Учительница из сибирского поселка, лауреат премии Ассоциации учителей русского языка и литературы «За бережное отношение к великорусскому языку» на Всероссийском конкурсе «Учитель года России – 2017» пишет в конкурсном сочинении, что ей стыдно вспоминать свои первые годы учительства: «Все было: знание предмета, ответственность, фишки и инновации. Любви не было. Стыдно, что, давая интервью, эта глупая, милая девчушка на вопрос: “Вы очень любите учеников?” – надменным и назидательным тоном ответила: “Любить нужно семью, себя, а в школе – честно выполнять работу”. А потом я с завистью наблюдала, как дети на перемене веселой гурьбой собираются у стола старенькой учительницы. Ведь у нее, о ужас, нет даже высшего образования, и технологиями современности она не владеет. Но мой кабинет по-прежнему пуст, а ее звенит детскими голосами».
Действительно, в нашем сознании идеальный учитель представлен в двух основных ролях: либо он – строгий, требовательный наставник, выводящий своих учеников на самые высокие образовательные орбиты; либо – «мамочка», одаривающая своих подопечных любовью и лаской. Первых обычно боятся – и боготворят, вторых – обожают. Картинка, когда любимую учительницу, как цыплята наседку, облепляют с разбегу ее подопечные из младших классов, а старшеклассники – и на шее у нее повиснуть могут (а то и интимными секретами поделиться), знакома, конечно, всем, кто имеет возможность наблюдать повседневную жизнь школы. В нашей стране немало недолюбленных детей,особенно живущих в неполных или не слишком благополучных семьях; у их родителей подчас нет ни времени, ни сил на то, чтобы приласкать свое дитя.Вот дети и тянутся к тому, кто тянется к ним или открывает им свои объятья.
Споры, должен или нет учитель любить своих учеников либо и впрямь достаточно быть просто профессионалом своего дела и показывать высокие результаты, кипят уже давно. Они разделяют участников на те же два лагеря, что и споры вокруг того, является ли учительство «служением» – или «сферой услуг», должна ли школа воспитывать – или только учить, учить самостоятельно добывать знания – или как можно больше дать их на уроках и дополнительных занятиях.
Да и что плохого как будто в том, если дети обожают своего учителя – и готовы за ним идти хоть на край земли, а учитель отдает им все свои силы, свободное время, всю свою любовь, возможно – просто не растраченную за всю его жизнь? Многие взрослые с благодарностью вспомнят такого учителя в своей школьной юности. Многие родители с удовольствием доверят сегодня такому учителю своих детей. Трудно хоть в чем-нибудь упрекнуть его, и только привычка к педагогической рефлексии заставляет подчас задумываться и об оборотной стороне подобной любви.
Нет ли здесь опасности появления любимчиков – и, напротив, нелюбимчиков, аутсайдеров? Для втягивания учителя в буллинг или утраты им позиции верховного судьи и помощника любому из его учеников в неизбежных в любом коллективе конфликтах? Ведь сердцу не прикажешь – и любовь всегда избирательна! Нет ли почвы для возникновения ревности по отношению к другим учителям – а то и к родителям, которые подчас смеют вмешиваться «в святая святых» – в воспитательный процесс, осуществляемый учителем над их детьми, в отношения между педагогом и школьником? Все это не слишком приятные вопросы, конечно. Но если бы нам не были известны подобные случаи – когда отношения с учениками учитель начинает строить по семейной модели, когда педагог символически выходит замуж за свою непростую работу и усыновляет и удочеряет своих подопечных – наверное, этими вопросами не стоило бы задаваться.
Учебник психологии подсказывает: любовь – это «высокая степень эмоционально положительного отношения, выделяющего его объект среди других и помещающего его в центр жизненных потребностей и интересов субъекта (любовь к родине, к матери, к детям, к музыке и т. д.)». То есть любовь – это превращение объекта в субъект, который и помещается «в центр жизненных потребностей и интересов». Но если таких «субъектов» у тебя сотни, да к тому же их состав чуть не ежегодно ротируется («выпустила класс, взяла новый»), неизбежным образом они сливаются для тебя в одно целое! Это, кстати, то, почему можно любить конкретных людей, но нельзя любить «народ». Не обманываем ли мы себя, когда говорим о «любви к детям» применительно к собственным школьникам или студентам?
Мне представляется, гораздо сложнее – и гораздо важнее – прийти к осознанию необходимости не «любить детей», а уважать их – с младых ногтей, с детсада и младшей школы – уважать их жизнь, их интересы и способности, их право на отдельную от тебя и от учебных занятий жизнь. Уважать, не требуя сперва заслужить перед тобой это уважение. Мы же не считаем неправильным требование уважать родителей своих учеников – тогда как мы очень бы удивились, если бы кто-то сказал нам, что и родителей учеников мы должны любить! Уважение не столь «энергозатратно», как любовь, и может распространяться на любое число людей. Более того, убежден, что способность уважать ученика, а не любить его, является важнейшей профессиональной компетенцией учителя. А любовь действительно стоит оставить для приватной сферы, над которой школа не властна: для себя и своих ближних (сказано: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя»), для твоих собственных родителей и детей, для самой профессии, для Родины, наконец.
