Я опубликовал список событий и тем в ФБ, и по откликам коллег и друзей получилось, что наиболее важное событие прошлой недели – это парламентские слушания об образовании в Госдуме 24 июня, своего рода съезд учителей, который провел спикер Вячеслав Володин.

Из источников в Думе и министерстве было известно, что спикер настроен критически по отношению к ведомству, слово будет предоставлять только рядовым учителям. В коридорах ходила его фраза «коммунисты в свое время скрывали правду (об образовании. – А.А.) и чем все закончилось». Поговаривали и о том, что готовится «вариант Орешкина», с допросом министра с пристрастием, уличением в некомпетентности или неподготовленности и изгнанием из зала.

И когда после своего 20-минутного доклада министр уже собралась покинуть трибуну, В. Володин вдруг предложил участникам задавать вопросы. Было видно, что для всех это было неожиданностью.

Дальше развернулись драматические события. Не буду пересказывать, это замечательно сделала в «Вестях образования» Ольга Дашковская, да и по стенограмме и в Ютьюбе можно все увидеть.

Две темы оказались критическими не только для министра, но стали показательными для образовательной политики в целом. Проявилось, как на пустом месте из-за некомпетентности аппарата министерства возникают федеральные поручения, проекты, загружаются работой сотни людей, в конце концов имитация деятельности полностью вытесняет саму деятельность.

Первый удар – малокомплектные школы. Далее – по стенограмме: «…президент говорит, давайте дадим определение, что такое малокомплектные школы. Определения нет, а пока нет определения, у нас вот эта ситуация будет приводить к тому, что, с одной стороны, будут закрывать малокомплектные школы, с другой стороны, если даже их будут оставлять, они явно будут находиться в состоянии минимального финансирования, а всё это будет отражаться на детях. Вот вопрос».

Забегая вперед, скажу, что уже и поручение такое есть, и запросы пошли – дайте определение малокомплектной школы, пошла писать губерния, как сказано у Н. В. Гололя: галопад полетел во всю пропалую!

Но! Ирония ситуации в том, что определение малокомплектной школы есть!

Может быть, это определение нуждается в доработке или развитии. Может быть. Но на вопрос «есть ли определение малокомплектной школы?» ответ с большевистской прямотой: «Есть!».

Оно довольно четко дано в 273 ФЗ, статья 99, часть. 4: «Органы государственной власти субъектов Российской Федерации относят к малокомплектным образовательным организациям образовательные организации, реализующие основные общеобразовательные программы, исходя из удаленности этих образовательных организаций от иных образовательных организаций, транспортной доступности и (или) численности обучающихся».

Дальше все пошло по сценарию Ю. Тынянова, описанному в «Подпоручик Киже». Помните, как там молодой писарь «вместо “Подпоручики же Стивен, Рыбин и Азанчеев назначаются” написал: “Подпоручик Киже, Стивен, Рыбин и Азанчеев назначаются”»? Так вот, самое важное здесь, по-моему, почему случилось то, что потом случилось? «Он знал, что, если к шести часам приказ не поспеет, адъютант крикнет: “взять”, и его возьмут».

Какое-то оцепенение охватило не только зал, но и госпожу министра. То ли она не ожидала энергичного, с пристрастием интервьюирования со стороны своего бывшего патрона (напомним, что в бытность первым заместителем главы администрации президента Вячеслав Володин был руководителем Ольги Васильевой, на тот момент замначальника Управления общественных проектов АП). Но я могу предположить, что министр могла и не знать этого определения из закона. Но ощущение такое, что если кто-то напомнит, что определение есть – «адъютант крикнет: “взять”, и его возьмут».

В любом случае, целая история возникла от того, что наиболее влиятельные игроки на поле образовательной политики просто не знают материальную часть вверенного им ведомства.

Второй удар – «заработная плата».

По стенограмме: «Бодрова Татьяна Евгеньевна, председатель Комитета по образованию и науке Самарской губернской думы.

Уважаемая Ольга Юрьевна, вы поставили совершенно правильную проблему, чтобы базовая часть заработной платы составляла 70 процентов по отношению к стимулирующей, но мы все понимаем, что в большинстве регионов базовая ставка учителя составляет где-то 5, 8 тысяч, что в полтора раза меньше МРОТ.

