На днях глава Следственного комитета Александр Бастрыкин выступил с неожиданным заявлением: «Давайте возродим советскую школу образования. Она была лучшей в мире, это все признавали всегда. И на это должны быть направлены наши законодательные предложения. Отменить ЕГЭ – это просто пытка какая-то для молодежи. Отменить эти все бакалавриаты, специалитеты».
В ответ на это руководитель Рособрнадзора Анзор Музаев отметил, что «критика в адрес ЕГЭ всегда была и существует, благодаря этой критике мы двигаемся вперёд», в то же время, по его мнению, в заявлении Бастрыкина «конкретных предложений мы не увидели».
Пресс-служба Рособрнадзора сообщила, что их ведомство, а также Минпросвещения и Минобрнауки готовы совместно с СКР работать над развитием «процедур государственной итоговой аттестации и вступительных испытаний в вузы».
Согласно мартовскому опросу ВЦИОМ, лишь 5% россиян выступали за отмену ЕГЭ. Майский опрос SuperJob показал, что 68% граждан негативно оценивают систему ЕГЭ.
Мы попросили прокомментировать это заявление первого зампреда комитета по науке и высшему образованию Олега Смолина.
– В последнее время представители политической элиты все чаще критикуют современную систему образования, в том числе Единый госэкзамен. Напоминаю высказывание вице-спикера Госдумы Петра Толстого, а теперь и Александра Бастрыкина, и во многом они правы.
Во-первых, социологические опросы показывают, что большинство респондентов считают советское образование более качественным.
Во-вторых, в заявлении Александра Бастрыкина смешаны разные позиции. Например, пятилетний специалитет как раз применялся в советской системе высшего образования, которая унаследовала традиции немецкого ученого Вильгельма Гумбольдта, а двухступенчатая модель – бакалавриат + магистратура – была введена уже в современной России. Наша позиция заключалась в том, чтобы не отменять ее полностью, а сохранить исключительно на добровольной основе. То есть дать университетам право выбора, потому что, чем более высокая квалификация требуется от специалиста, тем явно более недостаточным представляется четырехлетнее бакалаврское образование.
Кстати, с 1996 по 2011 годы, когда вузам была предоставлена возможность выбора между традиционной и Болонской системами, 90% выпускников вузов получали диплом специалистов, а бакалавров и магистров – 10%.
То есть в условиях свободной конкуренции классическая система явно побеждала.
В-третьих, что касается отношения общества к ЕГЭ, то в различных опросах около 70% граждан недовольны этой формой Государственной итоговой аттестации. Как правило, это не школьники, а люди более старшего возраста.
Когда же ставится вопрос об отмене ЕГЭ, то большинство высказывается за то, чтобы этот экзамен не был единственным и чтобы предлагались альтернативные варианты.
Эту позицию мы не раз формулировали в законопроектах, начиная с 2002 года и позже, предлагая выпускнику школы выбор между ЕГЭ и традиционным экзаменом.
В-четвертых, мое личное убеждение остается прежним: хотя ЕГЭ в последнее время сильно изменился, в частности, исчезли тестоподобные задания типа «угадайки», вреда от ЕГЭ больше, чем пользы. Проблема в том, что это стандартизированный экзамен, который удобен прежде всего для проверяющих. Это паровоз для машиниста. Но стандартизированный экзамен формирует личность, способную мыслить по готовым образцам: дети готовятся к тому, что с них будут спрашивать. Соответственно, когда специалисты изучали запросы старшеклассников в интернете, то там превалировали готовые ответы на ЕГЭ, решебники и прочие материалы, необходимые для дрессировки, но не для глубокого понимания предмета.
В-пятых, у меня мало вопросов к экзаменам по математике и естественнонаучным дисциплинам, поскольку я не специалист по этой тематике.
Насколько я понимаю, ЕГЭ по математике максимально приблизили к классической контрольной работе с некоторым акцентом на практические задания.
В то же время было принято неправильное, с моей точки зрения, решение, которое заставляет ребят выбирать между профильным и базовым экзаменом по математике. Надо было сохранить возможность сдавать и тот и другой.
В-шестых, у меня по-прежнему масса претензий к ЕГЭ по гуманитарным дисциплинам. Например, устный экзамен по истории или обществознанию предоставляет больше возможностей для раскрытия знаний ученика.
В гуманитарных науках не так много вопросов, требующих одного ответа. Одни и те же события разные историки оценивают по-разному, и выпускнику нужно не только подготовиться к экзамену, но еще и угадать, какой ответ от него хотят получить эксперты.
Я видел немало заданий по истории, требующих неправильного ответа. Могу судить об этом как доктор философских наук.
В-седьмых, ЕГЭ по литературе убивает живую душу литературы. Такой экзамен проверяет прежде всего литературоведческие знания, поскольку они проще всего поддаются формализации. Детей, вместо того чтобы учить чувствовать литературу, начиная с 5-го класса учат отличать ямб от хорея и приемам, которые тот или иной поэт применял в своих стихах.
Мне, честно говоря, все равно, какие это художественные приемы, хотя по знанию классической поэзии я готов был бы посоревноваться с современными выпускниками даже специализированных школ.
Литература – это мощнейшее средство формирования личности и прикладная философия жизни.
По данным Российской академии образования (РАО), если в 1992 году 58% всех подростков имели некую альтруистическую направленность, то есть были способны думать не только о себе, но и о других людях, то сейчас таких 15%.
Кроме того, согласно исследованиям РАО, дети уже в начальной школе утрачивают способность сопереживать и сорадоваться.
Поэтому нам нужна литература не как литературоведение, а как воспитание души.
ЕГЭ такую литературу убивает.
Возвращаясь к высказываниям Александра Бастрыкина, хочу в заключение сказать: мы, конечно, не можем вернуться к советской системе образования хотя бы потому, что на смену социализму пришел рынок, и новые экономические условия предъявляют совсем иные требования к образованию. Но, на мой взгляд, мы должны взять лучшее, что было в советской системе образования, соединить это с педагогикой сотрудничества, расцвет которой мы пережили в конце 1980-х годов, и дополнить современными технологиями.
