Их читала мне в раннем детстве мама. Полный детский набор: сказки Пушкина, «Конек-горбунок» Ершова, Чуковский, Маршак и почему-то «Наша древняя столица» Кончаловской. Позже читал отец, которого из-за его туберкулеза долго ко мне вообще не подпускали. Отец читал уже другого Пушкина, Алексея Константиновича Толстого – очень его любил, Блока.
Читал обычно наизусть во время вечерних прогулок.
Оба они были прекрасными чтецами. Их чтение меня убедило, что стихи надо читать вслух, они должны звучать, даже когда произносишь их про себя.
Я это и делаю постоянно, ожидая трамвая или просто по дороге куда-то. Стихи звучат у меня в памяти и облегчают жизнь.
Я никогда не учила стихи, но они сами остаются в памяти и появляются в нужный момент.
Читать я начала не рано – лет в 7. Стихи возникали как самостоятельное чтение постепенно, думаю, что в таком порядке увлечения: Пушкин, Некрасов, Маяковский, Есенин, Цветаева, Мандельштам, Ахматова, Пастернак. На каждом застревала надолго, хотя читала и читаю одновременно и других поэтов. Очень любила переводы Маршака. Помнила всего Роберта Бернса.
Цветаева появилась в моей жизни неожиданно, я услышала ее стихи и была потрясена тем, насколько они мне близки и идут изнутри меня, как если бы они были моими. Это чувство родства с Мариной никогда меня не покидало.
В школе, и даже в университете однажды, читала стихи на вечерах. В школе организаторы всяких утренников пользовались моей способностью быстро запомнить стихи. Математика и стихи помогли мне преодолеть комплексы больного ребенка.
Разумеется, я читала стихи своим детям – те, которые любила. А те, которые они должны были учить в школе, запоминала, даже не желая того.
Кроме своих детей, я читала стихи своим студентам. В институте из всех общественных нагрузок мне вполне нравилась одна – быть куратором студенческой группы. Со своими студентами я беседовала о жизни и поэзии Цветаевой, Пастернака, Ахматовой, Мандельштама, Белого и даже Северянина. Иногда такие беседы длились по 3–4 часа. И еще я приглашала к нам в Историко-архивный институт Евгения Борисовича Пастернака. Недавно я узнала, что он написал об этом в своих воспоминаниях. У меня, кроме простого желания поделиться тем, что я люблю, была еще и цель – на примере жизни поэтов показать своим молодым слушателям страну, в которой они живут, побудить их думать.
Не знаю, можно ли научить любить стихи. Для меня это среда обитания. Был у меня студент, который не хотел понимать Пастернака. Он пытался мне доказать, что это «неправильный» поэт, так писать не надо.
После моей беседы о Пастернаке прошло с полгода. Однажды, говоря со студентами, я сказала: «Разные бывают мнения и вкусы. Вот, Володя не любит Пастернака...». И услышала в ответ смущенно: «Уже люблю». Научила? Или просто он сам услышал то, что было для него скрыто до поры?
