Фотокорреспонденты Великой Отечественной войны делали снимки под обстрелами и бомбежками, в окопах, на кораблях и аэродромах. А еще запечатлевали повседневную жизнь – в партизанских отрядах, осажденных городах и в тылу. Эти работы вошли в историю мирового фотоискусства и обвинительные материалы Нюрнбергского процесса. О том, что стоит за легендарными фотографиями, порталу «Культура.РФ» рассказала Ирина Толкачева – искусствовед, историк фотографии, член жюри Международного фотоконкурса и фестиваля «Свет и цвет».

Галина Санько. Узники фашизма. 1944 год

ГАЛИНА САНЬКО. УЗНИКИ ФАШИЗМА. 1944 ГОД

Галина Санько, фотокорреспондент газеты «Фронтовая иллюстрация», санитарка и шофер, прошла всю войну до Берлина и Дальнего Востока, получила ранение и была награждена медалями и орденом Красной Звезды. О фронтовых буднях вспоминала просто: «Боялась ли я? Боялась. Сколько раз в аду обстрела я желала, чтобы уж попали в меня, чтобы настал конец… Возможно, в моих военных фотографиях есть что-то женское, потому что я действительно женщина. Но я не знаю что, потому что жила я как мужчина».

Эту фотографию Санько сделала в концлагере в Петрозаводске. Историю ее создания автор описывала так: «Испуганные лица. Они с недоверием смотрели на меня недетскими глазами. Я пыталась с ними заговорить, но они упорно не отвечали. Сделав несколько фотографий, я прошла в ворота. И вдруг какая-то девочка сказала мне: «Тетя!» Ребята плакали, повторяли сквозь слезы: «Мама…» Снимок стал одним из обвинительных свидетельств против нацистов на Нюрнбергском процессе.

Эммануил Евзерихин. Сталинград, фонтан «Дети». 1942 год

ЭММАНУИЛ ЕВЗЕРИХИН. СТАЛИНГРАД, ФОНТАН «ДЕТИ». 1942 ГОД

До войны Эммануил Евзерихин фотографировал Конгресс Коминтерна и съезд Советов, на котором была принята Конституция, великие стройки, арктические экспедиции и спортивные парады. В войну снимал для Фотохроники ТАСС на многих фронтах, дошел до Праги, был награжден орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени. Наиболее известны его снимки из разрушенного Сталинграда.

На фото – вокзальная площадь и типовая скульптура фонтана после налета фашистской авиации. Снимок вошел в историю фотографии и стал одним из самых сильных образов войны и разрушенного мирного детства.

Евгений Халдей. Мурманск, 1942 год. Берлин, 1945 год

Первый снимок Евгений Халдей сделал в 13 лет самодельным фотоаппаратом, а спустя три года уже начал работать фотокорреспондентом. За 1418 дней войны прошел с камерой Leica III путь от Мурманска до Берлина. Участвовал в штурме Новороссийска и Керчи, освобождении Севастополя, Румынии, Болгарии, Югославии, Австрии, Венгрии. Снимал Парижское совещание и окончание войны с Японией на Дальнем Востоке , конференцию в Потсдаме, водружение флага над Рейхстагом, подписание Акта о капитуляции Германии, а также Нюрнбергский процесс, на котором военные фотографии Халдея стали вещественными доказательствами.

В июне 1942 года фашисты решили сжечь Мурманск дотла. В огне гибли люди, дома. Тогда я встретил там старую женщину. Она несла деревянный чемодан – всё, что осталось от домашнего очага. Я сфотографировал её. Женщина опустила свой чемодан, присела на него и с укоризной говорит: «Что ж ты, сынок, фотографируешь мое горе, наше несчастье? Вот если б сфотографировал, как наши бомбят Германию!» Мне стало неловко. «Да, мамаша, – сказал я, – вы правы, конечно. Но, наверное, доведется сделать и такой снимок». Прошло еще три года войны, и в мае 1945 года на улицах Берлина среди руин я увидел старую женщину – и вспомнил ту, в Мурманске, и тот разговор. Я подошел к немецкой женщине, спросил, кто она и куда идет. Она ответила: «Я уже не знаю, кто я и куда иду, и ничего у меня не осталось, кроме того, что на мне… А был дом, и семья была. Все это было. А теперь нет ничего». Потом, прощаясь, спросила: «Зачем война? Зачем все это нужно было?», – Евгений Халдей.

