Всероссийский конкурс «Директор школы», организуемый издательской фирмой «Сентябрь», успешно проходил, начиная с 2010 года, но в 2018 году прекратил свое существование. О том, что послужило причиной, о судьбах участников конкурса и о новых мероприятиях, которые пришли на смену прежнему, рассказывает основатель и бессменный руководитель издательской фирмы «Сентябрь», профессор НИУ «Высшая школа экономики», главный редактор журнала «Директор школы» и автор книг об управлении в системе образования Константин Ушаков.
– Константин Михайлович, расскажите, пожалуйста, как возникла идея конкурса «Директор школы».
– Первый конкурс «Директор школы» состоялся в 2010 году. Он задумывался как антитеза другим конкурсам в системе образования, скорее представлявшим собой соревнование человеческих ресурсов, чем каких-то особенных управленческих качеств и умений руководителей. Потому что есть школы, находящиеся в привилегированном положении, и они все обречены на выигрыш в этом отношении, у них, естественно, лучшие результаты и т.д. Нас интересовало другое. Мы хотели сделать конкурс, который больше был бы ориентирован на личностные, профессиональные способности людей, которые добиваются успеха не благодаря, а вопреки – в самых тяжёлых обстоятельствах, в условиях нехватки средств.
– По каким критериям отбирались конкурсанты?
– Сначала, где-то в феврале, мы объявляли тему эссе, которое конкурсанты должны были написать. Темы могли быть самыми разнообразными, например: «Человеческие ресурсы: от сопротивления к сотрудничеству», «Мотивация персонала: что кроме денег?», «Управленческий компромисс: опыт поиска баланса желаемого и возможного». Эссе проверяла группа экспертов, в состав которой входили такие видные специалисты, как научный руководитель Института образования НИУ ВШЭ Виктор Болотов и научный руководитель образовательной программы «Управление образованием» Анатолий Каспржак.
Сразу скажу, что жанр эссе для директоров был вначале непонятен. Мы довольно много получали отчётов о проделанной работе, а нас интересовала рефлексия своей деятельности.
Но в 2010 году нам все же удалось отобрать 100 работ из примерно 700.
Тридцатка лучших директоров России, 2010 год
Обращаю внимание на то, что никаких промежуточных этапов – муниципальных, региональных – в нашем конкурсе не было, и согласования с вышестоящими инстанциями не требовалось. Все участники были самовыдвиженцами на свой страх и риск. Забегая вперёд, скажу, что, если эти люди потом оказывались в числе победителей и попадали во второй тур, не везде этому были рады, потому что претенденты на звание лучшего директора делали самостоятельный шаг без согласования с начальством. Кое-кто, несмотря на то что мы организовывали их защиту (письма министерства, поздравления губернатора и т.д.), за самовольность «получал по шапке». Такое тоже было, хотя и не очень часто.
Так вот, авторы лучших эссе получали некоторое дополнительное задание. Обычно они выполняли его летом. Они либо должны были снять ролик на определённую тему про себя с очень жёстким временным лимитом, либо сделать презентацию на определённую тему, а по совокупности этих работ мы отбирали 30 финалистов, которых за счёт спонсоров и свой привозили в Москву. Почему за наш счёт? Просто потому, что местную поддержку, особенно вначале, они получали далеко не всегда, а своих денег очень у многих претендентов не было. А нам было чрезвычайно важно вытащить их в Москву.
Знаете, один парень с Алтая, который вошел в тридцатку финалистов, как-то признался мне в кулуарах: «Ну, Константин Михайлович, если бы не ваш конкурс, разве я когда-нибудь полетал бы на самолёте!» Вы себе представляете? Это сказал директор школы.
– Как бы Вы охарактеризовали людей, которые попадали в число претендентов?
– У нас, например, были люди, которые подходят под определение кризисных менеджеров. Например, за пять лет они могли вытащить из тяжелейших обстоятельств три школы. Они приводили в порядок одну школу, и дальше их отправляли поднимать следующие развалины, и они это делали.
