Яков Коломинский – Человек, сумевший влюбить в психологию многих людей на пространстве Советского Союза; пионер социометрии в СССР; основатель социально=педагогической психологии детства – один из атлантов психологической науки, мудрый писатель и романтик. Наша любовь с ним, наша память о его улыбке и свете души. Низкий поклон родным и близким.
Александр Асмолов.
Яков Львович – в полном соответствии устремлениям Л.С.Выготского, но, идя своим путем, - показал, что развитие человека можно и нужно изучать социально-психологическими методами. Если не обезличивать развивающегося человека – ребенка и взрослого – в схемах социального взаимодействия, прочитывая в них источники живого разнообразия человечности. Да простят меня социальные психологи, но в массе своей они до сих пор не умеют (да и не стремятся) так «читать» эти схемы. Пропасть между «социальной» и «индивидуальной» психологией зияет, как и полвека назад, когда Яков Львович уже нашел такой способ «чтения».
Я.Л.Коломинский написал для старшеклассников одну из самых мудрых и добрых книг о психологии. Она называлась «Человек: психология». Дав юному читателю возможность осознать человеческое в себе на языке психологии, в которую эта книга подспудно приглашала, да так, что трудно было отказаться.
Мне выпало счастье общения с чудесным человеком Яковом Львовичем Коломинским, хотя оно было довольно редким. Наверное, чуда и не должно быть в жизни много. Но смерть привносит в это непоправимость. А ее осознание не умножает скорбь – оно и есть скорбь.
Живущие эгоистичны, но на этом эгоизме держится человеческая жизнь, человеческий мир. Иного для человека не придумали.
Личность ушедшего человека не покидает мира, оставляя поначалу нагретое, но со временем остывающее место. Да, тексты, да, записи докладов и лекций, но это – то, что оставлено, а не тот, кто остался… А личность переселяется в живущие души такой, какой она раньше там не жила, хотя жила в них уже при своей жизни. Не только «в нашу память», и не столько в нее.
Якова Львовича хватит на многих. Главное, чтобы ему не было тесно в нас.
