– Эта история очень хорошо отражает общие тенденции во всех сферах нашей жизни и в том числе ложное безнравственное понимание директором школы № 168 г. Санкт-Петербурга своих задач, которые поверяются не тем, что нужно школе и ребенку, а какими-то своими личными целями.
Кроме того, эта история демонстрирует зависимость учительства от школьной администрации, от чиновников, страх перед вышестоящими. Об этом свидетельствует поведение завуча, которая сначала одобрила проведение урока по обэриутам, а в разговоре с директором промолчала.
Эта ситуация раскрывает положение молодого учителя, начинающего, ищущего, которого тут же увольняют. Вообще на всех уровнях эта ситуация оказывается знаковой.
И особенно знаковой для сегодняшнего дня, и представляется даже значительно более тяжелой, чем в советское время.
Потому что сегодня школьник совершенно другой: он читает другие книги, использует разные информационные источники для формирования своего кругозора. И пропасть между консервативными учителями и современными учениками все время растет.
И если говорить о преподавании литературы, это способствует тому, что классика представителями поколения Z воспринимается как архаичная.
Для того чтобы посмотреть на классику свежим взглядом, нужно все время расширять поле зрения, в том числе выходить за рамки школьной программы, но и программа должна быть гибкой, чтобы давать учителю необходимую степень свободы.
Сегодня учитель чувствует себя гораздо несвободнее, чем в советские времена. Если раньше педагог мог закрыть дверь класса и разговаривать с учениками на темы, не входящие в школьную программу, то в наше время он заполняет электронный журнал, электронный дневник, и проверить то, насколько его преподавание соответствует «мертвым спискам», утвержденным сверху, очень просто.
У педагога сегодня складывается впечатление, что на него смотрит Большой брат, как в романе Оруэлла «1984».
Примерная основная образовательная программа, которая сегодня утверждена, не оставляет ни малейшего люфта для свободы учителя.
Прогрессивный, мыслящий педагог не может принять такие правила игры, поскольку понимает, что на практике они невыполнимы.
Я постоянно общаюсь с учителями, которые занимаются в магистратуре для учителей-словесников в НИУ ВШЭ, и могу сказать, что прогрессивных, ярких учителей у нас сейчас гораздо больше, чем в советские времена. Интересно, что для собственных исследований наши магистранты выбирают темы, не связанные со школьной программой. Кстати, случается, что в поле их зрения попадают и обэриуты. Да, это сложные авторы, но разве просты Гоголь, Достоевский, Блок, включенные в программу?
И не надо бояться говорить с детьми на трудные темы – вдруг появились требования убрать из школы «лагерную прозу», однако наша тяжелейшая история показывает: если мы хотим, чтобы лагерные трагедии к нам не возвращались, молчать о них категорически нельзя.
Не может быть «любви к отеческим гробам» без знания разных, в том числе трагических страниц истории, которые нашли отражение в литературе. В противном случае мы не поймем ни Блока, ни Пушкина, ни Достоевского. Все взаимосвязано в истории, в литературе и в жизни.
Я верю, что консервация не победит жизнь, и ситуация закручивания гаек в нашем образовании надолго не приживется. Другой вопрос – какой будет цена отказа от творческого учителя, а сегодня мы наблюдаем именно это.