Еще были совершенно уникальные директора школ из таёжных тупиков, которые умудрились в умирающем сибирском, уже почти обезлюдевшем селе стать единственными и очень успешными работодателями, поднимавшими на своих плечах село.
У этих ребят не было денег на дорогу, но они были достаточно храбрыми и самостоятельными, чтобы принять решение об участии в конкурсе.
– Как менялся конкурс в дальнейшем?
– На второй год проведения конкурса эссе как пропуск на следующие этапы осталось, но проверяли эти работы уже две команды. Первая – это всё та же московская команда экспертов из сотрудников редакции журнала «Директор школы», специалисты НИУ «Высшая школа экономики», а вот в состав второй команды вошли все 30 человек, отобранных в финал первого конкурса. Нам было очень важно понять, насколько наше ощущение московское, возможно, не всегда адекватное, совпадает с ощущением практиков.
Проверять эссе надо было летом, и нас удивило, что наши директора выполняли эту работу совершенно бесплатно. Ребята, которые проверяли, подсознательно отбирали работы авторов, которые им были близки по духу, по идеям. Это очень важно. Они находили в этих текстах то, что совпадало с их взглядами. Такая процедура проводилась каждый год. Это привело к тому, что между этими людьми, что называется, «одной группы крови» очень быстро установились дружеские и профессиональные взаимоотношения. Например, оплачивали дорогу в Москву мы только 30 победителям. Но на каждый итоговый форум, на котором мы проводили финальные процедуры, приезжали участники прошлых конкурсов, уже за свой счет. Большой театральный зал, который мы арендовали, всегда был переполнен.
– На организацию таких конкурсов нужны немалые средства. У вас были спонсоры?
– Сначала, когда еще печатные издания пользовались популярностью, нам хватало собственных средств, и нам помогал фонд Олега Дерипаски «Вольное дело». Потом его фонд стал сворачивать свою деятельность, наши ресурсы стали уменьшаться из-за падения числа подписчиков, но мы находили других спонсоров. В разные годы нас поддерживали: фонд «Соль», фонд «Интеркультура», Рыбаков Фонд, фирма «Селена», турфирма «Музенидис-тревел», Educare и многие другие. В том числе, несмотря на все трудности, и участники конкурса.
Часть финальных процедур мы проводили в Общественной палате и в лучших школах Москвы. Общий бюджет конкурса составлял 7–8 млн рублей, и самой затратной частью была аренда залов для проведения заключительного этапа с объявлением итогов, награждением победителей. Мы приглашали вести эти мероприятия известных артистов и тележурналистов.
Победителям и лауреатам конкурса, вошедшим в десятку лучших, вручались денежные премии, дорогие подарки от спонсоров, первые годы мы даже посылали их на зарубежные стажировки.
Кроме того, Анатолий Каспржак ежегодно отбирал около 10 человек из числа победителей для обучения на магистерских программах управления образованием. Это, наверное, лучшая программа для директоров школ на сегодняшний день, хотя она очень дорогая, и обучение там рассчитано на три года.
Три года назад нам стало не хватать тех средств, которые мы и наши партнеры могли выделять на это мероприятие, и мы воспользовались помощью Министерства образования и науки, которое вошло в состав учредителей конкурса и взяло на себя основные обязательства по его финансированию. Нас очень поддерживала замминистра Татьяна Синюгина. И все шло хорошо до 2018 года, когда ситуация вдруг изменилась. Весной конкурс на проведение мероприятия МОНом объявлен не был, а потом мы узнали, что средства выделяются через госзадание АПКиППРО, которое преобразовано в Центр реализации государственной образовательной политики и информационных технологий (ФГАОУ ДПО ЦРГОП и ИТ) во главе с директором Виктором Фертманом.
