— В декабре 2017 года премьер-министр Дмитрий Медведев анонсировал запуск нового приоритетного проекта правительства — «Цифровая школа». Насколько этот документ сейчас готов?

— Над паспортом проекта работает проектный офис правительства. В нём уже обозначены точки прохождения (результаты, которые правительство планирует достичь к определённым срокам. — РБК). То есть, это уже совершенно оформленный проект, с описанием конкретной деятельности.

— Когда он будет принят?

— Мы его доработали по результатам первого рассмотрения на президиуме Совета при президенте России по стратегическому развитию и приоритетным проектам. Когда он будет утвержден? Я думаю, что в ближайшее время. Этот проект составляет важный блок в разделе «Кадры и образование в цифровой экономике» [в программе «Цифровая экономика Российской Федерации»].

— Можете ли раскрыть какие-то показатели или ожидаемые результаты проекта?

— Пока нет. Но мы точно поддерживаем возможности дистанционного обучения в высшем образовании. Допустим, есть какой-то замечательный курс в МФТИ, а я обучаюсь далеко от Долгопрудного. Я могу прослушать этот курс сертифицированный и получить за него оценку. Это будет работать, это необходимо.

Или Московская электронная школа (МЭШ) Сергея Семеновича [Собянина] — мы бы хотели её распространить по всей России, преобразовать в РЭШ. Если мы сможем, при наличии инфраструктуры, запустить эту программу, это будет большое подспорье для учителей и не только. Она поможет моделировать урок — в ней будут архивы, библиотека, виртуальные музеи, театры, концерты. Конечно, это потребует дополнительного обучения учителей старшего и среднего возраста. С чем мы ещё согласны на 100% — рассмотреть возможность целиком перевести «в облако» бухгалтерию, электронные дневники, журналы.

Что касается раннего возраста, начальной школы, то тут нужно быть осторожными. За последние 30 лет не было ни одного масштабного исследования в области детской психиатрии и нейрофизиологии. Я буду настаивать на том, что любое движение вперёд в этой области должно строиться на фундаментальных исследованиях. Мы должны понимать, к чему приведет то или иное наше решение. Невозможны такие шаги, как, например, замена чистописания клавиатурой.

— После замечания про психику не могу не спросить. Что делает министерство, для того, чтобы в школах больше не происходило таких трагедий как в Перми и Улан-Удэ? Разрабатываете ли вы нормативную базу для обязательного возвращения в школы психологов или для расширения возможностей медицинского освидетельствования подростков?

— Конечно. Более того, каждую неделю в пятницу наши коллеги, мои заместители, представители министерства внутренних дел и Россгвардии вместе с психологами летают в федеральные округа. Обычно эти поездки проходят в пятницу-субботу, возвращаются в воскресенье вечером. Там они проводят встречи с педагогами, руководителями ведомств, ответственными за образование в регионах. Обсуждаются проблемы, которые перед нами стоят. Мы все прекрасно понимаем, что для их решения нам не хватит обычной охраны. Можем хоть в бункере жить. Ещё раз скажу, что мы должны работать в области когнитивных исследований. Мы должны понять, что мы можем дать этим детям.

— Я все-таки хотела уточнить про медицинское освидетельствование. Сейчас после 15 лет психиатрические освидетельствования школьников можно провести только по их желанию. Планируете ли менять эту норму?

— Да. Правовая база готовится. Мы работаем вместе с коллегами. Они [поправки в законодательную базу] необходимы для того, чтобы координировать регионы, чтобы договариваться и слушать.

— Отвечая на вопросы про ЕГЭ в прямом эфире во «Вконтакте», вы сделали заявление, что в вузы не смогут поступать олимпиадники, набравшие плохие баллы за ЕГЭ. Чем вам не угодили олимпиадники?

— Почему не угодили? Нам все угодили. Но вопрос: если ты олимпиадник по какому-то предмету и у тебя по этому же предмету 60 баллов по ЕГЭ, то какой ты олимпиадник?

— То есть вопрос не к олимпиадникам, а к тому, что в этой сфере могут быть фальсификации?

— Мы будем вместе с Рособрнадзором решать этот вопрос. Списать или подделать ЕГЭ уже давно стало невозможно.

— Кстати, почему вы приняли решение сделать руководителя Рособрнадзора Сергея Кравцова своим замом?

— Он большой профессионал, он прекрасно знает регионы, знает вообще всю систему образования в России. Он мне очень большой помощник в моделях регионального образования. Это никак не подчинение Рособрнадзора, нет.

— Есть ли уже результаты проверки диссертационных работ ваших замов и начальников департаментов на плагиат? Не хотите ли дать такое же поручение проверить ректоров?

— Про результаты рано пока говорить. Проверять ректоров мы тоже пока не будем, но, думаю, они понимают, что рано или поздно такая проверка будет. За последнее время было много сделано для борьбы с плагиатом. Недавно мы ужесточили правила работы диссертационных советов. Например, человеку придется выйти из него, если его подопечного лишат степени.

— В каком состоянии находится разработка федеральных государственных образовательных стандартов для школ (ФГОС)?

— Мы буквально подтачиваем последнее. Думаю, в самое ближайшее время работа будет завершена, этого все ждут. Исходя из результата, мы будем пересматривать содержание учебников.

— Когда ждать?

— ФГОС не вступят в силу раньше следующего учебного года.

— Как вы оцениваете выполнение майских указов Владимира Путина относительно зарплат учителям? РБК недавно сравнил показатели регионов 2016 и 2017 года и выяснил, что зарплаты практически не растут, в 46 регионах они выросли меньше, чем на тысячу рублей, а в четырех и вовсе снизились.

— Я хотела бы высказаться в целом про зарплаты учителей. Мы должны очень четко подходить к стимулирующей части. Часто педагоги получают ее не в должном объеме — все зависит от руководства школы. Должен быть объективный анализ и объективный подход к ее назначению и распределению.

Еще мне очень не нравится необходимость учителям создавать портфолио (материалы, которые отражают уровень активности педагога в учебных и внеучебных видах деятельности. — РБК). Баллы за достижения распределяются некорректно. Знаю примеры, когда за подготовку призера международного конкурса и за недельный курс пользователя компьютера учителя получали одинаковые баллы.

— Настолько нечестная система?

— Просто мы удивительная страна, я не перестаю это повторять. За рубежом система ЕГЭ выстраивалась десятки лет, у нас — 11 лет. Система оценки качества работы учителя там вызревает и обсуждается, у нас — хоп и встали, и пошли. Поэтому перекосы есть, но мы их будем устранять.

— Бизнесмен Аркадий Ротенберг рассказал РБК о своем проекте для молодёжи. Поддерживаете ли вы его начинание?

— Это замечательно. Чем больше меценаты будут вкладывать в обучение, тем лучше. Третьяковы в России никогда не переведутся и без них бы мы давным-давно, уже не знаю, где были бы. Обратятся к нам с вопросом, за помощью — мы обязательно поможем.