Мол, русский язык един – значит, и учебник по нему должен быть единым. Иначе никогда не достроить нам нашей Башни – мы навсегда утратим «способность взаимодействовать». Очевидно, дело вовсе не в инженерном образовании или профессии оппонента, приводящего в доказательство правоты своей точки зрения библейскую притчу. Ровно тот же ход мыслей двигал и идеологами так называемого «итогового сочинения», придумавшими три года назад, что школьник должен аргументировать свои утверждения на морально-этическую тему (например, «береги честь смолоду») примерами из художественных произведений. И вот теперь тысячи детей доказывают, что следует «беречь честь смолоду», потому что так поступали Петя Гринев и Петя Ростов, и нельзя бездумно отдаваться своим чувствам, чтобы не закончить жизнь как Катерина Кабанова или Катерина Измайлова.

Что общего между вышеупомянутым «технарём», авторами «итогового сочинения», детьми, которые его пишут в декабре выпускного класса, и учителями, готовящими их к этой проходной работе, которая пишется в декабре, за полгода до настоящих испытаний ЕГЭ? Почти все они не видят различия между эстетической – и внеэстетической реальностью, между образом (художественным, мифологическим) и реальным (научно верифицированным) фактом. Думается, не видят прежде всего потому, что различению вымысла и факта их не учили в школе – напротив, поддерживали ту естественную стадию «наивного реализма восприятия», который характерен для детей лет до десяти – чтобы для повзрослевшего человека вымышленные писателем герои могли служить образцом для подражания либо, напротив, ложной жизненной позиции. Иначе говоря, в школе не позволяют развиться в полной мере эстетическому восприятию, когда ты в состоянии «над вымыслом слезами обливаться», одновременно наслаждаясь искусством художника, вынудившего тебя пролить слезу, и понимая, что это высокая игра писателя с тобою, читателем, которую нельзя принимать за чистую монету.

Да, безусловно, художественный образ в литературе – это «образ мира, в слове явленный», и он поднимается над правдой бытового факта до уровня бытийной Истины, моделирует мир… Но все равно делает он это иначе, чем, скажем, глобус. На глобус, наверное, еще можно ссылаться, доказывая округлость Земли, потому что глобус – научная модель реальности, за которой стоят совокупные усилия тысяч и тысяч великих и безвестных ученых, мореплавателей, аэронавтов… Модель мира в художественном произведении же – принципиально субъективна, это точка зрения конкретного художника. Да, за таким художником тоже стоят века и тысячелетия культуры, опыт которых он вобрал в себя, но и эти века, и его собственная личность хитро преломляются в «художественном мире» его произведений, и потому допускают такие же субъективные интерпретации, как правило множественные и нередко взаимно противоречивые. И мифологические образы столь же многозначны: так, притчу о Вавилонском столпотворении можно трактовать, к примеру, как чуть ли не кощунственное утверждение о том, что вражда и непонимание между людьми своим источником имеет Божий Промысел…

И художественные, и мифологические образы можно использовать в качестве приема для иллюстрирования твоей мысли, для ее эмоциональной и образной подсветки – но никак не для ее аргументирования (как в известном анекдоте про Уинстона Черчилля, на полях речи которого якобы обнаружили авторскую пометку «Аргумент слаб, повысить голос»). В противном случае из школы по-прежнему будут выходить люди, не преодолевшие стадию «наивного реализма» и не способные к полноценному критическому мышлению. Ибо они окажутся не в состоянии за каждым образом, каждым эмоциональным утверждением видеть субъективность его автора, задумываться о подоплеке авторской мысли или чувства, и потому будут легко поддаваться на «аргументацию» в виде, может быть, красочных, но вовсе не столь уж однозначно прочитываемых образов. Вспомним всю ту же Вавилонскую башню: ведь понятно, что нельзя построить башню до неба, башня – это всего лишь художественный, архитектурный образ-символ человеческих притязаний, который не показался Богу достаточным аргументом, чтобы пустить людей на Небеса – и потому был отвергнут Им.