Причины разные, страны разные, дети разные, но общее – радикальный слом судьбы, побег из большого мира к детскому миру.

Все схожие темы сводились к Корчаку: папина медаль «За освобождение Варшавы» – рассказ о Варшавском гетто и смерти воспитанников и легенде о том, как доктору предложили спасение и он отказался.

Наша фамилия, которая, как считали родители, одна из самых распространенных в Польше, а еще в Польше жил Януш Корчак.

Когда папа рассказал, что на самом деле доктора и писателя звали Генрих Гольдшмидт, и я спросил «почему», папина сестра, тетя Рая, сказала: ты лучше спроси, почему твой отец Изот, а не Исроэль или Израиль. Представляешь, у него в партбилете было бы написано «Израиль Адамский?». Я представил.

И именно с нашей фамилией связано одно из самых ярких моих ощущений о Корчаке.

Когда впервые прочитал «Короля Матиуша», точнее «Короля Мацюся Першого» – книга была на украинском, я всем говорил, что это книга про меня. Особенно мне нравилось, что Матиуш сбежал на войну и как уже на фронте солдаты узнают, что сын полка – это их король, и бьют врага! И мне было очень жалко, что Матиуша все время обманывают взрослые – то министры, то шпион. И папа в шутку сказал, что у Корчака даже есть рассказ про меня, правда, в другой книжке. Это было настолько невероятно, что я подумал – папа выдумывает. Но это оказалось правдой. Конечно, не натурально – про меня, но через много лет, когда я уже работал в «Учительской газете» и мы в редакции много говорили и писали про коммунарскую методику и про пионерский лагерь «Орленок», кто-то спросил: «А ты читал “Лето в Михалувке” Корчака?»

А вы читали?

«На Свентокшистской улице в Варшаве стоит низкий старый дом, при доме большой двор. Во дворе собираются дети, которых отправляют на лето в деревню, а в старом доме помещается контора “Общества летних колоний”.

Детей отправляют под надзором воспитателей в колонии, и о каждой такой колонии можно было бы написать целую книжку.

Я расскажу вам, как жили в колонии в Михалувке еврейские мальчики. Я был у них воспитателем. Выдумывать я не стану, а расскажу только то, что видел и слышал.

Рассказ будет интересный».

Господи, меня как током ударило! Дети строятся и идут от Дома сирот к вокзалу. Так оно и было, в августе 1942-го, 192 ребенка шли со своими воспитателями к станции, к поезду, который увез их в Треблинку…

А Корчак написал это в 1910-м, в оригинале книжка называлась «Моськи, Иоськи и Срули». И среди них были два брата Адамских, старший и младший. Младшему Адамскому посвящена двадцатая глава «Как маленький Адамский хотел, чтобы его уважали, и что из этого вышло». Пронзительная короткая история про то, как маленький Адамский хотел, чтобы его уважали старшие ребята, и ради этого рассказывал им историю про поход с папой к фельдшеру, что там с ним было, а ему никто не верил. И когда один из старших ребят нарушил правила – он пил воду из колодца, а это было запрещено, – маленький Адамский стал его шантажировать, в общем, дело закончилось дракой, потом судом.

И «Маленький Адамский примирился, наконец, с мыслью, что он слишком мал для того, чтобы его слушались старшие, и с той поры играет только с малышами…».

И я понял, почему мне так полюбился Матиуш – ни тогда, ни сейчас я так и не научился мириться с тем, что «старшие» имеют право не слушаться.

…А в чем педагогика Корчака?

Она очень проста и описана в книжке «Ребенок в семье»: «Я взываю о Magna Charta Libertatis, о правах ребенка. Может, их больше, но я нашел три основных.

1. Право ребенка на смерть.

2. Право ребенка на сегодняшний день.

3. Право ребенка быть тем, что он есть».

Корчак дал детям право быть тем, чем они есть.

Он же король.