В 1919 году, в разгар пандемии испанки, вышла книга Януша Корчака, в которой он пишет, что если мы в общении с детьми ставим во главу угла здоровье, на этом кончаются отношения с детьми. Корчак был врачом-терапевтом и знал, о чем говорит. Он пишет, что нельзя загубить детство ребёнка, и что у ребенка есть три главных права.
У ребенка есть право на смерть, считал великий доктор и учитель. Конечно, Корчак не имел в виду, что детей надо убивать. Он имел в виду, что мы в погоне за здоровьем детей лишаем их жизни. (Это про то, что сегодня родители чувствуют, находясь постоянно дома.)
Второе право – право ребёнка на сегодняшний день. И ценность сегодняшнего дня не умаляется тем, что завтра он закончится. И третье право ребёнка – быть тем, кто он есть.
Мы вспоминали сегодня 90-й год, когда была одна забастовка за другой, но многие учителя ведь тогда на забастовки не выходили, хоть и не получали зарплату годами. Не выходили потому, что переживали: если я выйду на забастовку, дети останутся дома.
А это тогда даже представить себе было невозможно.
Весной, в первую волна коронавируса, мы не знали, что делать. Но, если вы помните, не было возмущения родителей такого против дистанционного обучения, как сейчас. Все понимали, что это кризис, его надо пройти. И все понимали, что никто – ни учителя, ни родители – не были готовы.
Когда пошла вторая волна, и родители снова увидели спину своих детей за компьютером, такие же уроки, перебои с интернетом, они поняли, что это не то образование, которое они хотели для своих детей. И не то образование, которое обещало государство.
Помните, как мы говорили: школа – не камера хранения. Оказалось: вполне себе камера хранения.
Школа испокон веков была создана для того, чтобы дети выходили в свое пространство и жили там отдельно от семьи. Как и школа не готова, так и семья исторически никогда не была готова для того, чтобы дети оставались в семье.
Пандемия закончится, придёт что-нибудь другое. Мир стал сложный. Мир изменился. Так, как мы раньше жили, жить невозможно. Потому что другая социальная ситуация. И на родителей ложится очень много ответственности.
Если раньше ячейкой общества была семья, то сейчас школа по сути стала ячейкой общества. Первая учительница важнее для ребёнка, чем семья, поэтому родители выбирают этого первого учителя.
Потому что им кажется, что они совершают шаг, который определит дальнейшую жизнь ребёнка.
Родители вообще стали новые, другие, ответственные. Я читаю разные чаты, гораздо более высокая грамотность, чем когда переписывались наши дети, даже старшеклассники. Эти родители выросли в хорошей школе, которая давала хорошее образование. И они понимают, что они хотят. Они хотят, чтобы у их детей сложилось образование.
Да, я всегда был за учителей. «Первое сентября» – это издательский дом для учителей. Но когда кризис, время героев, именно учителя должны принять какое-то решение. Я сейчас не говорю, какое. Но запрос есть, мы его должны услышать. И мы должны понимать, что это запрос не на эту осень, это запрос навсегда.
Родители и педагоги должны услышать друг друга, и в первую очередь мы должны услышать родителей. Родители – это массовая история. Нас, учителей, – миллион человек. Родителей – 40 миллионов человек. Настал момент глубокого диалога. Мы должны друг друга услышать, не зря же сегодня существуют управляющие и родительские советы.
Подробный репортаж об этой встрече – читайте здесь.
Материалы по теме:
Артем Соловейчик: «Учителя не должны выступать в качестве заложников политических игр»
