Найти 10 отличий
Разные возможности детей в получении дополнительного образования – еще один важный аспект проблемы неравенства, который проявляется на всех уровнях – региональном, городском и сельском, школьном и семейном.
Так, яркой иллюстрацией межрегионального неравенства в этой сфере в России является разница в количестве услуг дополнительного образования детей, в расчете на одного человека в возрасте 5-17 лет. Крайние точки здесь – Севастополь (0,45) и Москва (1,6). (Источники: Росстат, данные федерального статистического наблюдения; Бюллетень «Численность населения Российской Федерации по полу и возрасту»).
Кроме регионального неравенства, есть различия между городскими и сельскими школьниками. Особенно это заметно на примере участия в предпрофессиональных программах в школах искусств, спортивных секциях. По данным опроса Фонда «Национальные ресурсы образования» в 2020 году, не посещают никаких дополнительных занятий 40% сельских детей и 26% детей, живущих в городе (Опрос ОНФ показал снижение доступности дополнительных занятий для детей впервые с 2017 года (onf.ru)). Треть родителей, проживающих в сельской местности, отметили, что их дети не занимаются дополнительным образованием вне школы. В то же время в среднем по стране этот показатель составил 23,8% (НИУ «Высшая школа экономики» и Левада-Центр в рамках МЭО, 2016-2017).
Наконец, более широкие возможности участия в дополнительном образовании предоставляют частные школы и школы с повышенным уровнем образования по сравнению с «обычными» школами.
Однако тему неравенства в дополнительном образовании детей стоит рассматривать шире, чем частный аспект неравенства образовательных возможностей. Есть основания утверждать, что сфера дополнительного образования отличается рядом характеристик, которые увеличивают риски воспроизводства и усиления неравенства. Какие это характеристики?
Что не обязательно, то не гарантировано?
В первую очередь – отсутствие обязательности и гарантий общедоступности: добровольная природа занятий дополнительным образованием, акцент на инициативном характере участия, персональном выборе - препятствует такой постановке вопроса.
Мы встречаем установки на максимальную вовлеченность в дополнительное образование и заявления о широких возможностях в политических документах многих стран, но не находим гарантий доступности ни в российском, ни в зарубежном законодательстве, в первую очередь, из-за отсутствия стандартов участия (гарантированный объем услуги) и нормативов финансового обеспечения доступности. Дополнительное образование определенного объема не гарантировано детям за счет бюджетных средств.
Финансы в этой ситуации становятся ключевым барьером в получении дополнительного образования – 33% семей указали на этот фактор в опросе РАНХиГС (Доступность дополнительного образования в России: оценка благополучателей и региональная ситуация (cyberleninka.ru). Доля платных услуг в этой сфере, согласно официальной статистике, растет и составляет более 20%, а согласно данным социологических опросов (ОНФ, 2020 г.) - 63%. Такая разница объясняется тем, что респонденты относят к дополнительному образованию все внешкольные активности ребенка, включая физкультурно-спортивные услуги, занятия с репетитором, кружок робототехники без лицензии на образование и т.д.
С другой стороны, законодательство не регулирует (как минимум, до недавнего времени) возможность освоения нескольких программ за счет бюджетных средств.
Повысить доступность программ и сгладить неравенство призвана система персонифицированного финансирования через электронные именные сертификаты, которая сейчас введена в большинстве регионов РФ. Здесь отсутствие общегосударственных гарантий и нормативов отчетливо проявляет себя. Регионы и муниципалитеты, желая предоставить услугу дополнительного образования каждому ребенку, понимают, что если они сделают обоснованный расчёт, то столкнутся с дефицитом бюджетных средств. Поэтому, как в известном мультфильме, начинают шить из одной «шкуры» много «маленьких шапочек». И размеры этих «шапочек» сильно отличаются. Если средняя стоимость сертификата, например, в Республиках Башкортостан и Адыгея – около 4 тысяч рублей, то в Иркутской и Новосибирской областях – 10 тысяч. Есть различия и внутри региона: например, в Саратовской области стоимость сертификата в муниципалитетах колеблется от 7 до 12 тыс. руб. за год обучения (Большинству саратовских школьников оказались доступны лишь два кружка – МК Саратов (mk.ru)).
В то же время мы видим, какую волну негативных общественных реакций вызывает тот факт, что количество кружков, которые может посетить ребенок «в рамках сертификата», крайне ограничено.
