Установка памятников, а тем более их снос – всегда политика.

Вспомним хотя бы Декрет СНК РСФСР «О памятниках Республики» от 12 апреля 1918 г. Вот его пункт 1: «Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц и частью перенесению в склады, частью использованию утилитарного характера».

А вот пункт 3: «…мобилизовать художественные силы и организовать широкий конкурс по выработке проектов памятников, долженствующих ознаменовать великие дни Российской социалистической революции».

Так родился «ленинский план монументальной пропаганды». Честно и прямо: пропаганда! монументальная! А чтобы стала понятна идеологическая основа принятия такого решения, достаточно сравнить списки сносимого со списками возводимого.

С другой стороны, справедливость требует признать, что, снося памятники «царям и их слугам», большевики сохранили те, которые они согласились признать «представляющими интерес с исторической или художественной стороны». Впрочем, таковых оказались считаные единицы. Теперь, когда ветры отечественной истории подули с других румбов, потомки тех строителей нового мира со вздохом вспоминают прадедов: «Да, погорячились…»

Но одно дело, когда памятники «старым богам» сносит власть – и, согласитесь, несколько иное, когда какой-то конкретный памятник рушится наэлектризованной «толпой» по собственной спонтанной инициативе. В первом случае монтажники (вернее, демонтажники) действуют не по своей собственной воле, а с санкции власти (фактически по приказу), а во втором – самочинно.

Но и это еще не всё. Если этот самочинный акт не противоречит интересам власти (а совсем хорошо, если работает на этот интерес), то государственная пропаганда назовет происшедшее «волей народа», а если противоречит, то заклеймит как «массовое хулиганство» и «разрушение культурного наследия».

История памятника Феликсу Эдмундовичу – это история как раз такой смены «политической парадигмы». Хрестоматийный случай.

Вернемся к не снесенным большевиками памятникам царям. В логике «рабоче-крестьянской власти» места таким памятникам в Стране Советов быть не могло. Но поскольку, как было сказано, они были признаны произведениями искусства и к тому же играли выдающуюся градообразующую роль, их стали трактовать именно так. Можно ненавидеть всех этих Петров, Екатерин, Александров и Николаев как крепостников-угнетателей, но одновременно получать удовольствие от созерцания пропорций и изысканности композиционного решения.

И чем в таком случае отличается от них памятник тов. Дзержинскому? Его восприятие вполне может быть столь же амбивалентным. Что думает об этом человеке каждый из нас – это наше личное дело, а вот то, что фигура «железного Феликса» сделана Е. Вучетичем безусловно талантливо и что она действительно «держит» совершенно безликую (после сноса Владимирских ворот Китай-города) площадь – кто это оспорит?

…В Москве очень мало памятников, о которых можно рассказать что-то интересное – именно о памятниках, а не о тех, кому они поставлены. Памятник Дзержинскому увеличит их число – в этом нет сомнений.

И уверен, что именно на Лубянской площади, стоя у Соловецкого камня или у «расстрельного дома» на Никольской улице и видя в отдалении строгий силуэт председателя ВЧК, можно будет очень о многом рассказать нашим детям. Да, похоже, и многим взрослым, хорошо выучившим в школе, «делать жизнь с кого».

Вот восстановят памятник, и сами увидите, какие споры здесь закипят – благо у Политехнического музея теперь создано для этого специальное пространство. Ведите туда старшеклассников: они получат бесценные уроки социализации вкупе с историческими, социокультурными, коммуникативными и просто житейскими компетенциями.

Истукан-то истукан, а – большой педагог!