Евгений Халдей. 22 июня 1941 года. Объявление о начале Великой Отечественной войны. Москва, улица 25 Октября

ЕВГЕНИЙ ХАЛДЕЙ. 22 ИЮНЯ 1941 ГОДА.
ОБЪЯВЛЕНИЕ О НАЧАЛЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ.
МОСКВА, УЛИЦА 25 ОКТЯБРЯ

Евгений Халдей рассказывал, как он узнал о начале войны: «В десять утра позвонили от руководства Фотохроники – приезжай с аппаратурой. На улицах было спокойно. Я направлялся на работу, не подозревая, что идет война. По радио звучала музыка. Вдруг музыка прервалась, и объявили, что будет передано важное сообщение. Ровно в 12:00 началось выступление Вячеслава Молотова (заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР, народный комиссар иностранных дел. – Прим. ред.). Я посмотрел в окно и увидел, как у репродуктора на Никольской улице собралось много людей. Я выскочил из здания и сделал первый снимок первого дня войны… Молотов закончил свое выступление, но люди не расходились. Стояли, молчали, думали. Я попытался спросить о чем. Никто не ответил. Люди были ошеломлены».

Георгий Зельма. Награда патриоту (Юго-Западный фронт). 1943 год

ГЕОРГИЙ ЗЕЛЬМА. НАГРАДА ПАТРИОТУ (ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ). 1943 ГОД

Во время учебы Георгий Зельма посещал школьный фотоклуб и студию пролетарских фильмов «Пролеткино», где осваивал профессию оператора. В 1920-х годах снимал жизнь в Средней Азии, документировал традиции и обычаи, работал на шахтах и в колхозах. Во время войны снимал Битву за Сталинград и создал фотохронику боев за город, а после фотографировал сражения в Молдавии, на Украине, оборону Одессы.

Этот снимок опубликовали в «Огоньке». В 1944 году Георгию Зельме написал директор одного из уральских заводов. Он узнал на фото своего отца Михаила Помпика. Зельма вспоминал: «Снимок этот известен широко, был на многих выставках – генерал прикрепляет медаль на груди бородатого старика. Это и есть герой, Михаил Помпик, старый железнодорожник-стрелочник. Он проследил, куда немцы ставят мины, запомнил проходы в минных полях и показал их командирам наших наступающих частей. Через много лет после войны снова побывал я в тех местах, нашел знакомую будку стрелочника. Ее хозяина уже не было в живых, но на стене под стеклом висел дорогой мне снимок… И хотя на многих выставках он получил почетные дипломы, был напечатан в книгах, самое высокое признание – этот «стенд».

Георгий Петрусов. Подписание Акта о капитуляции 8 мая 1945 года

ГЕОРГИЙ ПЕТРУСОВ. ПОДПИСАНИЕ АКТА О КАПИТУЛЯЦИИ 8 МАЯ 1945 ГОДА

В годы войны Георгий Петрусов работал фотокорреспондентом Совинформбюро и газеты «Известия». В апреле 1945 года с передовыми войсками вошел в Берлин. Фотографию он сделал в последний день войны. На снимке – германское командование во главе с генерал-фельдмаршалом Кейтелем, маршал Советского Союза Георгий Жуков, главный маршал авиации Великобритании Артур Уильям Теддер и другие. Георгий Петрусов снял это историческое событие и его участников с разных ракурсов. В небольшом помещении офицерского клуба в Карлсхорсте собралось много людей. Чтобы сделать эффектный кадр, в который бы поместились все основные действующие лица и журналисты, фотографу пришлось влезть на стол. На эту мысль его навел довоенный опыт: Петрусов всюду возил с собой небольшую лестницу-стремянку.

Яков Халип. В горькие дни отступления. Днепропетровщина. 1941 год

ЯКОВ ХАЛИП. В ГОРЬКИЕ ДНИ ОТСТУПЛЕНИЯ. ДНЕПРОПЕТРОВЩИНА. 1941 ГОД

Якова Халипа называли прямым наследником русского авангарда в фотографии. Во время войны он работал корреспондентом газеты «Красная звезда» и Совинформбюро. В 1941 году вместе с Константином Симоновым, автором стихотворения «Жди меня, и я вернусь…», находился в осажденной Одессе, в Крыму.

