Задача, которую он поставил перед собой, – убить как можно больше людей. А потом – обязательно – себя.

Зачем он сделал это? Мы никогда не узнаем. Предсмертная записка не оставлена, намеков в переписке, кажется, тоже. Спокойный, замкнутый, положительный.

Конечно, был момент, когда мысль о «поступке» явилась впервые. Что послужило толчком? Чьё-то имя? Какое-то событие? Норвежский Брейвик? Нередкие массовые расстрелы в американских (и не только) школах? Может быть. Мысль, безусловно, была, и возникла она не случайно: приход такой мысли всегда подготовлен.

Подспудно, может быть, что-то у таких людей заложено и генетически, но социально-психологические основания подобного преступления – всегда свои собственные, оригинальные.

Для их носителя – логически безупречные. Истинные в последней инстанции, имя которой – тотальная Смерть.

В тихом омуте черти водятся. Спору нет, не все замкнутые и нелюдимые дети и подростки, даже будучи вполне типичными мизантропами, – потенциальные массовые убийцы. Но я не могу представить, чтобы в течение всей восемнадцатилетней жизни нашего антигероя среди окружавших его сверстников-приятелей и взрослых – не говорю уж о родителях и родне, но среди школьных учителей и преподавателей колледжа не нашлось ни одного, не почуявшего хоть какую-то тревожащую странность в его характере.

Уверен, что сейчас, задним числом, кто-то из них со словами «мне тогда и голову не могло прийти!» припоминает какие-то эпизоды…

Можно, конечно, рассуждать о трудностях нашего времени, об отсутствии социального лифтинга для провинциальной молодежи, о тлетворном влиянии массовой культуры и социальных сетей, о низком профессионализме условной Мариванны – и всё это будет глубоко справедливо.

Но истина конкретна.

И состоит она в том, что система образования имеет все необходимые механизмы «опрозрачивания» замкнутых и нелюдимых детей и подростков – иметь-то имеет, но пользоваться ими то ли ленится, то ли не считает нужным.

Ей есть дело до успеваемости, ну, еще, может быть, до поведения «в стенах учебного заведения», а вот до души ребенка руки уже не доходят.

И в таких случаях, как мы видим, душа и руки подобного «ребенка» доходят до применения помпового ружья в этих самых стенах.

Я хочу призвать нас всех, работающих с детьми, к педагогической бдительности. К повышению чувствительности наших педагогических рецепторов к «серым зонам» образовательного пространства, к тем «тихим омутам», где гнездится (до поры до времени потенциальная) человеческая нечисть. Давайте не забывать, что когда она станет взрослой, во всех биографических справках будет упомянуто некогда полученное ею общее среднее образование.