Что касается финансирования дополнительного образования на уровне школ, то за исключением, пожалуй, Москвы, оно не выстроено как автономный от финансирования общего образования и прозрачный по расчетам поток.
Вторая важная характеристика дополнительного образования – вариативность программ и форматов. Подавляющая часть экспертного и профессионального сообществ решительно против стандартов в этой сфере, будь то стандарт услуги или тем более результата, и высоко ценит вариативность. Это динамичное и практически бесконечное разнообразие является фактором, усложняющим, делающим фактически невозможным обеспечение равенства в доступе, и уж точно «равенство в результатах».
Наконец, для определенного сегмента системы дополнительного образования (включающего, как минимум, школы искусств и спортивные школы), характерным является селективность. Здесь сознательно и открыто выстраивается ориентация на работу с ограниченным контингентом («одаренные», «таланты») с использование мне достаточно прозрачных процедур отбора. Интересно, что в общем количестве организаций дополнительного образования спортивные школы и школы искусств занимают 65% (Росстат, Минпросвещения, 2019 г.). При этом система предпрофессиональных программ охватывает сравнительно небольшое количество детей – всего 6,5%. Не является ли система работы с одаренными – не меритократичной, а «закрытой», пропуск в которую определяется финансовыми возможностями семьи, их связями или принадлежностью к «элите», системой.
Как родители становятся продюсерами своих детей
Дополнительное образование – сфера возрастающего интереса семей. Демографические сдвиги после Второй мировой войны привели к тому, что в семьях стало меньше детей, у родителей появилось больше ресурсов (времени, денег и внимания), чтобы тратить их на своего ребенка. Общий рост вовлеченности в дополнительное образование, снижение возраста начала занятий, рост расходов на занятия – все это наглядные свидетельства растущей заботы родителей о детях, распространения феноменов «родителя-вертолета», «родителя-менеджера\продюсера» своего ребенка. Но в данном тренде отчетливо проявляются различия семейных стратегий, обусловленных разницей экономического, социального и культурного капиталов.
Участие или неучастие в дополнительном образовании прямым образом отражает дифференциацию в доходах семей. Так, 45% детей из малообеспеченных семей и только 20% детей из обеспеченных семей не получают дополнительного образования (Опрос ОНФ показал снижение доступности дополнительных занятий для детей впервые с 2017 года (onf.ru)).
Если сравнить участие в дополнительном образовании детей из малообеспеченных семей с низким уровнем образования и детей из обеспеченных семей с высшим образованием, то вовлеченность последних будет в целом в два раза выше - по совмещению занятий в школе и вне школы, количеству посещаемых одновременно кружков (секций), участию в предпрофессиональных программах. Дети из образованных и обеспеченных семей начинают заниматься дополнительным образованием раньше, их траектория и в дополнительном образовании длиннее. Любопытно, что и меняют они кружки и секции чаще, демонстрируя бОльшую осознанность и требовательность. Детям из обеспеченных семей более доступны занятия иностранным языком и профессиональным спортом, а также в случае необходимости дополнительные занятия по предметам школьной программы.
Не только финансы, но и «культурное давление»
Такая ситуация характерна не только для нашей страны. Мы встречаем соответствующие оценки неравенства в Европе, США и в постсоветских странах.
Финансовые возможности семей в условиях отсутствия гарантий и стандартов имеют существенное значение. Но этот фактор, не единственный, и, по мнению многих исследователей, не главный.
Существенную роль играют общие установки, связанные с воспитанием ребенка, характер отношений между родителями и детьми. Известная американская исследовательница Аннет Ларо, например, утверждает, что родители с низким социально-экономическим статусом склонны предоставлять ребенку больше свободы в принятии решений о том, чем ему заниматься на досуге и меньше акцентируют внимание на важности посещения дополнительных занятий. Родители с более высоким социально-экономическим статусом, наоборот, стремятся принимать решения за своего ребенка в том, что касается его образования, и для них более значим характер внешкольной деятельности ребенка. Они обладают лучшими возможностями для решения вопросов транспортной доступности – ведь многие интересные кружки и секции расположены не в шаговой доступности.
Важное значение имеет тот факт, что государство ограничено в возможностях регулирования финансовой доступности дополнительного образования: оно может предоставить бесплатную услугу ребенку из малообеспеченной семьи, но не вправе запретить обеспеченной семье пользоваться дополнительно еще и платной услугой, которая, как правило, отличается более высоким качеством.