Константин Симонов в книге «100 суток войны» описывает свой конфликт с Халипом, когда они добирались к фронту на автомобиле в августе 1941 года. У переправы под Днепропетровском Халип вышел из машины, чтобы сделать этот кадр, а Симонов вырвал у него камеру с криком: «Разве можно снимать такое горе!»

Тогда мы были оба по-своему правы. Фотокорреспондент мог запечатлеть это горе, только сняв его, и он был прав. А я не мог видеть, как стоит на обочине вылезший из машины военный человек и снимает этот страшный исход беженцев, снимает этого старика, волокущего на себе телегу с детьми. Мне казалось стыдным, безнравственным, невозможным снимать все это, я бы не смог объяснить тогда этим людям, шедшим мимо нас, зачем мы снимаем их страшное горе. И я тоже по-своему был прав… Часто мы злимся на фронтовых корреспондентов и кинооператоров за то, что они почти не снимали тогда, в тот год, страшный быт войны, картины отступлений, убитых бомбами женщин и детей, лежавших на дорогах, эвакуацию, беженцев… Словом, почти не снимали всего того, что тогда, под Днепропетровском, я сам с яростью помешал снять Халипу, –Константин Симонов.

Георгий Коновалов. Санитарка. 1943 год

ГЕОРГИЙ КОНОВАЛОВ. САНИТАРКА. 1943 ГОД

Военный фотокорреспондент ТАСС Георгий Коновалов работал в блокадном Ленинграде, на Ленинградском, Волховском, Северном, Карельском фронтах, под Курском, в Польше, Румынии и Венгрии. Девушку-санинструктора он сфотографировал на Курской дуге. Снимок повторно опубликовали в «Литературной газете» 6 мая 1970 года, и вскоре в редакцию пришло письмо от героини фото. Она вспоминала обстоятельства съемки: «Бой был нелегкий. Я как услышу, где стонут, – туда. Оказываю первую помощь и тащу бойца в медсанбат, чаще всего на себе, а уж если очень тяжелый – волоком на плащ-палатке. Вот перевязала одного раненого, обхватила его, а он даже на ногах не стоит, повис на мне. Идем как можем… И тут фотокорреспондент из-за горящего танка вынырнул. Я еще, помню, удивилась – откуда, думаю, он в этом пекле взялся. А он подбежал к нам, говорит: «Девушка, голову повыше поднимите…» Как будто не рвутся кругом снаряды, а я сижу в каком-нибудь фотоателье…»

Ольга Игнатович. Освобождение Освенцима. 1945 год

ОЛЬГА ИГНАТОВИЧ. ОСВОБОЖДЕНИЕ ОСВЕНЦИМА. 1945 ГОД

Ольга Игнатович – сестра легендарного советского фотографа Бориса Игнатовича. Вместе с братом начала фотографировать в конце 1920-х, а в 1930-х уже стала известным автором. Она снимала освобождение Украины, Польши, Чехословакии и Австрии. Игнатович была одним из первых фотокорреспондентов, которые вошли на территорию концлагерей Майданек и Освенцим, а ее работы использовали на Нюрнбергском процессе.

Павел Трошкин. В перерыве между боями. 1941 год

ПАВЕЛ ТРОШКИН. В ПЕРЕРЫВЕ МЕЖДУ БОЯМИ. 1941 ГОД

Павел Трошкин участвовал в боях на Халхин-Голе, в советско-финской и Великой Отечественной войнах. Фотографировал оборону Москвы, Сталинградскую и Курскую битвы, сражения в Крыму и освобождение Украины. В 1941 году под Могилевом он сделал снимки подбитой немецкой техники. Они стали первым масштабным фотосвидетельством героизма советских воинов. Павел Трошкин погиб в октябре 1944 года в бою с бандеровцами.

Он стал снимать бойцов в лесу за чтением газет, которые мы привезли из редакции. Я впервые с удивлением увидел, как работает фотокорреспондент. До сих пор я наивно представлял себе, что он просто-напросто ловит разные моменты жизни и снимает. Но Трошкин десять раз пересаживал бойцов так и эдак, переодевал каски с одного на другого, заставлял их брать в руки винтовки. В общем, мучил их целых полчаса, – Константин Симонов.

