Еще год назад председатель СПЧ Валерий Фадеев предложил вернуть в школу «оценки за поведение». Какое отношение к защите прав человека имеет эта дисциплинарная мера, неясно. Но министр просвещения Сергей Кравцов прислушался, осторожно заметив, что в его ведомстве не против возрождения этой практики, но надо определиться с критериями «оценки». (Все-таки отметки? «Оценивает поведение» сама жизнь, которая не нуждается в директивах «министерств и ведомств»).
Развернулась целая дискуссия. На время шум притих. Покой нарушили на Урале. Глава департамента образования мэрии Екатеринбурга Инна Гумбатова заявила: «Оценки за поведение – это практика СССР, вероятно, они не будут эффективны в новом формате. У детей новые коммуникации, способы завоевания авторитета. Самая эффективная мера – позитивная профилактика: мы должны не кнутом всегда наказывать и воспитывать, а пряниками» (подробнее).
Идея ставить отметки за поведение могла прийти в голову не очень взрослым людям, которые не видят разницы между стимуляцией и мотивацией, дрессурой и воспитанием, отметкой и оценкой.
Замечу, что даже в СССР, во всяком случае, в мою школьную бытность, отметка за поведение была условностью. «Двоек» и «троек» («удовлетворительное» поведение?) не ставили, чтобы не унижать ребенка. Очень редко, в исключительных случаях ставили «четверку». Но это «хорошо» за поведение было равноценно «двойки». «Хорошее поведение» было позором для ребенка и стыдом для родителей.
Воплощение идеи «оценивать поведение» лишь затруднит взросление в современном мире, где и без того трудно взрослеть из-за плывущих критериев «взрослости», образ которой не всегда в состоянии продемонстрировать «взрослые по паспорту». Следствия этого там и сям мы наблюдаем повсеместно – в политике, экономике, в повседневной жизни, в образовании. Об этом свидетельствует само предложение ставить отметки «по поведению». Ведь взрослость – это когда не ведутся на отметку, а ведут – себя и за собой. И не на поводке, а по доброй воле. Обоюдно доброй.
Во многом солидаризируясь с позицией руководства екатеринбургским образованием, отмечу, что и «пряник» – тот же стимул («поводок»). Если, конечно, под ним не понимать атмосферу содействия, поддержки всего того хорошего, что делают дети для других людей, как для себя самих. Разумеется, специальные поощрения нужны и даже естественны, но лишь в этом жизненно-педагогическом контексте.
Много лет назад я обсуждал эту тему с замечательным философом Генрихом Степановичем Батищевым. Он сказал: пряник – это кнут, поросший пряниками. Да, пряники растут на кнутах.
У нас вовсю обсуждают, как «замотивировать» ребенка учиться, взрослого – трудиться, человека – жить, сделав привлекательной ту среду, в которой все это происходит. Такой стихийный «бихевиоризм», стимульно-реактивный подход. В академической сфере вносит путаницу и традиционное деление мотивов на внешние и внутренние. А мотивация приходит изнутри – только с воодушевлением, вдохновением, которое, конечно, же предполагает вдохновителя.
Стимулов кругом в избытке. Как и тех, кто «ведется» на стимулы, даже охотится за ними. И «симулякров», форму которых принимают порой их достижения (термин, введенный в постмодернистскую философию Жаном Бодрийяром и Жилем Делезом с опорой на более ранние философские традиции). Идея «оценивать поведение» – типичный симулякр, фикция социально-педагогической значимости.
А вот с «мотиваторами», вдохновителями во взрослом мире нынче не густо.