Не считаете ли вы, что вместе с Министерством труда, Министерством финансов на федеральном уровне нужно проработать ситуацию, чтобы базовая ставка учителя была выше МРОТ, и тогда будет легче довести зарплату педагога до средней по региону, потому что приходится очень... либо увеличивать количество ставок и ещё увеличивать стимулирующие выплаты».

Атмосфера стала накаляться, по стенограмме:

«Васильева О.Ю. Пожалуйста, ответьте мне на вопрос, Татьяна Евгеньевна, в скольких школах в Самарской области выполняется, во-первых, поручение премьера 2016 года и рекомендации трёхсторонней комиссии, и вы отвечаете за обучение в Самарской области, образованияи Министерство просвещения? Вот сколько школ выполняют неукоснительно этот проект в вверенном вам Департаменте образования?»

Бодрова Т.Е. Ольга Юрьевна, я хочу сказать, что средняя заработная плата педагога у нас по области 30 тысяч.

Васильева О.Ю. Татьяна Евгеньевна, я прошу ответить на вопрос, сколько в Самарской губернии школ выполняют это распоряжение?

Бодрова Т.Е. У нас это распоряжение выполняется. Но я хочу сказать...

Васильева О.Ю. Сколько школ? Татьяна Евгеньевна, не уходите от вопроса, меня интересуют школы. Вот не надо сейчас творить мифы. Если бы у вас 50 процентов было школ, была бы одна история, 70 процентов – другая история. Я сказала, что 1,78 ставки в Кемерово, 1,1 – в Мордовии. Сколько у вас школ отвечают?

Бодрова Т.Е.У нас 1,7.

Васильева О.Ю. Прекрасно. Всё, ответ на вопрос. Сколько школ выполняют 70 процентов?

Бодрова Т.Е. Я не могу сказать.

Васильева О.Ю. Ну зачем тогда поднимаете вопрос тогда, стоя передо мной?

Видимо, министр не расслышала, что Татьяна Евгеньевна – председатель комитета в Думе губернской, а не министр региональный, и стала ее отчитывать, как подчиненную: «Вот сколько школ выполняют неукоснительно этот проект в вверенном вам Департаменте образования?».

Володин тут же остановил эту проработку, но стал допытываться о конкретных зарплатах учителей, и цифры-то не были названы.

Что здесь, на мой взгляд, важно, в чем смысл и значение этой ситуации?

В том, что у ведомства нет проработанной концепции и модели системы оплаты труда. Нет системной связи между регулированием нагрузки, аттестацией работников, показателями результативности (качества), объемом ассигнований, муниципальным заданием, системой начисления зарплаты и структурой фонда оплаты труда. Я уже не говорю о структуре и объеме муниципального задания.

Но! Даже если бы в Министерстве просвещения это все было – решить проблему зарплаты учителя оно все равно было бы не в состоянии.

Потому что систему оплаты труда формирует сама школа. Согласует – с учредителем, а учредитель в подавляющем большинстве школ – муниципалитет. Т.е. все эти вопросы не лежат в полномочиях государственных органов управления. Институционально Минпрос вообще никак не может регулировать ни уровень, ни структуру зарплаты учителей.

А деньги тем не менее приходят в школу из региона. Но не напрямую, а в виде субвенций в муниципалитет. А уже муниципалитет по своему усмотрению направляет их в школу как субсидию. Институт муниципального задания – это сегодня мертвечина.

И этот парламентский час – это была уникальная возможность и министру, и регионалам, и муниципалам, и учителям сказать депутатам: ни Медведев, ни министр не в состоянии влиять на структуру и систему оплаты труда. То есть – в состоянии, но в ручном режиме. Как сейчас выполняют майские указы по средней зарплате. Если хотите через государственные институты регулировать этот вопрос – делайте школу государственной. А пока школа муниципальная – «нет у вас методов против Кости Сапрыкина!».

Но ничего такого не случилось.

…Происшедшее в Госдуме 24 июня – характерное проявление фантасмагории школьной жизни. В образовательной политике царит хаос и неразбериха, нагромождение не связанных между собой процессов.

Управляемость системы упала до нуля – реальное регулирование все больше замещается имитацией, а ресурсы тают на глазах. При этом чем слабее квалификация аппарата, тем злее и беспощаднее давление бюрократии.

…Через несколько дней, выступая в Совете Федерации, министр О. Васильева поклялась, что избавит учителей от гнета отчетности к 1 сентября.

Поверим?