Часть 1

Вот и прошли эти четыре года, которые я мог называть себя олимпиадником. Честно, не знаю, назвать с точки зрения результатов этот период удачным или нет – вроде бы два диплома всероса (Всероссийская олимпиада школьников, прим.ред.) и куча всего ещё, а вроде бы и, может, пятая доля всех амбиций, которые я имел, скажем, года два назад.

На самом деле, когда подводишь итоги значительного периода в жизни, обычно принято хотя бы вкратце, но поведать всю историю от начала до конца для полноты картины. Ну что ж, постараюсь.

А началось всё вроде бы давно, а вроде бы и нет. Примерно так можно сказать про 2012 год, когда я про олимпиады вовсе не знал, и меня каким-то чудом (имя этому чуду – мама) занесло на отбор детей в первый после, кажется, двадцатилетнего перерыва астрономический кружок в Планетарии. Как раз тогда, если помните, закончился тот адский и муторный ремонт, и так вышло, что я как раз подошёл по возрасту.

Ранняя осень была, кажется, или поздняя весна, не помню, но точно тепло и зелень кругом – по-моему, всё-таки весна. Или даже лето. В общем, не суть важно, но в один солнечный день мы поехали в Планетарий отбираться в этот кружок. Отбор, собственно, заключался в небольшом опросе здешним работником по предмету.

Как и всегда, туда была очередь, и долгая причём. После неё меня повели в зал, где сидел мужчина, Ярослав, кажется, и устраивал опрос по разным базовым вещам – там, точно помню, был вопрос про возраст Большого красного пятна на Юпитере. Так вышло, что их я вполне хорошо знал, и меня без проблем приняли в кружок. Как оказалось, это был серьёзный поворот в моей жизни.

Следующие три года я ходил туда учиться и теперь могу однозначно сказать, что самую глубокую основу моих знаний по астрономии и во многом физики заложил именно этот кружок, что я осознаю лишь теперь.

Кстати, примерно тогда я начал потихоньку писать олимпиады – в основном МОШ по астрономии, так что основа и для моих олимпиад была заложена именно там.

Но всему приходит конец, как и обучению в кружке – через три года я получил диплом о его окончании, и у меня случился перерыв длительностью в год, когда я толком ничего не писал и чуть не забыл об олимпиадах и астрономии вовсе.

К счастью, он быстро кончился, причём совершенно неожиданно, как всё судьбоносное обычно и случается.

За год до окончания кружка я перевёлся в новую школу, в которой учусь и теперь – собственно, наша любимая всем сердцем 444-я. Примерно тогда же, когда я выпускался из Планетария, эту самую школу оканчивал один человек, имя которому Костя Васильев, и так вышло, что у него в школе появился кружок по олимпиадой астрономии, в который меня поспешили направить.

Я очень мало об этом говорил, но во многом именно действия Кости три года назад – одна из первых причин, по которым я-таки стал олимпиадником и сблизился с астрономией. Не сказал бы, что всё это время он меня направлял, ибо в дальнейшем его влияние ослабло, но изначально дал мне знания и указал, куда идти, именно Костя.

По-хорошему, как раз от него я впервые узнал, что такое олимпиадные задачи, что можно выходить на всерос и куда-то там ехать и много чего ещё.

Первые результаты не заставили ждать. В 16-м году, то есть в восьмом классе, я прошёл на регион по астре, но на всерос не вышел, ибо к Косте на кружок перед этом ходил совсем немного. Зато потом случился мой первый олимпиадный выезд.

Был то ли вторник, то ли пятница, и был апрель – в школе ко мне и Саше Крупецкову вдруг подошла Лариса Геннадьевна, мой преподаватель по физике, и ни с того ни с сего сказала, что буквально через неделю будет выезд в Белоруссию (простите, если неправильно называю), где будет много астрономии. Недолго думая, мы с Сашей согласились.

Часть 2

И вот прошла неделя, и мы уже стоим с чемоданами на Белорусском. Дальше были 11 часов плацкарта, кажется, до Витебска, с ночной остановкой в Смоленске, в котором я годом позже писал всерос, но об этом потом.

Сборы были недолгие, всего дней 10, но за это время я нахватался знаний по предмету и знакомств, которые я веду и по сей день, как с преподами, так и с участниками. Они стали истоком, отправной точкой всех остальных подобных выездов, коих было великое множество.

Вернувшись в Москву, я продолжил ходить к Косте, но впереди было лето и казалось, что снова будет большой перерыв, но не тут-то было – в мае я впервые съездил в Питер и кинул монетку в Неву, дабы туда вернуться, а чуть позже внезапно выяснилось, что каждый год где-то там, в Лисьем Носу, проходят какие-то там сборы по астрономии, на которые можно пройти со всероса или поехать платно в числе астрошкольников. Мне определённо нужно было туда.

Документы были уже поданы, всё оформлено, но вдруг раз – случилась трагедия с утонувшими на озере в Карелии детьми, и по стране прокатилась волна репрессий лагерей, которая не прошла и мимо центра «Интеллект», в котором сборы проводились последние лет 10. Собственно, его закрыли, и место проведения сборов осталось под вопросом, пришлось искать новую площадку – ею оказался питерский Политех.

