Однажды Ростроповича спросили: «Вы первый в мире виолончелист или все-таки второй?» Видимо, предполагалось, что если Мстислав Всеволодович поскромничает, то обязательно назовет имя первого.

Ростропович «поскромничал», но в свойственной ему неожиданной манере:

– Первых до… «числа Икс»! Конечно, второй!

О том же вспоминал и Сергей Довлатов. Спорили, кто является поэтом № 1. Сошлись на том, что первый – Бродский. Но тут кто-то заметил: «Он не первый, он, к сожалению, единственный».

И Ростропович – «второй», зато единственный.

В любой области есть такой «не первый», но «единственный». Все признают «единственность» таких, хотя в поп-музыке они не всегда засиживают тронное место в хит-парадах, в спорте порой довольствуются «серебром», в литературе тиражи их книг не самые космические, хотя и не маленькие. Просто они – вне соревнования.

А с кем соревноваться? Иначе получается, как в советском анекдоте. Председатель тульской писательской организации отчитывается: «Сегодня в наших рядах состоит 300 членов, а до революции был один Лев Толстой!»

Всякий раз вспоминаю об этом, когда речь заходит о распределении рангов «величия» в «списках нетленного». Очень неблагодарное дело. Начинаются баталии в музыкальных чатах, похлеще политических. Почему этого внесли, а этого забыли, почему этот на одном месте, а этот – на другом… а этот вообще что тут делает? Вноси – не вноси: в итоге «вынесут» и всех святых, и авторов списка, и друг друга. Заметьте, непримиримей всего люди поколения постарше: у них есть что с чем сравнивать, да и бередит все это выношенные предпочтения, усиленные глубоко личными ностальгическими мотивами. Но нужно ли сравнивать?

5 лет назад главный авторитет в мире поп-музыкальной прессы журнал 'Rolling Stone' построил в ряд сотню песенных «нетленок» XXI века. Он постоянно составляет подобные списки.

По поводу «первонетленности» 'Crazy In Love' Бейонсе (возглавляет список) – воздержусь. Бейонсе Ноулз – очень хорошая певица, чемпионка по борьбе за «Грэмми» в разных номинациях, пусть и это займет свое место в ее обширном портфолио. Да и остальные позиции в первой десятке заняли вполне достойные исполнители: от White Stripes (жаль, что этот многообещающий дуэт супругов Джека и Меган Уайт успел распасться) до Канье Уэста (матерого рэп-классика, продолжающего интересно экспериментировать в сфере хип-хопа, опять же рекордсмена по части престижных наград среди рэперов). Поет ли их голосами свои «величайшие песни» XXI век – вопрос: большая часть «списочного состава» из 90-х. Та же Бейонсе Ноулз обрела свою славу как вокалистка девичьей банды Destiny’s Child в конце прошлого века, без чего, возможно, не стала бы всемирно знаменитой Бейонсе – в этом.

Товарищ Сталин, приди к нему на подпись табель 'Rolling Stone', мог бы сказать: «Других исполнителей у меня для вас нет». Или все-таки есть? Удалось ведь все-таки прорваться в первую двадцатку Эми Уайнхаус со своей'Rehab' .

Эми Уайнхаус, фан-арт

Песня, казалось бы, обреченная на то, чтобы взломать все возможные чарты и воцариться на недосягаемой высоте. Но зачем же «ломать чарты» и размечивать недосягаемые вершины? Это против правил шоу-биза, который эти чарты не для того строит. И нужно ему все-таки пусть качественное, но досягаемое, чтобы ориентировать на него поток продукции, способный насытить рынок. А то останется «один Лев Толстой».

У девушки из Барбадоса по имени Робин Рианна Фенти, которая, переехав в США, стала просто Рианной и под этим именем без боя штурмует хит-парады и фигурирует в кипе наградных списков, тоже есть песня под названием ‘Rehab’ – «Реабилитация». Все в ней прекрасно, как сама Рианна. Перечу себе, но все же сравните ее с одноименным произведением Эми, и почувствуете разницу. Разницу между тем, что сочиняла и пела Эми, и массой хороших, «крепких», стильно причесанных, безупречно вылизанных в техническом и технологическом плане, при этом вполне «душевных» поп-песен, на которые так похожа та, что спела Рианна.