Эта та самая организация, которая стала оператором по организации конкурса «Учитель года». Мы должны были выступать в роли подрядчика именно у этой организации, на что скрепя сердце согласились. Однако и этого не случилось. Настала реорганизация министерства, и конкурс в назначенный срок объявлен не был. Ни получить деньги, запланированные на организацию конкурса, ни законным образом их истратить у нас возможности не было.
Виктор Фертман хотел проводить конкурс по аналогии с «Учителем года», с районными и региональными отборочными турами, с выдвижением кандидатов от органов управления образованием, что противоречило нашей концепции. И тогда мы решили вообще отказаться от проведения очного тура и объявили победителей по итогам заочного этапа.
Для нас был важен принцип самовыдвижения, поскольку он уже являлся характеристикой человека, и мы отбирали лидеров не по ресурсам, которыми они обладают, а по личным профессиональным качествам.
И когда сложилась такая ситуация, мы поняли, что конкурс – не главная наша задача. Вот такой парадокс. Дело в том, что отобранные по нашему принципу люди со всех концов России (в какие-то годы представители 79 регионов присылали свои заявки на участие), были заинтересованы не в конкуренции друг с другом, а в профессиональном взаимодействии. Они ездят друг к другу, обмениваются опытом, если у кого-то из директоров возникают трудности, выручают, даже собирают деньги на адвокатов, если против их коллег возбуждают уголовное дело. И мне как профессионалу в этой области было очень важно понять, способны они самоорганизоваться или нет. Это действительно любопытно, потому что нет ничего проще, чем взять флаг в руки, встать во главе, создать какую-то очередную ассоциацию, но подобные организации, как правило, умирают, едва родившись. А вот такие группы взаимно заинтересованных людей обречены на долгую жизнь.
Победители конкурса 2017 года
– Какие перспективы у конкурса «Директор школы»?
– Я думаю, что он будет проходить, просто Минпрос счёл нужным сделать паузу, выработать какое-нибудь новое положение о конкурсе и т.д., и в 2020 году он, скорее всего, состоится. Но без нашего участия. Хочу подчеркнуть: то, что мы не хотим иметь отношение к будущему конкурсу, совершенно не означает, что мы плохо к нему относимся. Просто у нас совсем другие задачи.
Мы же приняли решение провести форум «Директор школы», который успешно прошел в апреле этого года, но только теперь он финансово независим: люди просто платят за участие.
– Форум «Директор школы» отличается от конкурса с аналогичным названием?
– Идеологически новое мероприятие выросло из прежнего, только теперь нет конкурсных процедур, зато увеличилось время на занятия в мастер-классах с участием известных деятелей образования и представителей бизнеса. Фактически это интенсивная учеба, которая дополняется дискуссиями и обсуждениями интересных, актуальных проблем. Приехали наши бывшие конкурсанты, появились новички.
В следующем году, судя по заявкам, новичков будет больше.
– Как сложились судьбы ваших конкурсантов?
– Мы находимся в постоянном контакте и отслеживаем их судьбы. Кто-то благодаря участию в конкурсе получил импульс к серьёзному карьерному росту, вплоть до начальников управления образованием крупного города (например, начальник Департамента образования Екатеринбурга Екатерина Сибирцева), кто-то стал заведующим РОНО, кто-то от местного бизнесмена в сельской школе получил в подарок дом, а до этого жил чуть ли не в бараке.
Максим Пратусевич успешно руководит физико-математическим лицеем № 239 Санкт-Петербурга, занимающим первые строчки в топе лучших школ России.
И то профессиональное сообщество, которое сложилось благодаря конкурсу, мы поддерживаем новым форумом и совместными проектами.
– Почему вы все-таки не пытались бороться за проведение конкурса в вашем формате?
– Потому что мы хорошо представляем его специфику. В него никогда не играли традиционные, официальные лидеры. Это был конкурс для других.
Так что у меня нет ощущения проигрыша или катастрофы.
Наоборот, главным результатом конкурса стало то, что его участники продемонстрировали способность самоорганизоваться, что для меня было большим профессиональным удивлением. Но в этом, наверное, самая большая ценность конкурса «Директор школы».
