Павел Северинец семь лет руководил знаменитой московской школой № 444, а в феврале был назначен директором школы № 1679 в Северном административном округе столицы. Школе предстоит перезагрузка, и мы предложили сделать эту перезагрузку максимально публичной: Павел Северинец будет вести дневник, рассказывая нашему корреспонденту детали и коллизии происходящего.
Сразу успокоим: педагогам можно выдохнуть – никого не уволят, родителям тоже можно не переживать – да, в школе планируется перезагрузка, но перемены будут происходить максимально открыто и только во благо детей.
– Павел Александрович, почему Вас перевели в новую школу? Какая-то особенная школа? Или, наоборот, отстающая и вы должны все исправить?
– Современный московский директор в первую очередь – менеджер-управленец. Это определение многим не нравится. Но это так. Прекрасно, если за этим скрывается педагогический опыт и понимание. Основные реорганизационные и содержательные изменения в школе № 444 были завершены. Она состоялась как большой образовательный многопрофильный комплекс. Теперь мой управленческий опыт будет полезен в другой образовательной организации.
Школа № 1679 – одна из старейших московских школ, в которой более 30 лет работал очень авторитетный, уважаемый директор Владимир Николаевич Просвиркин. Сейчас он директор 717-й школы, в этом же районе, недалеко от нашей школы. А школа № 1679 в свое время была одним из первых образовательных комплексов в Москве. Правда, если сейчас смотреть на поле столичных комплексов, наш – достаточно маленький: всего два детских сада и одна школа, в которой учится без малого 1100 детей.
В 1990-е случился прорыв, школа стала Федеральной инновационной площадкой (ФИП), – именно тогда была построена модель Школы здоровья, которая в нулевые годы была востребована, осмыслена, описана, было понятно, как её можно переносить на другие школы, какие нужны специалисты, по каким методикам работать, какие программы необходимо вшить, как интегрировать дополнительное образование, основное образование и здоровьесбережение. Потом модель стала тиражированной историей, и в каждом округе, в каждом районе Москвы появилась своя Школа здоровья.
– То есть школа была известной, оригинальной, в ней родилась целая система, а потом что-то случилось? Ведь оттого, что в каждом округе появилась такая школа, она не должна была угаснуть, в чем причина?
– Я знаю, что Исаак Калина (бывший руководитель Департамента образования и науки Москвы. – Прим. ред.) спрашивал Просвиркина: «Если ваша – Школа здоровья, то остальные – школы нездоровья?» Мол, не очень правильно так заявлять. Меня Исаак Иосифович в своё время тоже троллил на тему того, что школа № 444, в которой я был директором, – с углублённым изучением математики, информатики и физики. А когда, говорит, начнёте углубляться в русском языке, химии, биологии? И мы на самом деле долго шли к тому, чтобы убрать все эти углубления и заявить миру, что в школе мы все предметы без исключения даём на должном уровне.
Так и здесь. От статуса «Школа здоровья» отказались только этим летом. Убрали официально в уставе это название, и теперь (по названию по крайней мере) мы больше похожи на всех остальных. При этом идеология здоровьесбережения в процессе обучения в школе жива, создана целая система, интегрирующая образование и формирование ответственного отношения к своему здоровью и культуры здорового образа жизни. Конечно, нужна ревизия и перезагрузка многих положений, поскольку мир сильно изменился: в нашу жизнь пришла «цифра», «сети», да, технические средства становятся все более совершенными, значит, и школа должна быть более открытой.
– Но многие родители ведь по-прежнему воспринимают школу № 1679 как Школу здоровья или как школу для детей с ОВЗ? Сарафанное радио работает как испорченный телефон?
– Есть такое. Это все идет из 2000-х, когда родители приводили в школу детей и искали программу полегче, специальные условия, а тут был медицинский центр и с детьми работали логопеды и дефектологи. И сейчас все это остаётся: работают специалисты, функционирует медицинский центр, проходят дни здоровья, ребята могут гулять на улице в хорошую погоду, благо территория позволяет это делать. Образовательная программа предусматривает целый комплекс мер по развитию и формированию у ребят ответственного отношения к своему здоровью. Теперь важно осмыслить, как высокие образовательные результаты, успешность в обучении и социализации связаны с темой здоровья физического, психического, социального.
Почему-то нам нередко кажется, что высокие образовательные результаты даются путем угробленного детского здоровья.
Будем думать, смотреть. Но при этом мы остаемся просто школой № 1679.
– Без особенностей?
– Еще раз обращаю внимание, что все особенности – в образовательной программе.
– Так есть особенности или нет? Вообще, как вы считаете, особенности школе нужны? Или все школы должны быть как близнецы?
