и нарочито выпячивают. И никого не смущает, что вместо, например, понимания смысла и основ современной экономики ученик будет потреблять «прорывные» лозунги, как те самые студенты-медики из советского анекдота изучали марксизм-ленинизм вместо профильных дисциплин.
На выходе — депрофессионализация и идеологизация не на базе Маркса-Энгельса-Ленина, а на основе слегка отполированных православия-самодержавия-народности.
Ну, в конце концов, знамя есть знамя, с ним можно идти в светлое будущее от победы к победе, как герой Андрея Миронова в «Бриллиантовой руке» шел с палкой с семейными трусами на ней. Продается все, кроме знамени, но на определенных условиях все-таки можно договориться. Например, сначала убирается из Федерального списка учебник математики Людмилы Петерсон как не способствующий воспитанию патриотизма. В чем может состоять патриотизм в точных науках, да и в науке как таковой — вопрос сложный, но преподавалась же когда-то в МГУ (тоже был страшный скандал) «православная социология», почему бы и математике не быть русской народной, а статистике — «прорывной» аж до 2,3% роста ВВП в 2018 году. Но вот что симптоматично: учебник вернули. Только при этом передали его издательству «Просвещение», которое — и об этом тоже трубят на всех перекрестках — в результате нескольких волн чисток последовательно увеличивает свою долю на рынке официально одобренных учебников до монопольных. Доля может вырасти до минимум 85%, по оценкам конкурентов, писал «Коммерсантъ». Если это и рынок, то, безусловно, административный. Интересно, сказано ли хотя бы в одном официальном школьном учебнике экономики о существовании такого рынка?
В феврале несколько сотен учителей географии из разных регионов страны написали письмо Сергею Шойгу как председателю Русского географического общества: «Процедура проведения дополнительной экспертизы привела к тому, что из Федерального перечня были исключены не просто хорошо известные педагогам линии учебников, зарекомендовавшие себя с лучшей стороны как у учителей, так и у экспертов, а именно те учебники, по которым работает более 90% школ РФ в 85 субъектах». Главное, пишут географы, еще не пропившие свой глобус, школы в стране разные, и им требуются разные учебники для разных целей. А политика зачистки Федерального списка и его монополизации лишает преподавание вариативности.
Вариативность — ключевое слово. Отсутствие вариативности не позволяет подготовить детей к жизни в современных обстоятельствах. А для подготовки к жизни — в силу ее чрезвычайного разнообразия и ускорения изменений — в детях следует воспитывать, как говорит известный психолог Александр Асмолов, преадаптивность, способность реагировать на перемены. С едиными учебниками и идеологическими лозунгами в головах к такой жизни едва ли можно подготовиться.
Отсутствие вариативности — это и род социальной сегрегации. Федеральный список — это для тех, кто учится в обычных школах. Высокодоходные и ориентированные на школьное образование в продвинутых школах семьи имеют возможность обучать своих детей по разным учебникам, в том числе и не из этого списка. Получается, что одним — все, а другим — школьное скудное меню, по которому готовят социально ущербную и идеологически выдержанную, а значит, управляемую часть населения.
Каких «патриотов» воспитывала советская школа, помнят все, кто ее оканчивал.
В лучшем случае это было воспитание лицемерия и двойного сознания и подготовка к жизни в рамках не закрепленной в партийных документах максимы «Мы делаем вид, что вам платим, вы делаете вид, что работаете». Ничто так не дискредитировало начальство, как цитирование начальства. Ничто так не провоцировало поиски альтернативных источников знаний и информации, как единообразие учебного процесса.
Хотя, конечно, исторические цифры и факты из учебников выветривались из голов, а мифология оставалась — отсюда и сегодняшняя неистовая борьба за идеолого-патриотическую чистоту учебников не только по истории и литературе, но и по точным и естественным наукам.
Если в них нет прямой пропаганды «правильных» ценностей, то есть умолчания, как во многих школьных учебниках истории, или специфическим образом построенная структура, как в учебниках литературы для старшеклассников, где «патриотическим» писателям уделяется больше внимания, чем всяким сомнительным.
Но ведь в конце концов в модернизированном обществе все равно нельзя навязать единый подход. Многое зависит от самой школы и от самого учителя — они могут давать любые материалы, хоть в бумажном виде, хоть в виде ксерокса. А родители все равно привыкли в начале учебного года бегать по магазинам в поисках тех пособий и рабочих тетрадей, которые требует именно их учитель, а не министр просвещения, министр культуры или Роскомнадзор, который ухитрился запретить методичку «Мемориала» о сталинизме для учителей, признанную «экспертами» опасной для психического здоровья детей. Ну, бывает, — перепутали: это Сталин вреден для психического здоровья, и не только детей, а не правда о репрессиях.
Недавнее предложение министра культуры Мединского, поддержанное министром просвещения Васильевой — сформировать обязательный «культурный норматив» для школьников (сто лучших фильмов, сто спектаклей и т.д., «желательно отечественных») — строится в той же логике, что и зачистка линеек учебников.
Это логика монополизации и избавления от вариативности.
Иностранные фильмы и книги зарубежных писателей трудно задавить бульдозерами как санкционную иностранную еду. Больше того, в этой идее «культурного стандарта» есть две ловушки. Во-первых, обязаловку школьники обычно не просто не любят, а люто ненавидят. Во-вторых, и это самое страшное для борцов с вариативностью, возможны побочные эффекты — а что как учащиеся полюбят кино, литературу, живопись и начнут увлекаться ими без оглядки на патриотические традиции, ценности, скрепы и руководящие представления о прекрасном? Выйдут за пределы ста книг по Мединскому-Васильевой. И как ими в таком случае управлять?
