В ноябре прошлого года на сайте Федерального института педагогических измерений (ФИПИ) появился проект документа, включающий перечни «распределенных по классам проверяемых элементов содержания и требований к результатам освоения основной образовательной программы начального общего образования, основного общего и среднего общего образования».
Для каждого класса по каждой дисциплине подробно прописаны темы для изучения и результаты, которые должны продемонстрировать ученики в конце каждого года. То есть цель очередного бюрократического шедевра – аттестация (оценка качества образования) и контроль знаний, при этом контроль, как можно предположить, внешний.
Однако не указано, кто разработал эти документы, по какому поручению, решению или регламенту. Для многих специалистов ясно одно: этот образец бюрократической самобытности подозрительно напоминает неудавшийся в свое время проект ФГОС 3.0 – «опредмеченный стандарт», созданный под руководством экс-министра просвещения Ольги Васильевой.
Проект не остался незамеченным – вокруг него развернулась дискуссия в Facebook.
Бомба замедленного действия?
Инициатором стал ректор МГПУ Игорь Реморенко, который написал такой пост:
«Скрытая бомба? Коллеги, по-моему, это чрезвычайно важные, очень сильно влияющие на всю систему образования документы. Последствия могут быть очень сильными. Или я ошибаюсь? Что думаете?»
Коллеги активно включились в обсуждение.
«Конечно, это ключевой механизм управления, – отметил доцент Института образования НИУ ВШЭ Павел Сергоманов. – Поскольку задает рабочую программу – без вариантов. Правда, если первый раздел прямо всё описывает (элементы учебного материала, но не содержания, конечно), то второй – странно. Вместо требований к результатам описаны результаты, и снова в языке учебного материала. В общем, эта песня хороша, начинай сначала. Нет там места для больших идей, Игорь Реморенко. Только для маленьких».
Руководитель Центра развития управленческих и педагогических квалификаций Геннадий Козберг увидел в кодификаторах замаскированный «Новый стандарт» (ремейк советских программ). По его мнению, «они вряд ли будут восприняты учительством, но станут еще одним многокилометровым бичом, который будет хлестать жестко и без разбора».
Эту позицию разделяет исполнительный директор дивизиона «Цифровые платформы образования» ПАО «Сбербанк» Анна Хамардюк, которая считает, что таким образом удастся обеспечить единое пространство для проверок. «Не для образования. И здравого смысла».
«В сухом остатке фиксация такого конструкта – второй нож в спину образования (после ФПУ и в преддверии “опредмеченного стандарта”)... Живем в ожидании чуда», – возмущается учитель биологии и химии Дмитрий Логинов.
«Последствия действительно будут очень серьезны, – предостерегает Александра Серова. – Это унификация, которая начата ВПРами и теперь вот так легализуется – причем ощущение, что перпендикулярно декларируемым результатам ФГОС».
«Мы говорим о вариативности, уникальности каждого и снова бросаемся в омут универсальности», – продолжает мысль Елена Ушакова.
«Предполагается, что учить надо четкому выполнению по заданному в очень конкретном учебнике образцу (коррупционная составляющая), что дальше формального уровня освоения двигаться не надо», – пишет заведующая лабораторией социокультурных образовательных практик МГПУ Екатерина Асонова.
Словесников особенно напрягают списки литературы, «жестко прибитые» к годам обучения.
«Эти перечни противоречат ФЗ об образовании и ПООП, – убежден председатель Ассоциации “Гильдия словесников”, учитель литературы школы № 1514, член Совета по русскому языку при президенте РФ Антон Скулачев. – Они фиксируют в высшей степени архаичный подход к образованию, когда результаты регламентируются не ключевыми умениями действовать в незнакомой ситуации, а перечнем тем. Это делает невозможным индивидуализацию и персонализацию, а главное, смещает фокус внимания учителя и любого автора программы с важного (что школьник учится делать самостоятельно) на вторичное (какую тему проходить в сентябре 7-го класса)».
С его точки зрения, «это создаёт условия для ВПР по всем предметам, построенных на репродуктивных заданиях и оторванных от навыков XXI века. Это убивает очень многие живые и яркие инициативы – новых программ, подходов, методик, платформ, потому что они строятся на противоположных принципах».
В своем экспертном отзыве (направлен 19 декабря в Министерство юстиции РФ и общественный совет при Федеральной службе по надзору в сфере образования и науки) Гильдия словесников требует провести анализ предлагаемого проекта на предмет соответствия федеральному законодательству и подзаконным актам, регулирующим деятельность в системе образования.
Однако, по признанию Антона Скулачева, ответ от этих организаций так и не получен.
«Жульничаю регулярно, перекраиваю программу»
Учитель русского языка и литературы «Новой школы» Сергей Волков констатирует, что в кодификаторах «содержание закреплено за классами без обоснования и без возможности перестановки. То, что мы могли двигать внутри трека 5–9, теперь железно прибито. Почему “Илиада” в 6-м, а не может быть в 8-м? Почему “Полтава” в 7-м, а не может быть в 9-м?»