С этими сборами тоже отдельная история. Не будет преувеличением сказать, что большая часть моих знакомств произрастает именно оттуда, а ещё оттуда у меня произрастают мои сложные отношения с Питером как с городом. Но именно начиная с того момента я могу точно сказать, что у меня есть знакомые по всей России, а ещё примерно с того момента я начал пересекаться с неким подобием сложной астрономии.

И вот начался девятый класс. Буквально в сентябре я решил найти какой-нибудь кружок по астрономии, ибо тогда задался чёткой целью пройти на всерос – и снова меня направил Костя, указав на Дворец пионеров на Воробьёвых. Это оказался кружок Кирилла Олеговича Чепурного, куда я, думаю, прохожу ещё до мая текущего года, а так хожу уже все три года, и могу точно сказать, что именно там и именно благодаря Кириллу я тогда действительно поднялся до олимпиадного уровня. Видимо, каким-то образом ему удалось заставить меня работать.

Я стабильно ходил туда вплоть до самого региона, и по факту, когда ко мне пришли мои 40 баллов за этот этап, до меня дошло, что «ага-а-а, ну я, видимо, на всеросе».

Действительно, в марте я снова поехал по БЖД, но теперь уже не через, а в Смоленск – и ладно, в третий раз об этом говорю, но примерно тогда я уже познакомился с большинством своих знакомых по астрономии и таки взял диплом... первого призёра. До победоса оставались какие-то несчастные три балла, но я знал, что впереди ещё два года, и сказал «потом». А зря.

Зато это дало мне место на очередных сборах и отбор на межнар в Питере. На этот раз они проводились в месте, в котором уже достаточно закрепились – Кочубей-центр в Пушкине.

Как раз тогда я снова почувствовал, что уровень надо поднимать, ибо для прохода на межнар (Международная олимпиада школьников, прим. ред.) нужно больше – но снова сказал «потом», чем вновь допустил ошибку.

Но на этом лето не закончилось. Помимо кучи всего я съездил в КГО благодаря своему победительству на МОШ по астре – и это, наверное, одно из самых классных мест, в которых я на данный момент бывал. КГО, кто не в курсе, есть Кавказская горная обсерватория, что стоит на высоте двух с лишним км где-то недалеко от Кисловодска. Не скажу, что они много дали мне в знании астрономии или знакомствах, но обсерватория, лето и горы – по-моему, просто офигенно само по себе.

А потом новый учебный год и всерос десятого класса…

Часть 3

Итог, так сказать.

Не скажу, что слил всерос в десятом, но... Сравнивая с девятым, это был не результат. Я тогда оказался ближе к середине списка призёров, а годом раньше был почти победос, но я точно знал, почему и как это случилось – весь год я ничегошеньки не делал.

Это уже был период, когда всё шло более-менее стабильно. Учёба – всерос – сборы – учёба и так далее. Вся беда в том, что оба диплома мне дались, если можно так выразиться, на халяву, но десятый класс был первым звонком – я его тогда не услышал, что весьма досадно.

Прошедшее лето было на данный момент самым насыщенным в моей жизни, но доля астрономии в нём была совсем немного меньше. Вновь были сборы в Питере – снова отбор на межнар, и снова я сказал «потом», как вдруг выяснилось, что 11-е классы на следующие сборы не поедут: межнар для меня оказался закрыт. Примерно тогда я начал что-то понимать.

Наступил сентябрь, и я вновь поехал в КГО – это была последняя отдушина перед одиннадцатым классом, которую я запомню надолго. Этот выезд был во многом похож на предыдущий, но он был, с одной стороны, скучнее с точки зрения общения с людьми, а с другой, идти в поле по горам было просто офигенно. Но это снова был мой, наверное, последний выезд в КГО.

Затем осенние сборы в Питере (да, и осенние тоже есть), вновь давшие мне понять, что я маловато работаю, но, видимо, и этого оказалось недостаточно.

А потом всерос одиннадцатого и... Ничего. Ничего не делал весь год – то же самое ничего и не получил. В этом и была моя ошибка – первые два диплома дались очень просто, и была уверенность, что так же просто дастся и третий, но этот всерос был... странным.

Именно тогда я понял, как полезно проиграть, вот только проиграть вовремя.

И вот я здесь, дописываю этот пост. Грустно думать о последних двух годах, но, вспоминая все эти прошедшие семь лет, я могу однозначно сказать, что счастлив тому, какими они были и во что вылились. Я счастлив, что теперь знаю столько замечательных людей, я счастлив, что объездил столько прекрасных мест, я счастлив, что эти семь лет я сроднился с такой прекрасной наукой, как астрономия. Вряд ли я стану профессиональным астрономом, но могу точно сказать, что она и эти семь лет во многом сформировали меня как человека.

Это как кто-то очень близкий, с кем ты живёшь полжизни и, возможно, когда-нибудь разъедешься, но с кем не расстанешься никогда, ибо он теперь – неотъемлемая часть тебя, как и ты – его.

Вот так вот. В любом случае, хоть этот крайне важный этап моей жизни подходит к концу, это лишь этап – впереди ещё вся жизнь.

А поступать-то как скоро…