Мы открываем цикл статей, посвященный сравнительному анализу инновационных школ в России 1990-х и 2020-х годов. Вести эту тему будет директор по науке автономной некоммерческой организации дополнительного профессионального образования «ПрЭСТО» Виктор Имакаев. Мы попросили его рассказать об основных аспектах будущих публикаций.
– Виктор Раульевич, как появился замысел сопоставления школ столь разных периодов?
– Сегодня в образовательном сообществе весьма распространены представления о том, что авторские школы вместе с инновациями остались в прошлом. На самом деле это не так. В последние годы мы наблюдаем активный рост инновационных частных школ, которые как грибы возникают по всей России.
В настоящее время команда нашего института осуществляет сопровождение нескольких современных инновационных школ. А в 90-е годы я в составе лаборатории регионального развития образования Института педагогических инноваций РАО сотрудничал со многими авторскими школами и участвую до сих пор в деятельности одной из них (33 года преподаю физику в лицее № 1 города Перми).
Накопленный опыт подтолкнул меня к идее такого сопоставительного анализа в самых разных контекстах, в которых тогда «существовали мы», а сейчас «существуют они». Мне представляется это сравнение важным, потому что есть некоторые общие, объединяющие и 90-е, и 20-е годы аспекты.
В то же время есть очень большие различия. Надеюсь, серия публикаций на эту тему может иметь интересное продолжение в откликах, дискуссиях и обсуждениях, потому что для меня это два феномена – инновационные школы 90-х и инновационные школы 20-х. При этом я предпочитаю во многом опираться на свой собственный опыт сопровождения или участия в развитии школ 90-х и 20-х, поэтому объектом моего рассмотрения будут только те из них, о которых я знаю не понаслышке.
– Какие уроки мы можем извлечь из этого сопоставительного анализа?
– По мнению многих экспертов образования, феномен инновационных школ 90-х годов оказался не очень продуктивным, и многие из этих ярких образовательных учреждений утратили свой потенциал за последние 30 лет. Они превратились в обычные школы, в которых по большому счёту долгое время ничего не происходит: мысль творческая, педагогическая не развивается, и это очень опасная тенденция, с моей точки зрения.
– А чем вы объясняете такое явление? Оно связано с физическим уходом лидеров, с изменением общественно-политического контекста?
– Это принципиальный вопрос, который мы будем разбирать на протяжении всех публикаций рубрики. С одной стороны, это действительно уход лидеров – не только физический, но и профессиональный (мы знаем огромное количество примеров выдавливания, насильственного увольнения ярких, прогрессивных директоров школ за последние 5 лет), что приводит к затуханию инновационного потенциала школы: они утрачивают свой особый дух, уклад, уникальную систему отношений. Пожалуй¸ исключение из правила – школа Тубельского, которая старается сохранить свои традиции вопреки бюрократическим препонам. Иными словами, проблема этих школ заключалась в том, что они были авторскими, и если основатель школы не успевал создать соответствующий уклад, который бы воспроизводился, то после ухода, смерти и т.д. этой самой личности эти школы сходили на нет.
Это первая причина, а вторая – это приход государя (я цитирую Толкиена «Возвращение государя»), когда государство рьяно взялось в середине нулевых за образование и, по сути, сейчас идет целенаправленная политика унификации, торможения и прекращение инновационного движения.
С моей точки зрения, авторские школы 90-х – это уникальный феномен, цветок, возникший неожиданно в пустыне. Пока он мог, он рос, сопротивлялся, развивался. Но он не был способен к воспроизводству во втором, третьем поколении и уж тем более к масштабированию. Именно эта проблематика, мне кажется, заставляет нас обратиться к сравнительному феноменологическому анализу школ 90-х и нынешних, современных, которые создаются не единоличным автором, а командой профессионалов.
– В 90-е годы был большой запрос на инновации во всех сферах общественно-политической жизни, в том числе в образовании. А нынешняя ситуация сильно отличается от той, прежней, поэтому условия для развития инновационного движения, мягко говоря, неблагоприятные?
– В 90-е годы любое инновационное движение, которое меняло закостеневшую ткань общественно-экономических, культурно-образовательных отношений, воспринималось как благо. Сейчас мы наблюдаем некоторый другой феномен, как мне кажется. Он заключается в том, что запрос на инновации ушёл к частникам. Он не со стороны государства, он со стороны частных лиц, обладающих колоссальными ресурсами и влиянием (Герман Греф, Вадим Мошкович), а также со стороны родителей, и этот запрос ширится и множится. Именно родители оказываются такими кровно заинтересованными акторами, которых не устраивает то, что происходит в обычной массовой муниципальной школе. И как только они видят, что есть какое-то предложение, отличное от обычной массовой школы, так сразу же они на это предложение откликаются и готовы платить огромные или не очень огромные суммы за то, чтобы их ребёнок оказался в ситуации современного, интересного, увлекательного инновационного образования. Вот этот запрос есть, безусловно, вот это смещение фокуса точно произошло.
В 90-е – это был запрос общесоциальный, разделяемый многими социальными группами, поддерживаемый государством, или хотя бы государство не противилось этому запросу. Поэтому инновации происходили в муниципальных школах. А сейчас мы наблюдаем, что запрос есть, он очень мощный, очень сильный, но он сместился в негосударственный сектор.
Один из лидеров современных инновационных негосударственных школ в частном разговоре (поэтому я не могу называть его имени) сказал мне буквально следующее: «Мы в долгу перед инновациями 90-х. Тогда это не получилось. Я хочу, чтобы сейчас это произошло». Это важный посыл. Некоторыми активными акторами современного инновационного образования (я говорю про частные школы) движет эта мысль.