Конечно, шоу-бизу нужны не только хорошие девочки Бейонсе и Рианны, которым всегда хорошо. Не менее притягательна и плохая Эми, которой плохо (‘You кnow I'm no good’). «Клуб 27» – таких плохих мальчиков и девочек, в который Эми вступила 12 лет назад, до сих пор вовсю работает на шоу-биз. Они даже удобнее – они на небесах, за ними не допрыгнешь, даже если прыгаешь выше себя.

Мы ведь не соревнуемся с Марлен Дитрих или Синатрой. А надо бы! Надо бы хотя бы для начала научиться ревновать жену не к соседу, а к Николаю Копернику, как призывал Маяковский. Глядишь, и к Копернику будешь на шажок ближе, но большинство похоже на соседа…

Шоубиз ориентирован на вкусы соседа, но заставляет играть своих героев «в Коперника».

Молчи, грусть – шоу должно продолжаться!

Отсюда и появляются «списки великих песен и величайших певцов». А подлинное величие улыбается с небес грустной улыбкой Эми Уайнхаус… Шоу-биз выжал из Эми максимум, включая хайпы на скандалах, которые порой заглушали музыку (оно и лучше для него). Живая Эми не могла быть не замеченной, но стояла по ту сторону потока высококачественной продукции шоу-биза, чтобы стать во «главе движения». Это невозможно, неприемлемо, прежде всего для шоу-биза: ему тогда придется поступиться своими правами на поп-музыку, которые он честным, кропотливым, в общем, творческим трудом завоевал (да и во многом создал саму поп-музыку) в пользу искусства. Между ними нет антагонизма в современном мире, где без шоу-биза в некоторых случаях не продвинуть искусства, а шоу-биз использует ресурс искусства в продуманных дозах.

Но рефрен интервью известных музыкантов: шоу-биз и искусство – это «про разное». К слову, Эми Уайнхаус, помимо всего прочего, была выдающейся шоувумен.

Лично для меня XXI век пока поет вот этой странностью под названием ‘Between The Cheats’ с одноименного посмертного альбома Эми, представляющего собой собрание неизданного-переизданного, который вышел в декабре 2011-го, через полгода после ее ухода (при жизни она издала всего два альбома). Почему я назвал это странностью? Потому что кажется, будто песня мистически выпорхнула из какой-то портальной трещины времени на стыке 50-х и 60-х. Сделанная тогда, но не прозвучавшая. Как если бы там все это время, забытая, закатившаяся, провалялась... Закатившийся или припрятанный (от Смоки Робинсона, к примеру) бриллиант. А не стилизация.

14 сентября ей исполнилось бы всего 40.

Тони Беннет и Эми Уайнхаус

Она по-прежнему модна, «модернова», современна. Слишком мало, по меркам мельницы истории, воды утекло, чтобы ей встать не на позицию в списке респектабельного журнала, а в ряд поющих в диапазоне разных времен женских имен Билли Холлидей, Лены Хорн, Эллы Фицджеральд, Нины Симоне, Дины Вашингтон, Сары Воэн… Уже неважно, вершины каких хит-парадов и когда они покоряли, никто, кроме специалистов, не вспомнит. Лет через двадцать не вспомнят и о подобных достижениях Эми. Она просто будет петь для вечности, которая у каждого времени «своя». Разделила же она при жизни студию и сцену с Тони Беннетом («лучшим в этом деле», по оценке Фрэнка Синатры), который, пережил ее, покинув сей мир два месяца назад, 96-летним. Послушайте это волшебство, скиньте ненадолго видео на панель экрана, и покажется, что волшебники – из одной эпохи, и между ними нет особой возрастной пропасти.

Ее занесло сюда из того времени, когда пели и дышали одновременно, – тем ветром, который выдыхался при пении. И непонятно, кто выдохнул песню первым.