Как обычно, в начале октября мы отметили День учителя. По традиции сказали теплые слова: кто-то просто так, кто-то искренне. И потекли дни дальше своей чередой. Теперь об учителях можно будет вспомнить, когда прозвенят последние звонки, либо если вдруг возникнет медийный повод. Учителя тоже вернутся к своей рутине, беспощадно изматывающей к концу года.
Меня в многоголосице поздравлений как-то по-особому задели слова А.И. Адамского, который рискнул стать прогнозистом, предположив, что профессия учителя скоро превратится из массовой в элитную, дорогую, почетную.
По сути, эти слова обозначают принципиально иной вектор развития не только учительской профессии, но и образования вообще. Будущее, о котором написал Александр Изотович, превратит образование в очень технологический процесс, доступный для всех благодаря снижению человеческого фактора, развитию новых способов гарантированного качественного обучения. Парадокс? Почему же тогда профессия учителя станет элитной, тем более что со второй половины XX века усилия были направлены на массовизацию этой профессии, снижению рисков некачественного преподавания, развитию различных сервисов, повышающих квалификацию учителя?
Для ответа на этот вопрос приведу пример из своей практики.
…Недавно на занятии с магистрантами образовательной программы «Доказательная образовательная политика» Института образования НИУ ВШЭ мы вели с ребятами разговор о том, что для каждого из них является исследовательским интересом или что может стать темой их проектов. И в какой-то момент почувствовал, что впервые за всю свою профессиональную жизнь сталкиваюсь с ситуацией, когда речь идет о том, в чем я не разбираюсь и по поводу чего мне трудно компетентно высказываться. Термины Game Jam и Hackathon[1], за которыми – целый социокультурный пласт, не находятся в моем актуальном словаре. Но сегодня для подростков и сами эти термины, и та деятельность, которую они обозначают, не просто вполне понятны, они формируют их культуру, становятся частью инструментария для получения ими образования. Более того, именно такая деятельность, во многом непонятная большинству взрослых, и в том числе педагогам или родителям, уже определяет контуры социального настоящего и будущего, а, значит, требования к необходимым навыкам: действиям в условиях высокой неопределенности; готовности к решению задач со множеством неизвестных, умению быстрой кооперации с малознакомыми людьми для совместного решения сложных проблем или проектирования; мобилизации разнообразных навыков и умений применить знания из разных областей наук в условиях ограниченного времени.
Учит ли школа сегодня этому? Понимаем ли мы, что тот разрыв в понимании мира, способах его познания и, главное, в целевых установках, который наметился между молодыми людьми и людьми более старшего поколения, увеличивается, причем не только за счет быстрого технологического развития и гораздо более быстрой адаптивности к такому развитию подростков и молодежи, но и за счет неготовности осознать это и изменить сам характер и принципы образования большинства педагогов. Образовательный процесс обедняется очень узким характером постановки целей и задач, направленных на по-прежнему репродуктивное усвоение информации, которую кто-то по наивности полагает необходимым запихнуть в единый учебник, в единые списки произведений, в единый перечень фактов, которые нужно знать. И даже ответить на вопрос молодых людей: а почему именно это им нужно знать, а не что-то иное, мы нередко можем только нарративно, подразумевая, что наш ответ должен быть априори принят на веру. В этой связи трудно поверить в искренность тех педагогов, которые говорят о важности развития критического и творческого мышления. Слушая, как студенты говорят о проекте Game Jam для образовательных игр и о том, что очень трудно найти людей именно из сферы образования, которые могли бы понять предлагаемый проект, поддержать его, я поймал себя на мысли, как неожиданно быстро сам перехожу в категорию отстающих. И если еще недавно я с улыбкой воспринимал тех, кто как огня боится ноутбука, смартфона или интернета, то теперь есть опасность пополнить ряды тех, о ком тоже могут думать снисходительно.
Пожалуй, в контексте этого примера я понимаю, о какой грядущей элитарности профессии говорит А.И. Адамский. Видимо, дальше функции подателя информации и даже тестера, проверяющего успешность результатов освоения новых знаний или умений, будут успешно переданы искусственному интеллекту. И в этой связи, возможно, сама функция школы как института станет принципиально иной. Если школа не сможет найти способы ответить на все более агрессивные вызовы внешней среды, ей придется уступить место другим формальным и неформальным институтам. Уже сегодня видны как минимум две тенденции.
Первая – это все более возрастающая роль дополнительного образования, которое нередко совсем не уступает основному, поскольку оно более гибкое, менее регламентированное, быстрее подстраивается под требования и желания родителей и детей, предлагая индивидуальные траектории, формирующие столь важные навыки, которые жизненно необходимы не только в будущем, но и в настоящем.
Вторая – это постепенное увеличение ухода выпускников 9-х классов из школы в техникумы, колледжи. И это связано не только со стремлением избежать сдачи ЕГЭ. Все чаще эти ребята говорят о том, что в старшей школе учиться неинтересно, что в ней идет натаскивание к выпускному экзамену, а это можно делать и с репетитором без необходимости потратить два года в школе. Зато в системе СПО можно успеть получить навыки полезной профессии или специальности.
Эти тенденции показывают, насколько возрастает запрос на индивидуальный образовательный маршрут. И если до сих пор развитие образования шло по пути универсализации и унификации, поиска тех педагогических инструментов, которые снизят риск учительской ошибки, увеличат доступ любого ученика из любой школы к качественному образованию, под которым понимался определенный единый стандарт – пакет знаний, дальше будет усиливаться роль тех подходов, которые будут поддерживать индивидуализацию в условиях все более возрастающей неопределенности. Учитель, в арсенале которого только средства трансляции материала единого учебника, станет ненужным. Но это вовсе не означает, что потребность в настоящем учителе исчезнет. Наоборот, она будет только возрастать. Только настоящий учитель – это тот, кто сумеет наладить языковой и культурный канал, будучи способным говорить на языке, на котором говорят подростки, который они понимают и в котором они выстраивают свои маршруты, и на языке, на котором созданы культурные образцы прошлого и настоящего и которые важно передать молодым людям. Настоящий учитель тот, который сможет это делать, не просто заставляя принять на веру важность такой передачи, но доступно и убедительно показывая и объясняя значение и ценность каждого образца и каждого действия. Настоящий учитель тот, кто будет понимать сигналы, идущие от учеников, и уважать их выбор, отвечая на это как равный. Наконец, настоящий учитель сможет направить свои усилия на передачу тех навыков, которые будут полезны и важны для быстро появляющихся новых видов грамотности и активности. И это все сделает профессию учителя все более сложной и элитной в будущем. К такому учителю будет непросто попасть, поскольку он – не про стандартный обязательный набор знаний и навыков, он не должен будет работать с большой нагрузкой, выматывающей его и его учеников.
И я могу тут только присоединиться к сказанному Александром Изотовичем Адамским, говорящим об образовании через 30 лет. Хотя возможно, что он ошибся, и это будущее случится еще раньше.
[1] Для тех, кто, как и я, столкнулся с этими терминами впервые, поясню, что Game Jam – это своего рода соревнование разработчиков игр в течение короткого промежутка времени, hackathon – это форум, площадка разработчиков, на которой разработчики программного обеспечения из различных областей совместно решают какую-то проблему или ведут совместную разработку. Кстати, термин hackathon – вполне вошедший в обиход уже не только для программистов. Так, на днях «Международный Мемориал» проводил медиахакатон, посвященный разработке проектов на базе материалов «Мемориала» по теме «большого террора».