– Школа не фабрика. Даже вспоминая, что сейчас обучение строится по индустриальному принципу: конвейер, поток, огромные здания, комплексы, циклы обучения, единая программа, у каждой школы есть свои традиции, отношения. Именно то, зачем и почему в нее идут ученики и родители. Сейчас школа № 1679 – небольшая, даже, я бы сказал, камерная, сюда приводит своих детей не одно поколение московских семей. При этом есть запрос на качественное образование, развитие профильности, особенно в старшей школе. Вот на этом мы сейчас и сфокусируемся вместе с педагогическим коллективом. Это будет нашей «фишкой».
– Вы зачем пришли в эту школу? В чем реальные причины необходимых перемен?
– В школе № 1679 очень большой конкурс в дошкольные группы и в первые классы, начальное образование – очень качественное, три класса в параллели. А основная школа и старшая школа «западает», потому что здесь нужны высокие результаты итоговой аттестации, участие в предпрофессиональных проектах, связи с вузами, победы в олимпиадах, и родители за ними идут в другие школы.
Если сейчас не предпринять усилий: не поговорить с педагогами, не переработать учебный план, не разобраться, что не очень соответствует времени, а что можно поменять или убрать вообще, то родители будут продолжать забирать детей из школы. Поэтому надо сделать всё максимально понятным и прозрачным.
Я хорошо понимаю, что у педагогов и родителей есть страхи. В первую очередь страх чего-то нового, что я как новый директор разрушу то, к чему все привыкли и что всегда делали. Страх, что кого-то сократят. Страх, что к ним не будут прислушиваться. Я прошёл три реорганизации, когда к нашей школе № 444 присоединяли три другие школы, и тогда у родителей и учителей тоже были сомнения и страхи. Но я помню тех, кто встречал меня и говорил: «Спасибо большое, что вы нас забрали. Всё теперь по-другому. Другие учителя, другой уровень, другое качество. Урок английского учитель ведёт на английском!!! Весь урок!!! А учитель истории больше не включает на уроке телевизор, а сам что-то рассказывает».
Так что школе №1679 определенно нужна перезагрузка, переработка, переосмысление учебного плана, и, конечно, все это в сотрудничестве с педагогами и родителями. Это первая задача, которая стоит передо мной.
– Вы сказали про переосмысление учебного плана. Будете менять?
– В школе сейчас достаточно архаичный во многом учебный план, и никому даже в голову не приходило его менять. Ну например, технология. Смотришь на детей и понимаешь, что если 5-му и 6-му классу технология, может быть, еще интересна, то детям постарше научиться готовить и забивать гвозди можно дома или на курсах. В IKEA вообще всё очень быстро и просто собирается шестигранником и прикручивается! Так что мы однозначно разберёмся с предметом «Технология», скорее всего, это будет информатика.
Еще мы избавимся от второго (китайского) языка в начальной школе, родители просят его убрать. С 5-го класса оставим второй язык факультативно, по желанию, чтобы никого не насиловать, на выбор: китайский, немецкий или французский.
Потом уберем никому не нужный третий час физкультуры – это уже настолько избитая история, что с введением новых ФГОСов никто про него не вспоминает, тем не менее в учебном плане он есть. Почему этот час не потратить на что-то более полезное?
В старшей школе вообще можно отказаться и от физкультуры, перевести её во внеурочку и засчитывать ребятам их достижения в спорте как оценки за физкультуру.
Если ты – кандидат в мастера спорта или профессиональный спортсмен, можно принести справку и больше на физкультуре не появляться. Если золотой значок ГТО получил – молодец, тоже освобожден. А если всё-таки остаёшься в школе, всегда есть секции – волейбол, баскетбол, мини-футбол – можно прийти во второй половине дня и поиграть два часа, с удовольствием, как на хорошую тренировку, и при этом не переживаешь, что физкультура стоит в расписании в середине дня, а после урока ты потный ходишь по школе и благоухаешь – душевой-то нет. Надо уважать молодых людей и ценить их время.
Я вообще спокойно отношусь к тому, когда ребята занимаются в художественной и музыкальной школе, а им просто перезачитывают эти предметы. Этот вопрос мы обязательно будем проговаривать на управляющем совете.
У родителей был еще вопрос про эффективную началку, будем ли мы ее вводить в школе. Если ребенок психологически готов к обучению в школе – усидчив, внимателен, возможно, уже умеет читать и писать, чтобы не отбить у него желание учиться, за три года ребенок проходит программу четырех классов, причем первый год обучения складывается из первого и второго классов обучения по обычной программе.
Но по 444-й школе я знаю: не все родители, которые пошли в эффективную началку, потом были довольны своим выбором. Темп очень высокий, потому что за первый год надо пройти программу первого и второго классов.