В советском фоторепортаже было немало постановочных снимков. Такая специфика работы объяснялась дефицитом пленки, стандартами и требованиями редакций, тем, что приходилось следовать тематическим планам. Однако реальные события, свидетелями которых становились фотокорреспонденты, давали им много материала и для спонтанных съемок.

Михаил Трахман. Белорусские партизаны взрывают мост, 1943 год. Ленинградские партизаны на марше, 1942 год. Партизанская атака, 1941 год

Михаил Трахман увлекся фотографией еще в школьные годы. В 1939 году его призвали в армию, на финскую войну. В Великую Отечественную Трахман работал фотокорреспондентом ТАСС и Совинформбюро. Наиболее известна его «партизанская серия», снятая в тылу врага на Ленинградском и Белорусском направлении. Михаил Трахман и сам участвовал в боевых рейдах и операциях против немецких карателей.

Отснятые пленки ни в коем случае не должны были попасть к врагу, поэтому фотограф привязывал к коробке с ними гранаты и носил их с собой. Трахмана постоянно сопровождали два партизана. Фотокорреспондент сохранил их портреты и позже вспоминал: «Это мы с ними по немецким тылам ездили. Телохранители мои. Не раз жизнь мне спасали. Как-то во время наступления карательной армии они меня успокаивали: «Не бойся, Миша, мы тебя живым фашистам не отдадим».

Дмитрий Бальтерманц. Горе. 2 января 1942 года

ДМИТРИЙ БАЛЬТЕРМАНЦ. ГОРЕ. 2 ЯНВАРЯ 1942 ГОДА

Дмитрий Бальтерманц, выпускник мехмата Московского государственного университета , отказался от академической карьеры в пользу фотожурналистики. В годы войны он запечатлел для газеты «Известия» оборону столицы, военные действия в Крыму, Сталинградскую битву. Но самым известным снимком автора стала фотография «Горе».

Во время десанта на Феодосию и Керчь в декабре 1941 года Бальтерманц сфотографировал Багеровский ров. В нем навсегда остались семь тысяч человек, расстрелянных фашистами. Также на фото попали их близкие, которые пытались найти среди погибших своих соседей, друзей и родственников. Бальтерманц вспоминал: «Сцены были ужасными. Это так меня потрясло, что все последующее стерлось в памяти».

Как и многие другие легендарные военные снимки, «Горе» опубликовали много лет спустя, в 1960-х годах, когда в Москву приехал итальянский фотограф Кайо Гарруба – он собирал материалы для выставки «Что есть человек». Фотографию Дмитрия Бальтерманца признали лучшей. Разрешение на ее публикацию запрашивали крупные мировые агентства и СМИ: «Штерн», «Пари-матч», «Лайф» и даже службы Ватикана, которые планировали использовать снимок в духовной энциклопедии как иллюстрацию человеческого горя. Выставка «Что есть человек» несколько лет ездила по разным странам.

Вместе с ней путешествовал специальный ящик, куда посетители выставки бросали свои отзывы. И вот после того, как она закрылась, был сделан подсчет результатов, и оказалось, что этот приз зрителей достался моей фотографии. В этой же телеграмме говорилось, что мне причитается приз-премия – шесть тысяч западногерманских марок и для их получения меня приглашают на торжественное закрытие выставки, которое состоится через три дня в Гамбурге. Срок этот был невероятно коротким для оформления документов, а кроме того, даже если бы их и успели оформить, я все равно не смог бы туда поехать, так как я тогда работал на очень важном событии – Совещании коммунистических и рабочих партий в Кремле. Деньги эти я потом получал в Москве. Нужно было заполнить много разных бумаг и подписать их в нескольких инстанциях. Один из высокопоставленных чиновников, расписываясь на документе, фыркнул: «Хотел бы я видеть, что же такое нужно снять, чтобы за это капиталисты так раскошелились!» Первое желание у меня было плюнуть и уйти. Но потом я решил иначе. И на следующий день привез ему фотографию. Он вышел из-за своего громадного стола… и очень долго рассматривал снимок, потом пожал мне руку и очень почтительно проводил до дверей кабинета. Потом я несколько лет на праздники получал от него поздравительные открытки…

Дмитрий Бальтерманц