Ну, и вот опять всколыхнулась общественность в последнее время, стала обсуждать: надо или не надо в школе преподавать предмет типа «семейные ценности». Мол, кто должен этим самым семейным ценностям учить – школа или семья, да с какого класса надо это преподавать, да про что рассказывать...

Дивлюсь я на все это да думку гадаю: почему мы с таким восторгом любим обсуждать, ЧТО надо преподавать в школе, и куда-то сразу девается наша страсть, стоит только предложить на обсуждение вопрос КАК, собственно говоря, это делать?

Сколько копий было брошено по поводу учебников, например, литературы: мол, надо изучать творчество писателя Х или поэта Y? Как будто мы не понимаем: если писатель изучается в школе, то это прямой путь к тому, что дети его читать не будут. Если мы будем преподавать сегодня в школе семейные ценности так же, как мы преподаем все остальное, - это прямой путь к тому, что от самого этого словосочетания дети будут бежать как от огня.

Знаете, что самое печальное в нашем отношении к детям? Что великий принцип: «делай другому то, что ты хочешь, чтобы делали тебе» – на детей не распространяется.

Если бы дети общались с нами так, как мы общаемся с ними, мы бы взвыли довольно быстро. Что больше всего ненавидит любой взрослый? Когда его воспитывают. Даже когда ругают, можно пережить, даже когда премии лишают – тяжко, но переживаемо. Но вот когда начинают учить жизни... Хочется взвыть и убежать.

Между тем детей мы воспитываем с плохо скрытым восторгом. Кто-нибудь из вас, дорогие читатели «РГ», подсчитывал, сколько замечаний ребенку вы делаете в течение дня? Представьте себе, что ваш сын или дочь начнут делать замечания вам – долго ли вы выдержите? Или вы вправду считаете себя совершенствами, недостойными замечаний?

А если семейные ценности и вправду войдут в школьную программу, за них, что ли, тоже будут ставить оценки? Правильно понял ценности – пять, неправильно – два. Так?

Представьте, что ваши дети начнут делать замечания вам. Долго ли это выдержите? Или вы – совершенство?

А вы никогда не задумывались, что оценка – это способ унизить человека, и более ничего? Во взрослую жизнь мы систему оценок не взяли. Представляю себе, что было бы, если бы главный редактор «РГ» за каждую колонку ставил мне оценку: «Сегодня пять... А сегодня тройка. Но твердая...» Ужас какой!

У наших детей так одиннадцать лет. Система оценок постепенно приучает ребенка к тому, что он учится не для себя, а для учителей и родителей.

Когда я узнал, что в Израиле не вызывают детей к доске, я воскликнул в удивлении: «А как же вы проверяете знания?» «А вы как проверяете знания? – парировала мне израильская учительница. – Вам кажется, что если вы вызвали пять человек из сорока, вы проверили знания?»

Великий швейцарский педагог Иоганн Генрих Песталоцци ту систему обучения, которая процветает у нас, называл «антипсихологической». Нельзя всех учить всему. Это безумие. Если человек в школе не обрел свое призвание, он напрасно провел одиннадцать лет.

Нельзя заниматься профориентацией (да еще так, как это делается сейчас) только в старших классах. Понимание себя, поиск своего места в жизни – главное, в чем должна школа помочь ученику. И не в подростковом возрасте, а с самого начала обучения.

Взрослые очень хорошо знают: если человек не нашел себя в жизни и занят нелюбимым делом – это беда. Если человек идет на работу, как на каторгу – это несчастный человек. Если дело не вызывает страсти и азарта – человек заслуживает сочувствия.

Ничего, что наши дети живут так одиннадцать лет? Если поход на работу для человека – ежедневная мука, мы сочувствуем ему, советуем поменять работу. К тому, что большинство детей не любит ходить в школу, мы привыкли. И мы не любили, и они не любят – нормально.

Увы, для очень многих детей школа – это мучение без учения. Мы, взрослые, прекрасно знаем, что спорится то дело, которое вершится с удовольствием. Почему же мы не задумываемся над тем, что этот вывод касается и детей? Мы говорим: ничего, пусть привыкают к труду, к трудностям. А к радости кто их будет приучать?

И потом, кто сказал, что труд – это исполнение некоего нелюбимого дела? Не боимся ли мы, что за одиннадцать лет школа приучит наших детей к тому, что работа не должна радовать? Что делать бессмысленное дело ради оценки – нормально? Что если человек не понимает сути дела – ничего страшного, пусть старается все равно? Мы не боимся, что дети возьмут из школьного образования вовсе не те знания, за которые получают оценки?

Поэтому мне кажется, что если вдруг решат ввести новый предмет «семейные ценности», то, может быть, для начала подумать не о том, ЧТО преподавать, а КАК это делать? Кто-то скажет: ЧТО и КАК очень связаны в педагогике. Соглашусь. Но почему-то мы все равно предпочитаем говорить про ЧТО, а не про КАК.

Мы говорим: ничего, пусть дети привыкают к труду, к трудностям. А к радости кто их будет приучать?

Может быть, это будет первый предмет, за который не станут ставить оценки? Если вам, дети, это важно - получайте знания. Не важно? Живите без этих знаний, но тогда вам будет труднее создать семью.

Может быть, на уроки по семейным ценностям будут звать гостей – психологов, скажем, не для лекции, а для спора? Может быть, уроки вообще будут проводиться в виде игр? Условно говоря: я – муж, ты жена, у нас такой-то конфликт, давай проиграем, как будем его решать.

Введение любого нового предмета возможно лишь тогда, когда его преподавание будет иным. Иначе он превратится еще в одну формальность, которых у наших детей и так хватает.