Примечательно, что Сергей Волков инициировал в «Методической копилке словесников» дискуссию о праве учителя составлять собственную рабочую программу и не быть жестко привязанными к какой-то одной линейке учебников, выбранных школой. Удается ли учителям добиться расширения границ своей свободы, гарантированной Законом «Об образовании в РФ»?
Оказалось, что ситуация везде, кроме Москвы, примерно одинаковая: учителя привязаны к учебникам, которые выдает детям школа.
«Теоретически (и буквально) я могу читать на уроках всё, что хочу и что посильно ребёнку, соблюдая только основные программные вехи, каждый урок никто не проверяет. И нередко я этой возможностью пользуюсь. Но на бумаге должен быть оформлен УМК, одобренный министерством», – пишет Валерия Андреева.
Людмила Бурученкова признается: «Жульничаю регулярно, перекраиваю программу и календарно-тематическое планирование так, как считаю нужным, никаких угрызений совести не испытываю, да, иногда в журнале одно, а на уроке совсем другое, Ладыженская и Коровина, выбора нет, исходя из наличия учебников в школе... боролась... безрезультатно, теперь партизаню».
«Контроль и давление приводят к имитации учебной деятельности»
«У нас вся система образования заточена под контроль, и в этой ситуации все участники образовательного процесса – и учителя, и школьники – не чувствуют себя субъектами своей деятельности, – подчеркнула ведущий научный сотрудник лаборатории социокультурных образовательных практик МГПУ, , Заслуженный учитель РФ Елена Романичева в интервью “Вестям образования”. – А введение кодификаторов, жестко регламентирующих все, не наполненных ценностями и смыслами, актуальными для ученика (ведь ценность и смысл принадлежит человеку), поставит точку на вариативности и превратит учебный процесс в сплошную имитацию учебной деятельности.
В советской школе очень жестко контролировали процесс: единые программы и учебники, жестко заданное количество часов на изучение каждой темы и так далее. Но когда дело доходило до проверки результата, то ее отдавали на откуп школе. Исключения составляли работы тех учеников, которые претендовали на получение медали “За отличные успехи в обучении”.
Закон “Об образовании в РФ" и ФГОСы ориентированы на ученика, на его возможности. Поэтому нет сейчас привычного содержания образования, а есть планируемые результаты по ступеням обучения (не по годам!), для достижения которых учитель вправе подбирать материал по своему усмотрению.
Понятно, что ни один учитель литературы не обойдет вниманием “Евгения Онегина”, но формы и методы работы будут разными, в зависимости от возможностей учащихся. Это и называется индивидуализацией образования, как это и предусмотрено во ФГОСах.
Как только ввели электронные журналы, появилась возможность контролировать процесс (объем часов на изучаемую тему) и… ежедневные результаты. Получается, что одновременно стали контролировать процесс и результат. Но если жать на замкнутую систему с двух сторон, то она в конце концов просто взорвется».
Кроме того, Елена Романичева обращает внимание на то, что тексты по литературе отобраны и распределены по классам без теоретических научных обоснований, по принципу «вкусовщины», личных пристрастий составителей документа. Списки произведений, привязанных к классам, по ее словам, не имеют ни юридических, ни методических оснований.
«Это очередная попытка опредмечивания ФГОС, уже не предпринятая экс-министром просвещения Ольгой Васильевой, когда программу по литературе постепенно подменяет кодификатор, – считает эксперт. – В качестве результатов обучения должно выступать не знание энного количества текстов, а различные умения учеников работать с литературным произведением».
«Этот кодификатор – знак страшного недоверия к учителю, которому Закон об образовании дает право свободы выбора подходов, учебных материалов, методик, – резюмирует Елена Романичева. – Разработчики кодификаторов демонстрируют непонимание того, что изменился мир, дети и способ их коммуникации с миром. Информацию теперь можно получить путем простого нажатия кнопки, а задача учителя – организовать учебную деятельность. И эта деятельность должна быть наполнена для учеников смыслом. Если информацию можно транслировать, то ценности и смыслы формируются только в процессе совместной деятельности».
P.S.
Автор этой статьи послал запрос в пресс-службу Рособрнадзора, содержащий всего три вопроса:
1. С какой целью разработаны кодификаторы и как они будут сочетаться с ВПР?
Или это прообраз ФГОС нового поколения?
2. Будет ли выставлен этот проект на общественное обсуждение и какой он будет иметь юридический статус?
3. Насколько проект этого документа соответствует ФГОС и ПООП, не предполагающим регламентации распределения содержания образования по годам обучения, и п.1.3 статьи 11 Федерального закона № 273 «Об образовании в Российской Федерации» (о вариативности содержания образовательных программ), п.5 статьи 11 ФЗ-273 («Федеральные государственные образовательные стандарты общего образования разрабатываются по уровням образования», а не по годам обучения)?
В пресс-службе ответили, что специалисты, ответственные за разработку документа, пока находятся в отпуске до 22 января.
Дождемся ли ответов на животрепещущие вопросы?