Неравенство усиливается не только из-за экономических факторов, но и по причине роста «культурного давления» - новой «нормы участия»: дети должны быть вовлечены в большее количество внеклассных мероприятий, семьи определенного круга буквально конкурируют между собой в спектре и результативности участия в дополнительном образовании. Само качество отношения к дополнительному образованию детей формируется в зависимости от культурного капитала семьи, культурных ориентаций родителей.
Родители из среднего и высшего класса хорошо информированы об имеющихся возможностях. В отличие от них обычно у малоимущих слоев населения знаний и каналов получения информации меньше, а навыки работы с информацией развиты слабее. Мы отмечали в предыдущей публикации как «выбор школы» связан с неравенством в общем образовании.
В дополнительном образовании связь еще острее, поскольку «предложение» заметно более разнообразно, чем в школьном, а дефицит и надежность информации выражены ярче. Из исследований известно, что более образованные семьи выстраивают свой выбор, актуализируя более значительный социальный капитал, расспрашивая знакомых и родственников и также более активны в использовании интернет-сервисов. Семьи с низким уровнем образования обращаются преимущественно к школьным учителям и редко ищут информацию и советы в Сети. Именно по этой причине мы редко встретим ребенка из малообеспеченной семьи в Школе искусств или в «Кванториуме».
От увеличения числа бюджетных мест – к адресной помощи
Понимание факторов неравенства в дополнительном образовании необходимо для выстраивания образовательной политики, эффективной с точки зрения обеспечения равенства образовательных возможностей. В отличие от общего образования в отношении дополнительного образования дискуссия такого рода пока развернута весьма слабо.
Реализуемая в нашей стране стратегия повышения охвата детей программами дополнительного образования через увеличение количества бюджетных мест может оказаться недостаточно продуктивной в плане преодоления неравенства. От такой политики в первую очередь выиграют дети из семей с высоким уровнем образования, а дети из семей с малым объемом человеческого капитала смогут воспользоваться благами только после насыщения потребностей первой группы [Lucas, 2001].
Возможно, поэтому мы не находим во многих странах такой постановки задачи, но обнаруживаем стратегии, направленные на вовлечение уязвимых групп детей, в том числе: информирование и повышение мотивации родителей к включению детей в дополнительное образование; квотирование мест на высококачественных программах (например, STEM); реализация модели расширенного обучения («школа полного дня») с компонентом дополнительного образования в школах, где преобладают дети из малообеспеченных семей и семей мигрантов.
Также уже очевидно, что введение именных электронных сертификатов в системе дополнительного образования «для всех» ведет к воспроизводству неравенства. И, например, наши «соседи» – Латвия и Литва – используют этот инструмент адресно лишь в отношении малообеспеченных семей.
В какую сторону двигаться?
Фактически мы видим, что в системе дополнительного образования различаются и отчасти входят в противоречие задачи обеспечения охвата, доступности, равенства.
И несмотря на то, что все это похоже на игру «в догонялки», а само поле игры остается неравным, важен сам дискурс и имеющееся у нас понимание, в какую сторону нужно двигаться.
Так, исследования позволяют говорить об эффективности адресной помощи малообеспеченным семьям, в т.ч. в финансировании программ для уязвимых групп, расширяющие их вовлеченность.
Есть отдача от мер повышения уровня информированности тех семей, которые традиционно выпадают из зоны внимания организаций дополнительного образования. Здесь важно не ограничиваться универсальными решениями типа «навигаторов», но предлагать разнообразные форматы взаимодействия с родителями.
В отношении уязвимых групп вовлечение в дополнительное образование следует рассматривать не как конечную цель, а как инструмент повышения резильентности (способность преодолевать жизненные трудности).
Поэтому важно не просто обеспечить формальную доступность или «занятость», а вовлекать в качественные программы, развивающие значимые компетенции, разрабатывать программы, содержание и форматы которых учитывают особенности и потребности детей из социально-неблагополучных семей.
Перспективным механизмом является квотирование мест в ведущих региональных организациях дополнительного образования, в т.ч. в реализующих предпрофессиональные программы, в «Кванториумах», «Сириусах».
Финское десятилетнее исследование дает нам основания надеяться, что дополнительное образование помогает увеличить т.н. резервный капитал – способность снижать влияние социально-экономического статуса семьи на уровень образования.