Дети, конечно, приходят в основном подготовленные, и многие из них умеют читать, писать и считать, но, повторюсь, темп бешеный, учителю всё равно приходится под себя детей перестраивать, на это уходит время, чтобы всех под единый знаменатель привести.
Вторая моя задача как директора – осмысление дефицитов. Маленькая школа, конечно, хорошо, компактно, но это постоянная борьба за выживание. А большая школа дает больше возможностей для детей найти себя, реализовать и быть успешными. Плюс это все-таки дополнительные финансы и людские ресурсы, повышается внутренняя конкуренция педагогов, развивается взаимодействие с вузами и социальными партнерами, и можно говорить о дифференциации обучения, создании индивидуальных траекторий развития. Это не значит, что надо терять свое лицо и обязательно вливаться в единый образовательный комплекс. В первую очередь важно искать разные возможности для детей: сетевое взаимодействие, расшколивание, поиск партнёров за пределами образовательной организации.
Меня спрашивали, стоит ли на повестке интеграция со школой № 717 (напомним, это школа, в которой Владимир Просвиркин сейчас директор. – Прим. ред.) и вообще об интеграции с любой другой школой. Сразу отвечу: нет, прежде чем куда-то бежать и непонятно зачем объединяться, нам надо разобраться в своей школе, решить внутренние проблемы, построить привлекательную модель своей школы и образ будущего, куда двигаться дальше. Как только мы это осмыслим, станет понятно, сможем ли мы интегрироваться с другими школами и работать вместе. Пока это просто размышления после первого месяца работы. А дальше – преодоление социальных барьеров и страхов.
– В 444-й вы сделали подростковую школу. А здесь планируете? Какие должны быть для этого возможности, чтобы все получилось?
– Педагоги в первую очередь. Я считаю, что с подростками должны работать молодые педагоги или те, кто к ним близок, потому что они должны быть на одной волне.
Объяснить детям, зачем нужен TikTok или что такое Clubhouse и как это можно использовать в образовании, могут только те, кто интересуется современными трендами, кто следит за тем, что нового появилось в информационном поле.
Я не говорю, что надо опускаться до уровня подростка, но интересоваться тем, чем он живёт, по крайней мере освоить новые социальные сети, понять, как их можно использовать в образовании, чтобы поддержать интерес к учебе – молодым это делать проще.
Я вообще считаю абсолютным благом модель Школы ступеней, или как минимум выделение старшей школы в какое-то отдельное здание, потому что у подростков должны быть другие учителя и другие условия (площадки для общения, интересного досуга). Подростки ведь ходят в школу не столько чтобы учиться, а чтобы общаться.
– Есть ли в этой школе своя форма?
– Они ходят в строгих костюмах. Учителя говорят: «Дети привыкли». Я говорю: «Если завтра сказать детям, что можно больше в этом не приходить, они больше никогда не вернутся к школьной форме». Не надо их всех как инкубаторских одевать! Я помню, один раз я выложил фотографию, это было посвящение в первоклассники в 444-й школе, они там в жилетках стоят, а на жилетках у них – эмблемки школы.
– Жилетки – это щадяще.
– Жилетки – это идеально. А старшая школа пусть ходит как хочет, главное, чтоб без рваных, драных шорт и всего остального. Хочешь, делай себе пирсинг. Покрасил волосы в синий/зеленый/розовый? Ну успокоишься потом, будешь жалеть.
Честно говоря, форма и цвет волос вообще никак не влияют на успеваемость. Главное – чтобы в школе ребенок мог себя реализовать.
Часто слышу: московские школы настолько большие, что директора не знают детей. Дело не в размерах, если ты не держишь «детский фокус», ты и в маленькой школе его не держишь.
Или вот некоторые учителя говорят: это не мои дети, мои – дома, я не буду тратить на них своё время. Такие педагоги есть, к сожалению. Я допускаю такое отношение. Всё-таки это работа, которая не заменит семью, жизнь. Но при этом я считаю, что надо быть включённым в то, что происходит с детьми, и, если ребёнок плачет, не проходить мимо, как минимум проявить соучастие, заботу. Иначе учителю надо уходить из школы.
Если коллектив строится на ценностях – не на зарплате, не на номере школы, не на пафосе, не на статусе, не на удобстве расположения, а на ценностях, которые как минимум сформулированы и приняты большинством, – это нормальный коллектив.
А самая главная ценность – отношения между взрослым и ребёнком, потому что они друг друга учат. Дети учат нас современной жизни. А мы можем поделиться тем опытом, который есть у нас. Если дети и учителя сотрудничают, то у этой школы есть будущее.
