Так вот, к командам по созданию дизайна образовательной среды коридоров школы № 1065 присоединились родители и учителя. Первое, что сделали команды проектировщиков, состоящие из учеников 2–11-х классов – это произвели обмер помещений и создали масштабный план помещения. После чего определили техническое назначение помещения, придумали, какие виды деятельности можно будет вести в обновленных коридорах и холлах. И приступили к планировке.

В технике аппликации были созданы эскизы будущих помещений. Конечно, эскизы получились в основном «отдыхальческие», на них множество диванов, кресел и других сидячих мест. Здесь у нас определённо дефицит. В итоге мы получили одиннадцать дизайн-проектов разных коридоров и холлов школы. Что с ними делать дальше? Безусловно, дорабатывать и воплощать.

Но здесь есть определённые трудности.

Учительские трафареты

На одно из образовательных событий пришёл одиннадцатиклассник:

– Здесь вы занимаетесь дизайном школы?

– Да.

– Нам сказали, что каждый класс сможет нарисовать на стене свой логотип и вообще разрисовать стену как хочет.

Таким образом мы узнали, как представляют дизайн образовательной среды классные руководители, передающие информацию детям. Процесс создания дизайна образовательной среды представляется им как «что-то нарисовать» на стенах.

Мы собрали учителей и рассказали им, что дизайн образовательной среды – это не просто рисунки на стенах или методические материалы, развешенные по коридорам.

Когда разговор заходит о методических пособиях, я лично вспоминаю пыльные портреты в кабинетах химии, литературы, таблицу Менделеева, которая хоть и полезная, но почему-то у нас не было потребности смотреть на неё.

Дизайн образовательной среды и предметно-развивающая среда не могут быть застывшими, иначе от них пользы не больше, чем от запрещающих табличек.

Когда есть опасность каких-либо лишений за несоблюдение запретов, тогда мы обращаем на них внимание. Когда есть камеры на трассе, мы соблюдаем скоростной режим, когда же камер нет, мы превышаем и нарушаем. Ровно такая же история с методическими материалами на стенах школы.

В этом мы сошлись с учителями.

Чего боятся учителя?

Следующим этапом посыпались всевозможные опасения, начиная с того, что если будут зоны индивидуальной работы и отдыха, то детей не вытащить на уроки, и заканчивая тем, что дети всё сломают через неделю. Безусловно, опасения оправданны.

Существует такая криминологическая теория: «Теория разбитых окон», она сформулирована в 1982 году американскими социологами Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом.

Её суть заключается в том, что если в здании разбито одно окно и его никто не заменяет, то в скором времени в нём не останется ни одного целого окна.

И мы прекрасно понимаем, что если в школьном туалете появится надпись маркером и её никто не сотрёт, то в скором времени на стенах не останется ни одного свободного места.

Но есть и обратная теория, она распространена среди преобразователей городского пространства, она называется «теория позитивных перемен», и её суть в том, что если начать облагораживание среды и настойчиво восстанавливать испорченные объекты, то рано или поздно среда начнет влиять на тех, кто в ней проживает, и будет побуждать их к созидательной деятельности.

Такой кейс сложился в отношении фестиваля на одной из уральских рек. Организаторы фестиваля несколько лет подряд возводили для фестиваля сцену и определенную инфраструктуру, но местное население не понимало, зачем это всё нужно в лесу у реки, и каждый год после фестиваля сцена рано или поздно подвергалась уничтожению. Можно было бросить затею и найти более «культурное» место, но организаторы стояли на своём и каждый год отстраивали всё заново. В итоге через несколько лет местные жители «приняли» фестиваль и мало того, что перестали ломать сцену – стали защищать её от посторонних. Но возникновение подобного эффекта требует терпения и времени.

Школа через 10 тысяч лет

Из чего же должно состоять образовательное пространство, что в нём должно быть кроме сидячих мест?

Когда археологи откапывают из-под земли какое-то сооружение, то его назначение обычно определяют по следам жизнедеятельности обитателей этого места. Можно восстановить примерный контингент, техническое назначение места и многое другое.

Если же наши школы через много лет откопают археологи, мне кажется, они очень нескоро поймут, что же они нашли. Во многих школах напрочь отсутствуют следы деятельности детей.

Я вижу пустые стены, коридоры, в классах электронная доска, бумаги на столе учителя, но ничего от детей нет. На что может быть похожа такая находка? Автошкола, университет, что ещё? Но понять, что это школа, можно только по следам деятельности детей. Поэтому образовательная среда в первую очередь должна провоцировать детей к созданию и видоизменению этой среды.

Что же управляет проектировщиками таких пустых помещений для детей? Я думаю, это страх. Нам очень комфортно в сложившейся годами системе, привычно видеть пустые коридоры и пыльные портреты в кабинетах. И мы боимся представить что-то другое или не хотим. Кому-то лень, у всех свои причины. Но ведь здесь кроется главный парадокс. Мы говорим, что дети неорганизованные, что они только и делают что сидят в телефонах, что на переменах носятся туда-обратно без цели. Но попробуйте сами закрыться в пустой комнате с телефоном в кармане. Через сколько времени вы возьмете в руки телефон, а через сколько начнете бесцельно бродить по комнате?

Антивандальная школа

Недавно после образовательного события я решил разместить проекты на стене в одном из холлов. И тут я почувствовал на себе всю силу антивандальной краски и обоев. Я пытался приклеить проекты на скотч – он отклеился, пытался привязать к потолку верёвки – они упали, пытался закрепить их на канцелярские булавки – они согнулись.

О каких результатах деятельности может идти речь, если всё сделано по принципу «лишь бы не сломали»?

Какую моральную установку получают вандалы, видя надпись «антивандальная краска»? Конечно же – «поцарапать». И здесь действует такое же правило. В пустых коридорах не хватает только мягких стен, чтобы окончательно приравнять школьные коридоры к известным учреждениям, цель которых – не повредить помещение и пациента.

Ещё Шекспир сказал: «Из ничего не выйдет ничего».

А теперь представьте, что стена может быть «говорящей» и может сама по себе вовлекать вас в какую-то деятельность и даже обучать вас чему-то. Я не говорю об интерактивных панелях и суперсовременных технологиях. Порой хватает только одной фразы, чтобы запустить мышление.

Например, если вы когда-нибудь были в мастерской художника, то знаете, что с первого взгляда она похожа на захламленную кладовую, но на самом деле всё в этом помещении имеет своё функциональное назначение. Что-то для работы, что-то для вдохновения, что-то для того, чтобы перекусить. Кажется, это называется «творческий беспорядок». Сама комната может создавать образы, которые будут воплощены на картинах.

Художнику требуется постоянная подпитка и в то же время всё должно быть удобно, чтобы в любой момент вдохновения можно было что-то нарисовать или слепить. Нужно иметь возможность разместить в мастерской холст любого размера, не бояться запачкать краской стены и предметы в комнате, поэтому в мастерских художника как правило очень интересно. Даже самому художнику. Также интересно должно быть ребёнку в школе. Среда должна побуждать к творчеству и решению интеллектуальных задач.

Школа – дом?

После образовательного события по проектированию дизайна образовательной среды ко мне подошла второклассница и сказала: «У нас какой-то дом получился, а не школа».

А может ли школа быть домом, подумал я в тот момент, или не может? А может быть, она должна быть домом, и тогда изменится отношение к ней?

Если совместить приятное с полезным, то можно запросто и подготовить школу к учебному году, и получить приз в несколько миллионов рублей, и попутно повысить качество образования в своей школе и сделать её местом притяжения детей.