– Частные школы начали создаваться в 90-е, потом этот процесс несколько затормозился, а сейчас вновь активизировался. Чем новые частные школы, особенно инновационные, отличаются от тех частных школ в 90-е?
– В 90-е, как я уже отмечал, основной инновационный потенциал был в муниципальных, то есть в государственных школах. Это очень важно. Было очень мало частных школ, в которых бился этот инновационный импульс, в которых нерв инноваций был таким же, к примеру, как в школе Тубельского, таким же, как в школе «Эврика» в Томске, как в гимназии «Универс» в Красноярске и т.д. Хотя школа «Эврика» сначала была частной, потом стала государственной.
Если мы обратимся к нынешнему десятилетию, мы видим, что в муниципальных школах практически затухли все инновации. Их там практически нет, потому что в современной системе российского образования до последнего времени мы не видели развернутой инновационной образовательной политики, которая предполагает наличие механизмов, схем, способов актуализации инновации, сопровождения, доведения до результата, масштабирования, диссеминации. В настоящее время обновляется механизм федеральных инновационных площадок (ФИП), но их, замечу, мало – это пара десятков школ. Сам факт изменения механизма ФИП говорит о кризисе инновационного движения в государственном секторе образования.
В то же время частники с удовольствием заняли эту нишу, и мы наблюдаем, что сейчас самые интересные проекты, начиная с середины 10-х годов нынешнего века, происходят в частной школе. Смею предположить, что в ближайшее время мы столкнёмся с феноменом инновационных частных университетов. Потому что логика развития процессов в образовании к этому ведёт: кардинально перестроить деятельность современного российского государственного университета, даже успешного, практически невозможно, и, следовательно, будут возникать инновационные частные университеты. Мне кажется, разобраться с этим феноменом очень важно.
– Вероятно, это связано с большей степенью свободы, которой обладают частные школы и вузы?
– Действительно, вопрос свободы крайне важен, потому что стартапы, инновации невозможны без свободы. Скажу больше, они невозможны без специально обустроенного пространства свободы. И с этой точки зрения надо зафиксировать вопрос свободы инноваторов тогда и сейчас. Это вопрос разносторонний, он не сводится только к ВПР, ЕГЭ, ОГЭ, ФГОС, СанПиНам, но надо признать, что современные инновационные школы, в отличие от своих предшественников, вырастают при огромном количестве ограничений.
Особый вопрос, которому бы хотелось уделить внимание – это свободное время педагога.
Инновации 90-х годов реализовывались в условиях профицита свободного времени.
Учителя не были загружены отчетностью, бюрократическими процедурами. Они могли реализовывать свои идеи без контроля и проверок сверху, и я расскажу о конкретных нормативно-правовых механизмах, которые этому способствовали.
Современные инноваторы живут в условиях тотального дефицита времени.
Все сотрудники современных инновационных школ загружены под завязку.
Отчасти эта ситуация спровоцирована всевозможными препонами в виде СанПиНов и других нормативных актов, и это большая проблема.
Есть еще одна тонкая материя, называемая укладом. Этот аспект достоин подробного рассмотрения. Судьба инновационной школы зависит от того, рассматривает ли автор уклад как специальную задачу для создания и поддержки своей организации. Уклад – один из ключевых факторов, определяющих долгожительство школы.
Не так легко объяснить, что такое уклад. В первом грубом приближении уклад – это интонация. Интонация отношений в первую очередь учителей и учеников и других акторов – управленцев, родителей. Уклад – это система норм коммуникации, которые создают особую атмосферу, которые делают школы «коммуникативным сообществом» (термин Юргена Хабермаса). Александр Тубельский ставил создание уклада как личную и профессиональную задачу. Это было в 90-х, и точно такая же задача ставится сейчас.
– Сегодня на первый план выходит рейтингование школ по количеству победителей олимпиад, обладателей высоких баллов ЕГЭ и ОГЭ и другим аналогичным показателям. Считались ли эти параметры важными для школ последнего десятилетия XX века?
– В образовательном сообществе мы называем такую политику «голы, очки, секунды». Школы высоких достижений хотелось бы выделить как отдельный сегмент. Здесь важно проанализировать удачные и неудачные примеры. Подчеркну, что это лишь одна грань инновационного движения. И школы 90-х создавались в этом контексте, только тогда измерители успеха были другие. Школы 20-х тоже создаются в этом контексте, но их модели кардинально отличаются от их предшественников. Есть школы, которые честно заявляют: «Мы готовим лучших». Когда ты открыто об этом говоришь, к тебе нет претензий. Объявляется конкурсный отбор по всей стране («Летово»). Есть феномены школ успеха, которые процветают, начиная с 90-х годов и до сих пор: например, школа № 146 в Перми.
– На прошедшем 10 сентября заседании клуба «Норма и деятельность» обсуждались парадигмы образования. С этой точки зрения как можно охарактеризовать школы 90-х и 20-х?
– Авторские школы 90-х – это первые ростки новой парадигмы, которые унаследовали лучшие педагогические идеи. Трагедия состоит в том, что эта парадигма, как я уже говорил, не стала традицией, потому что тогдашним лидерам не хватало банальных компетенций. Автор школы позиционировал себя и воспринимался окружением больше как педагог, нежели как менеджер. Менеджерских качеств катастрофически не хватало лидерам 90-х. Эта коллизия касается и школ 20-х годов. Фигура инновационного менеджера в образовании, который знает, как надо конструировать, проектировать или просто создавать образовательное учреждение «с нуля» – это очень сложная проблема, и негосударственные инновационные школы 20-х находятся только в начале этого пути.
